© Ольга Маховская
Избранные симулякры моей семьи
Фрагмент книги «Телемания: болезнь или страсть?»
(М., Вильямс, 2007)
Теория симулякров, по Бодрийяру, провозглашает:
Симулякры — от слова симулировать, то есть изображать из себя нечто строить из себя то, чего на самом деле может и не быть, и чем вы не являетесь. Именно этим занимаются люди в телевизоре. Они переодеваются, гримируются, выбирают интонацию, позу, ракурс, выучивают написанные кем-то слова, и с этим выходят на публику, чтобы произвести впечатление. Потом, конечно, картинку с образом микшируют, монтируют, текст редактируют, реплики переозвучивают, вставляют, куда надо. И этот сложно приготовленный продукт мы и получаем у себя на экране. Как там на самом деле живут люди из телевизора, мы не очень знаем, но предполагаем, что хорошо, и уж, по крайней мере, красиво. Как новогодние игрушки на елке.
Бодрийяр настаивал на том, что придуманная, искусственная жизнь, картинки стали доминировать над реальной жизнью и вытеснять ее. Последняя уже мало кого интересует.
Поддельная суррогатная жизнь «съедает» действительность. Образы выходят из-под контроля и начинают манипулировать самим человеком. Сегодня поп-звезда, телевизионный персонаж, может стать важнее, сильнее государственного деятеля любого масштаба.
Раньше я болезненно реагировала, когда телевизионные звезды начали вытеснять специалистов всех профилей. С легкостью рассуждали о медицине, воспитании детей, политике, диете, секретах любви и даже устройстве ядерной бомбы.
Теперь я смирилась: одни работают, другие симулируют. Как человек и его образ в зеркале. Бесит только, если образ много хуже реальности. Но он от нее довольно быстро отрывается. И похож на него не больше, чем Чебурашка в телевизоре на реального крокодила в зоопарке.
Телевидение — это антимир. Все, что нам кажется притягательным и красивым, в жизни не стоит и минуты вашего внимания. А тот, кто в телевизоре заикается, говорит невпопад и при том откровенные гадости, может оказаться самым пристойным и надежным человеком. Да еще и интересным собеседником. Почему мы позволяем иллюзии завладеть нами? Почему мы так любим, а точнее, подсаживаемся на телевидение, поговорим позже, а пока я хочу познакомить вас с избранными симулякрами нашей семьи. Как они вам?
Избранные симулякры моей семьи
Владимир Познер
— Познер-никогда-не-поздно! — прыгала на одной ноге наша трехлетняя Машечка.
Она почти одновременно научилась прыгать на одной ножке и выговаривать букву «р». Первое слово, которое она произнесла, было: «Познер!»
Наверное, он ей полюбился. Или оказался единственным понятным взрослым, которых она видела на экране родительского телевизора.
В семье это событие обсуждалось неделю:
— Это пр-р-редательство! Кто ей отец? Почему ты не научила ее говорить слово «Игорь»?
— Потому что Игорь — это не интересно. Все говорят «Игорь». Только и слышно вокруг «Игорь, Игорь, Игорь!» А Познер — только по воскресеньям.
Свекор:
— Ну, в конце концов, у нее есть дед Виктор. Виктор — это красиво. Празднично. Гордо! Почему ты не научила ее произносить слово «Виктор»?
— Я не называю вас по имени. А только по имени-отчеству. А это сложно. И потом, она уже говорит слово «дед». Вы хотите ее запутать?
— У нас в роду не было Познеров, — запротестовала свекровь.
— Ой, ли? Раз были Зовнеры, значит, были и Познеры.
Познер появился на экране вместе советско-американскими телемостами. Я как раз училась в аспирантуре Института психологии РАН. И тема моей диссертации была посвящена психологии массовых коммуникаций, причем коммуникаций дистантных. Проще говоря, телевидению и сетевому взаимодействию.
На дворе был 1991 год. На экране был Познер. А в холодильнике — фиг! И дикий холод на улице.
