Библиотека » Медиаманипуляции » Виртуальные медиа

Уход медиа из информационного пространства в виртуальное

Человек много столетий жил и особенно в последнее время живет в виртуальной действительности. Раньше книги, потом кино, радио, затем телевидение, сегодня соцсети и видеоигры.

Человек все время является «инопланетянином», поскольку та виртуальная жизнь, в которой он находится, совсем не похожа на реальность.

Человек сегодня не читает, а смотрит телесериалы. У него не библиотека, а соцсети и интернет. Даже знания теперь идут из видеоигр. Поэтому разговоры в семье или на работе идут не о реальных событиях, а, например, о сериалах, которые люди смотрят и рекомендуют знакомым.

Прошлые технологии типа книги были более замедленными, и человек мог ими управлять, поскольку он был сильнее их. Сегодняшние технологии превосходят человека, поэтому теперь они управляют им, а не он ими. По этой причине человек начинает понемногу терять те его доинтернетовские качества, которые и сделали его тем человеком, каким мы его знаем.

Переход от докнижного человека к книжному развил его аналитические способности, как следствие появилась современная наука, которая в результате создала современный мир. Сегодня наука и образование отступают от тех вершин, которые они когда-то занимали. Поэтому потребность в научном мышлении тоже уходит.

Интернет-поколение другое, оно более эгоистично, хочет получить все, себе и сейчас. Оно же более толерантно ко всем социальным группам, которые прошлым обществом не признавались. Интернет-человек может решать несколько задач сразу, в то время как книжный человек должен был закончить одну задачу, чтобы затем приступить к следующей. В эпоху интернета Брежнев вполне мог сохраниться, потому что в Фейсбуке вместо него писали бы его помощники.

Новая информационная среда направлена специально или случайно на удержание не одной, а нескольких истин. Как следствие, высказывание «в чем правда, брат?» безнадежно устарело. Правд теперь столько же, сколько источников информации. По этой причине 75% журналистов (в данном случае американских) отрицательно отвечают на вопрос, нужна ли в медиа политическая объективность. И это понятно, зачем она, когда истин стало так много?

Газета Guardian также подчеркивает, что книжные знания раньше поступали читателям в фиксированном формате, что вело к их вере в стабильную правду. Сегодня статус правды резко упал. Технологии распространения могут делать любой факт правдой.

Та же Guardian честно признается в другой статье, что существует явное сближение между западными медиа и их правительствами, особенно в области освещения внешней политики. Робинсон подчеркивает, что существуют такие параметры, которые влияют на то, что увидят / услышат потребители информации: сверхопора на правительственных чиновников как источники новостей, экономические ограничители, требования большого бизнеса, старый старомодный патриотизм. Все это ведет к соответствующему искривлению информационных потоков.

Кстати, Робинсон с коллегами изучал этот феномен детально на вводе войск в Ирак в 2003 г. При этом они отталкиваются от существующего положения, что во время войны у медиа нет свободы. Определенный «перекос» присутствовал и в освещении войны в Ираке. 80% статей упоминали официальных лиц коалиции, 12% — официальных лиц ООН, антивоенного движения, экспертов, гуманитарные организации. Коалиция дала 45% прямых цитат, антивоенное движение — 5%, гуманитарные организации — 4% (см. работу: Robinson P. a.o. U.K. media and media management during the 2003 invasion of Iraq // American Behavioral Scientist. — Vol. 52. — N 5).

Для выяснения типа освещения использовались три вида фреймов: элитные, независимые и оппозиционные (см. работу: Robinson P. a.o. Testing models of media performance in wartime: U.K. TV news and the 2003 invasion of Iraq // Journal of Communication. — 2009. — N 3). Получились интересные результаты. Освещение потерь и гуманитарные вопросы были четким примером оппозиционной журналистики. То есть события вне контроля элит освещаются независимо и критически. Только 5% сообщений о потерях среди гражданского населения освещались с положительной для коалиции точки зрения, 40% — как независимые, 55% — как оппозиционные. Среди освещения гуманитарных вопросов 36,8% сообщений были критичными и кодировались как оппозиционные, 21,1% — поддерживали попытки коалиции доставлять гуманитарную помощь.