Молодая и несчастная мамаша, я носилась с коляской по окрестностям, приставала к людям, чтобы заполнить длинные опросники о том, как они воспринимают участников и ведущих телемостов. Кроме телемостов на экране не было ничего нового. По инерции от старого режима, еще любили «Кинопанораму», «Здоровье», «Международную панораму» и «Спокойной ночи, малыши!».
Исследования показывали удивительную вещь. Несмотря на бурно расцветающую демагогию о всемирном братстве, разговоры о том, что американцы очень похожи на русских, и наоборот, что всему виной плохие политики периода «холодной войны», наши зрители продолжали втихую яростно ненавидеть американцев. Степень опьянения ненавистью была такой, что люди на просьбу описать внешность американского участника программы, выкрикивали:
— Не помню, но что-то ужасное! Черный, наверное. Или дурак!
Память на лица отшибало от злости.
— Да какая разница, как он выглядел? Разве во внешности дело?! Враг может скрываться и под приятной внешностью. Как раз красавцы и являются наиболее подозрительными!
Лиц не помнили, ничего не знали, а уже готовы были убить.
Говорят, что телемосты и прикрыли сверху как опасные телевизионные игры. Программу нельзя было регламентировать. Накал страстей был таким, что заранее продумать и предсказать поведение участников уже было нельзя.
Американцы знали про нас только то, что мы сбили корейский самолет. Что у нас полно политзаключенных. Медведи по улицам. Хрущев с ботинком на трибуне.
Мы: у них безработица, сексуальная распущенность, и все виды дискриминации, какие только возможны в природе. Это были последние спазмы советского патриотизма, который держался на ненависти и превосходстве над врагом. С вражеской стороны стереотипов было не меньше. Ситуация выглядела безнадежной.
Но Познера и Фила Донахью любили. Видно было, что они друзья. Друг твоего друга — и мой друг. Поэтому и Фила любили как «хорошего американца».
Познер мало изменился с тех пор. Найдя интонацию галантного ведущего, широко, по-американски, улыбающегося француза, он говорит как великолепный переводчик-синхронист, мягко переводя на русский западный образ мышления. Познер не изменил ни себе, ни каналу, ни государству. Пережил активную «канализацию» ТВ, остался на Первом.
Я несколько раз, эпизодически, общалась с ним лично. И уверена, что эта манера общаться вежливо, с ровной интонацией, внимательно глядя в глаза, точно и доходчиво вкладывая вам в сознание простые, как полтинник, истины, это — белоэмигрантская манера. Последними так общались представители высших сословий в изгнании. Со своей прислугой. Наша белая кость. Так, кстати, общается известный историк моды Саша Васильев, эмигрировавший во Францию, и отточивший свое искусство общения с эмигрантками первой волны, русскими «манекенами», манекенщицами, которых нельзя не любить — вслед за ним.
— А какой он, Познер, вблизи? — спросила меня родна тетка Фаня.
— Вблизи Познер напоминает дедушку Ленина. Смотрит с прищуром, наклонив голову. Говорит с акцентом. Гаркавит. Глаза маниакально лучатся.
— Да, я знаю. Есть такое выражение «маниакально счастлив»… Завидую. Спасибо тебе, Оля!
Моя тетушка Фаня тайно влюблена в Познера. Она не решилась хранить его фотографию с автографом на обороте, взятом специально для нее, на видном месте. Но я знаю, что она пишет ему письма. И иногда отправляет. Наверное, Познер получает мешки писем. Жалко, что у него нет времени ответить.
А тетка смотрит программу «Времена», с вожделением, каждое воскресенье, и говорит в задумчивости:
— Сегодня сияет. Наверное, получил…
— Что же вы ему пишите? — не удерживаюсь я однажды.
— Что-что? А что пишут женщины мужчинам?
— Не знаю. Мне не доводилось писать таким мужчинам.
— Девочка, в нашем с Володенькой возрасте мы можем обмениваться только рецептами борьбы с подагрой.
Потом вздыхает маниакально-счастливо:
— Ну и немножечко о любви.
Андрей Малахов
Без слов. На цыпочках. Не дышать! Только в мечтах!
Иначе меня убьют его блондинки. Или участницы программ. Или фанатки-телезрительницы, которые называют его не иначе, как «лапушка». С утробным стоном!
Первый раз я увидела Андрея вживую, когда он только дебютировал в «Добром утре». Вместе со съемочной группой он приехал к метро «Алексеевская». И пока готовили камеры, стоял в стороне, сторонясь, уводя взгляд, как будто стесняясь, от прохожих. Никто не подходил к нему брать автографы, что было недостойно восходящей звезды. Но, может, это все-таки был счастливый момент «неузнавания», когда еще можно было оказаться на улице, среди толпы. Невредимым и незаметным.
У Андрея нежная эфирная душа. Я знаю, что среди редакторов его программы есть поэтессы. Они охают, переживают, хлопают крыльями, аккумулируют энергию перед эфирами. Чтоб ему было чем дышать.
— Тихо-тихо-тихо. Ничего не говорите, а то выговоритесь!
Это звучит примерно как: «Только не дышите и ничего плохого не думайте. А то у нас все здесь порушится, кто-то не выдержит, умрет, и кого мы будем показывать?!»
Думаю, Андрей питается этим невидимым поэтическим нектаром. Иначе не понятно, как можно выжить в жестком телевизионном космосе? Я каждый раз заражаюсь этими переживаниями и боюсь перевести дыхание, не то, что сказать лишнее.
Персонажи его программ сто раз перепредуманы. До эфира они думали и знали про себя одно, а во время эфира так распаляются, будоражатся, что в конце концов произносят невозможные для нормальных ушей тексты. Не случайно в заставке программы «Пусть говорят» выплывает лицо Кашпировского. После Кашпировского Андрей — главный гипнотизер страны. Команда, которую он посылает: «Чтобы все ахнули!».
Телевидение и есть способ массового гипноза.
Чем дольше программа, тем сильнее ее воздействие.
Чем чаще человек на экране, тем более живую реакцию он вызывает у зрителя. Сила за долгожителями. У Андрея еще все впереди. Миллионы не дышат, пока он в эфире.
Самый сокровенный ведущий нашего телевидения.
Владимир Соловьев
С такой фамилией можно было работать в филармонии. На Украине был такой оперный певец Анатолий Соловьяненко.
Соловьев — это не Гордон. Он чист и полон — витальных флюидов.
Это раньше его сравнивали с Гордоном. Вот уж парочка — толстый и тонкий.
А сегодня Соловьев солирует на фоне худосочного и злого ведущего программы «Максимум». Все время забываю, как его зовут. Тот, который похож на шакала Табаки из мультфильма «Маугли». Да и название программы все время путаю, «Максимум» с «Минимумом». Дикий мир на теперь диком канале НТВ. Я его боюсь.
Это искусство — выбирать фон для своей фактуры.
Соловьев и Абрамович у нас до некоторых пор были образцовыми отцами пятерых детей. Но и тут Соловьеву повезло. Из доминирующей фигуры Абрамович превратился в удачный фон. Бросил жену и детей и стал обыкновенным алиментщиком и воскресным папой, каких мы тут видали-перевидали.
— Человек в телевизоре должен быть толстым. Толстый человек вызывает доверие. Худые брешут. Они неуверенны в себе. А полный он, по крайней мере, уверенно поест, поспит и посмеется.
Так рассуждала моя свекровь. Которая, тем не менее, очень интересовалась диетами. Наверное, каждый раз, когда она смотрела Соловьева, одна и та же картинка рисовалась в ее воображении: на фоне Соловьева, она худая и стройная.
Соловьев один в один похож на друга моего сына по детскому саду Славу Горячева. Такой умильный был бутуз, умненький, рассудительный. Потрясало, как при непростой комплекции, он легко становился в позу ласточки. Гуттаперчевый мальчик. У таких нет костей. И язык без костей, это уж знамо дело. Соловьев гуттаперчевый насквозь.
Конечно, у него много других достоинств. Например, известный юрист, консультирующий чиновников Государственной Думы, доверительно мне сообщила в ходе психологической консультации, что знает о происхождении богатства и успеха Соловьева.