Общий вывод из этого ряда исследований таков, что СМИ удерживали на события элитную точку зрения, а не независимую или протестную. Однако каждое СМИ также имело примеры независимой и оппозиционной журналистики. В целом же протесты против войны в Ираке освещались очень слабо. Как показывают другие исследования, они заняли только 6,1% рассказывания о войне (см. работу: Murray C. a.o. Reporting dissent in wartime // European Journal of Communication. — 2008. — Vol. 23. — N 1). Битвы / стратегии получили 43,8% освещения, потери — 13,3%, дипломатия — 11,8%. Точка зрения власти освещалась во много раз масштабнее.

Из всего этого следует, что медиа отнюдь не являются тем гарантом демократичности, о котором мы все время говорим. Медиа подстраиваются «под линию партии».

У Пирсона была также книга, анализировавшая известный эффект CNN (см. работу: Robinson P. The CNN effect. The myth of news, foreign policy and intervention. — London — New York, 2002). CNN эффект — это та же проблема взаимодействия политики и медиа, поскольку здесь постулируется роль медиа в формировании повестки дня и влияния на принятие решений политиками. Пирсон пытается переосмыслить эту прямую зависимость, поскольку она не всегда подтверждается в реальности. Поэтому он вводит понятия потенциального и слабого эффекта CNN.

Таким же примером влияния политики стала попытка после террористического акта во Франции ввести определенные ограничения. Французские газеты и социальные сети сами договорились не печатать имен и фотографий террористов, чтобы не создавать им славы.

Тот же Робинсон заявляет: «Обман и пропаганда противоречат подотчетности и демократии. Иногда они могут быть нужны и оправданы, но их использование несет с собой большие опасности и риски».

Множественность миров, которая пришла с усилением параллельности информационного и виртуального миров, усилила глобализация. Многополярность всегда была естественной для науки, литературы, культуры, которые сегодня стали основными строителями постмодернизма.

Мифы прошлого как неправдивые были заменены мифами современными, которые почему-то считаются правдивыми. «Спасение в рынке» является примером одного из таких современных мифов, хотя все последние экономические кризисы как раз являются порождением рыночной экономики.

Нейра пишет, разграничивая направленность мифов / нарративов на будущее или на прошлое: «По мнению Лиотара, общей функцией крупных нарративов и мифов является легитимация социальных институтов и практик. Но если мифы ищут свою легитимацию в некотором изначальном действии, то метанарративы обосновывают свое существование “будущим, которое следует создать, то есть идеей, которую необходимо воплотить в жизнь”, будь то свобода, просвещение, социализм или же “общее обогащение”» (см. работу: Нейра Ф. Сумеречное воображение: вымысел, миф и иллюзия // Логос. — 2015. — Т. 24. — № 3).

Мир нынче управляется по совершенно другим законам, чем те, к которым мы привыкли, поскольку информационное и виртуальное пространства «нарастили» свои мускулы. Без них сегодняшнее управление миром является невозможным.

Литература и искусство, работая с виртуальными объектами, обладают бесконечными возможностями. Например, имеющиеся к сегодняшнему дню 17 тысяч героев комиксов могут наполнить кинофильмы на ближайшие 3400 лет. Это всего лишь две компании Marvel и DC, которые к тому же запатентовали как торговую марку и «супергероя».

Все это примеры выстраивания иномира для потребителя. Этот виртуальный мир для него более интересен, чем мир реальный. При этом мы не очень хорошо знаем и понимаем, как именно этот мир-2 влияет на мир-1. Покемоны стали примером того, как объекты мира-2 внезапно ворвались в мир-1, откидывая его базовую значимость физической реальности.

Индустрия мира-2 давно сравнялась по мощности с индустриями мира-1. Голливуд, к примеру, приносит столько же прибыли, сколько американская автомобильная промышленность. Как показали последние трансформации мира-1, человек вполне может обходиться без книги и чувствовать себя прекрасно, зато без визуального контента ему становится очень плохо.

Джеймисон трактовал телепотребление как вид шизофрении (см. работу: Jameson F. Postmodernism or, the cultural logic of late capitalism . — Durham, 1991). Сегодня есть статьи на тему рекламы как вида шизофрении. Добавим в этот список и пропаганду как вид шизофрении, поскольку все это коммуникативные ловушки, из которых человек не может выбраться. Любая интенсивная коммуникация (телевидение, реклама, пропаганда) насильно удерживают наше внимание на своей логике и своих выводах, абсолютно не считаясь с реальностью. Если пропаганде или рекламе не хватает реальности, они ее придумывают.