— Доктор, это не дает мне покоя!
Но все-таки чисто по-человечески, нравятся в Соловьеве не деньги. И даже не округлые формы. И даже не умение выбирать формат и остроумно парировать своим собеседникам.
Нравится его живучесть. Живучесть веселого и беззаботного Колобка.
Дуня Смирнова
Мы говорим Дуня Смирнова, подразумеваем Татьяна Толстая. Телекамеры спаяли женщин в стелу из двух остроумных змеек. «Змеюки!» -говорит мой муж то ли с ненавистью, то ли с восторгом.
— Есть женщины, для которых независимость и есть их женское кредо, — моя подруга-психологиня объясняла комплексы известных ведущих.
— Еще маленькими девочками, они чувствуют потребность в освобождении от своей многолюдной семьи. И готовят побег в будущую счастливую жизнь, день за днем вынашивая план мести родственникам, которые им так осточертели. Но больше всего им мешает отец! Даже если фигура отца символическая. Например, родители разведены, и он живет в другой семье. Но его фото на видном месте в гостиной! И это давит. Он никуда не уехал, и не собирается помирать…А должен был! И стоит ему появиться, как маленькая девочка паникует: «Все, жизнь кончена! Или я, или он! Кто-то должен уйти!» Иногда они даже придумывают, как убить его…
Отец будит внутренние девчачьи кошмары. Гость в студии программы «Школа злословия» напоминает Дуне и Тане снова вернувшегося на недолго отца. Зашел поговорить о какой-то чепухе. И никогда не скажет главное: как он любит свою дочку. Вот тут-то он и попался!
— Потом оказывается, что девочки эти и умом, и голосом, и статью все пошли именно что в своих отцов.
— Ну да! И так они прекрасно расположились и чувствуют себя в этом образе отца-деспота, что просто диву даешься: почему же они до сих ругают своих папок? Почему Дуня все время жалуется на Андрея Смирнова, хотя, не нужно быть психологом, ясно, что самое лучшее и талантливое у нее выросло из этого противостояния «дочь-отец», которое она придумала себе еще в детстве, как оправдание недостаткам и комплимент своим достоинствам.
Иду я как-то по центру. А навстречу мне Андрей Смирнов. Большой такой, худой, длинный, размашистый, как Петр Первый, но с лицом измученного то ли мыслью, то ли пьянством, отечественного интеллигента. В красном, усеянном жирными пятнами спортивном костюме и белых кедах. Может, и не в кедах даже, а в мокасинах. Тоже когда-то белых. Шнурки развязаны. Языки на распашку. В руках мобильный. Что-то орет.
— Здравствуйте, Андрей, — говорю я скромно.
А он посмотрел на меня тупо, как бы соображая, чем ударить. А потом как топнет на меня ногой:
— Иди отсюда, девочка!
Сверху, с такой высоты все, наверное, кажутся маленькими и дурными. Но вот ведь учуял что-то недоброе. Я и подумать ничего не успела.
И все.
В последнем кадре его снесла толпа, идущая от метро Рижская по направлению к одноименному вокзалу. Я не удивлюсь, если отец Дуни Смирновой в тот день уезжал в Ригу. Вот так вот запросто, без вещей.
А что?
…Вчера она была его дочкой. А сегодня он — просто ее отец.
Месть свершилась.
Еще одна «папина дочь» снялась в Дунином фильме «Связь». Дуня написала очень неплохой сценарий, и сняла по нему очень осторожный фильм. Такой простой текст невозможно испортить еще более упрощенной манерой съемки.
«Папина дочь» Надя Михалкова тоже испортить его не могла. Своей-то простотой? Кашу маслом не испортишь. То есть наоборот: масло кашей…
Благодаря этому фильму я сделала ремонт в своей квартире! У меня все руки не доходили. Ничто не заводило попрыгать на стремянке. Задача казалась сложной. Нудной, главное. Начнешь, потом не отделаешься. А тут кто-то сунул посмотреть кассету со «Связью».
И с этим фильмом у меня вдруг все упростилось.
А что там!
Взяла, ободрала старые обои, отциклевала стенки, потолок, побелила все, поклеила новые обои, и — готово.
Знакомые мне звонили и спрашивали:
— Что делаешь?
— Сморю фильм «Связь».
Вечером:
— Ты что делаешь?
— Смотрю фильм «Связь».
Утром:
— Ну, ты как?
— Смотрю фильм «Связь».
Через пару дней я закончила ремонт. Думаю: «Как же мне это все надоело! Пойду, погуляю!»
Звоню одному:
— Пойдем погулять. Ты что делаешь?
— Смотрю фильм «Связь».
Звоню другому:
— Ты что-то хотел. Давай сегодня? Прямо сейчас?
— Нет, не могу сейчас. Смотрю фильм.
— «Связь»?
— Ну, в общем-то, да.
— Вот гад!
А сами, наверное, полы моют или стирают носки, накопившиеся за год.
А еще мне нравится слушать рассказы о том, как Дуня напивается в стельку и горланит песни на всю Тверскую. Как говорится, вдоль по-питерски, но в Москве.
Центр Москвы про это знает и любит Дуню за размах души.
Как все писатели, Дуня жалуется на то, что ее донимают престарелые поклонники. Но моя свекровь уверяет, что видела Дуню в переходе метро в объятиях очень молодого мужчины. Большого, красивого.
— Он, наверное, из секс-шопа.
— Почему?
— У него в руках был такой большой, резиновый. Красный!
— ? .. А может, это воздушный шарик все-таки?
— Но не мог же мужик при Дуне держать простой воздушный шарик?
— Почему не мог?
— Потому что она бы его съела, Оля!
Свекор где-то вычитал и принес мне еще одну новость:
— Знаешь, вот ты смотришь Дуню по телевизору, интересуешься, а она — лесбиянка.
— А мне какое дело? Хоть и крокодилица.
— Я так понимаю: лесбиянками интересуются …. тоже лесбиянки. Тебе же она интересна?
— С какой это стати вы проявляете интерес к моей сексуальной ориентации?
— Ты мне не чужой человек!
— А знаете, за что я люблю лесбиянок? За то, что они любому мужчине могут нос откусить. Ам, и нету!
— Это нехорошо, Оля, — и свекор быстро захлопнул дверь за собой.
Вот такая у меня с Дуней связь. Вернее, никакой связи.
Главное, мне нравится ее имя. Я бы тоже хотела, чтобы меня назвали Дуней. Но никому в голову не пришло. А я свою дочку, если будет, назову! Дунечка, Дуняша, Душечка. Прелесть что такое.
Муж, когда услышал, совсем скис.
Дуню мы не потянули.
Пережили как сезонный грипп.
Рената Литвинова
Рената Литвинова — нежная падаль советского кино.
Рената, конечно, девушка с приветом! Она сама — привет из болезненного прошлого отечественного кинематографа. Без церемоний, как нахалка из очереди, вписывает себя в галерею киногероинь тридцатых-семидесятых: Орлова, Ладынина, Доронина, Светличная. Они годятся ей только в бабушки. А внучки очень хотят быть похожими на бабушек.
И ненавидят мам.
Из фильма в фильм Ренатины героини таскают трупы матерей. Если бы у девушки было нормальное развитие, она таскала бы трупы отца. Как Дуня Смирнова. Потому что, согласно классическому психоанализу, в образе отца маленькие девочки ищут и защиту, и чувствуют угрозу одновременно. Образ отца задает уровень притязаний и самооценку, а главное, сообщает жизненную силу, уровень витальности юной девушке. Он гарантирует ее полноценность. Если она с детства чувствует едва сдерживаемый мужской восторг и обожание в свой адрес, кредит поддержки и защищенности на годы вперед, без всяких процентов — это и есть путевка в пусть непростую, но всегда успешную жизнь победительницы.
Сравните Ренату и Алену Свиридову! «Розовый фламинго» отечественной эстрады и — «черный ангел» нашего кино. То есть внешне Рената, конечно, выглядит как обыкновенный белый ангел. Но, по сути, Рената — черный ангел-альбинос.