Но если мы вслушаемся в нижеприводимую цитату Джеймисона, нам станет ясно, что весь мир живет в системе шизофрении: «Шизофренический опыт — это опыт изолированных, несвязанных, разорванных материальных означающих, которые не в состоянии соединиться в связную последовательность. Шизофреник поэтому не имеет личной идентичности в нашем понимании, поскольку наше чувство идентичности зависит от нашего понимания присутствия "я" во времени. С другой стороны, шизофреник будет иметь явно более интенсивный опыт любого данного настоящего мира, чем у нас, поскольку наше настоящее всегда является частью какого-то большего набора проектов, что заставляет нас избирательно фокусировать наши восприятия. Мы как бы не получаем внешний мир как недифференцированное видение, мы всегда включены в его использование, в прокладывании сквозь него определенные тропинки, в уделении внимания этому или другому объекту или персоне внутри него».

В современном мире возник определенный всплеск виртуальности, которая проникла во все сферы. Перечислим некоторые из них. Война в Ираке началась не из правдивой информации, а из фиктивной информации, что показало семилетнее британское исследование в 12 томах, содержащее более двух миллионов слов. Бурное распространение игры «Покемон Го» становится уроком для всего бизнеса, а не просто для игровой сферы. Не успел в Турции завершиться неудачей переворот, как о нем уже снимают телесериал. И это правильно, поскольку фильмы формируют социальную память о событиях и людях.

Касториадис давно писал о воображаемых институтах общества (см. работу: Castoriadis C. The imaginary institution of society. — Cambridge, 1998). В наше время Харари дополнил его тем, что признал единственным отличием человека от животных способность оперировать с виртуальностями (см. работу: Harari Y. N. Sapiens. A brief history of humankind. — London, 2011). Пентленд описал движение идей в социальных сетях (см. работу: Pentland A. Social physics. How good ideas spread — the lessons from a new science. — New York, 2014). Все это невидимые для взгляда виртуальные объекты, которые постепенно стали в центр внимания человечества.

Мир рушится на множество несводимых друг к другу миров, каждый из которых оказывается для нас доступным. Новые технологии облегчают нам уход в другие миры, и делают это не с помощью наркотиков, а современной техники.

Литература

The media on the media
Viner K. How technology disrupted the truth
Robinson P. Russian news may be biased — but so is much western media
Robinson P. a.o. U.K. media and media management during the 2003 invasion of Iraq // American Behavioral Scientist. — Vol. 52. — N 5
Robinson P. a.o. Testing models of media performance in wartime: U.K. TV news and the 2003 invasion of Iraq // Journal of Communication. — 2009. — N 3
Robinson P. Pockets of resistance: Theorising media-state relations and the case of British media and the 2003 Iraq invasion
Murray C. a.o. Reporting dissent in wartime // European Journal of Communication. — 2008. — Vol. 23. — N 1
Robinson P. The CNN effect. The myth of news, foreign policy and intervention. — London — New York, 2002
Greenslade R. Why we should publish photograps of Isis terrorists
Robinson P. The British government has already forgotten the great dangers of propaganda
Нейра Ф. Сумеречное воображение: вымысел, миф и иллюзия // Логос. — 2015. — Т. 24. — № 3
Watercutter A. There is enough superheroes for 3400 years of movies
Perpetua M. 36 things you probably don’t know about Marvel comics
Jameson F. Postmodernism or, the cultural logic of late capitalism . — Durham, 1991
Корнев В. Реклама как вид языковой шизофрении
Корнев В.В. Шизофренический дискурс в конструктах рекламы и кинематографа
Jameson F. Postmodernism and consumer society
Schweitzer M. Iraq's trauma: the Chilcot inquiry
Sigman B.P. What Pokemon Go can teach businesses
Meyer D. Pokemon Go creator is now the most popular game publisher in the world
В Турции снимут сериал про провал государственного переворота
Brook T. How the movies shape the president's legacy
Castoriadis C. The imaginary institution of society. — Cambridge, 1998
Harari Y. N. Sapiens. A brief history of humankind. — London, 2011
Pentland A. Social physics. How good ideas spread — the lessons from a new science. — New York, 2014