Если девушка воспитывается и поощряется матерью с неустроенной женской судьбой, которая, при этом считает, что она-то всем хороша, но вот мужики попадаются сволочи, но что делать, надо же как-то жить, то растет такой ребенок в несчастной амбивалентности. Внешне — как жертва несчастной любви, внутренне — как беспощадный враг всего мужского. А заодно и женского, если оно природно тянется к мужскому. То есть — «Что бы вам всем было больно!»
Мечты Ренаты сводятся к некрофилии. Любовь и смерть для нее синонимы.
Инстинкт жизни ярок и прост. Он дается мощно и однозначно. Естественно. Некрофилия же искусственна и ненатуральна.
Меня окончательно добил ее фильм «Богиня».
Во-первых, я, святая простота, купила только что вышедший фильм, чтобы поздравить своих подруг с Новым годом. Название «Богиня» звучало как комплимент женщине. И тем сильнее был последующий шок.
Сначала мне позвонила одна, Ренатина фанатка:
— Ты смотрела? Не смотри!
— Почему?
— Она сумасшедшая. Лечить ее никто не будет. И кино не запретят. Но я кассету уже выкинула. Сломала и выкинула.
— Чтобы не досталась даже бомжам?
— Чтобы никому не досталась. Чтобы ее больше никогда не было.
— Извини. Я не хотела так тебя обидеть. Извини.
— Я просто хочу предупредить.
Потом позвонила другая. Через три недели после Нового Года. Сделав над собой усилие. Начала издалека.
— Ну что сегодняшние актрисы? Сегодня нет актрис. Всякие там красотки вроде Ренаты Литвиновой. Я тебя умоляю. Ломается в такт мелодии дверного звонка. Одно и то же. Одно и то же.
— Мой муж ее тоже прозвал «три аккорда».
— Извини, но зачем ты мне ее подарила?
— Кого?
— Да «Богиню» же эту.
Теперь слово «богиня» в моем окружении — ироническое определение женщины с неоправданными претензиями. С прибабахом.
Мне все-таки пришлось посмотреть фильм и самой. Пригласили для участия в пилоте «Закрытого показа», который идет на Первом с Гордоном. До выхода пилота кастинговалось несколько ведущих, а в качестве фильма для обсуждения как раз и был взят фильм Ренаты «Богиня».
На программе она и сказала: «Смерть выше жизни и любви». Манифест всеобщего уничтожения. Верная подданная Царства мертвых — вот, кто сегодня у нас в кумирах. Богиня тьмы.
Смерть — самая неестественная ипостась жизни. Смерть брезжит, выламывается, уводит взор и стремится к многозначительности там, где и смысла-то нет. Многозначительность пустоты. Звенящая пустота. Бесцветный рассвет. Сад без красок. Все вычурное, холодное, леденящее, отвращающее, агрессивно эпатирующее, назойливо преследующее, внезапное и никчемное — это и есть смерть.
Фантазии Ренаты оборачиваются не нежной памятью, а обескровленными призраками прошлого. Воображением заигравшейся и давно не сосавшей свежей крови вампирши, «принце-соссы», как говорит про таких моя младшая дочь. Блуждает в своей безнаказанности и изображает невинность и немощь. Вы знаете по кино, к каким прыжкам и трансформациям готова нечистая сила. Какие нежные крылья носят вампиры за спиной! Как они ловко скрывают свой алчущий взгляд и хватку некрофила!
Изобилие цитат из Филлини в фильме «Богиня» говорило об отсутствии чувства меры и вкуса. Филлини — это откровенный карнавал жизни, смешной и неудержимой. Жизнь невозможно ни скрыть, ни сдержать, как здоровый смех и вулканический оргазм. Рената в своих женских происках в кино — это акция против жизни. Нервное стирание красок и сведение на нет всего, что так естественно пробивается сквозь девичий румянец.
Девичий румянец трудно представить на лице холодной красавицы. Если бы он и был, то тщательно скрывался бы за толстым слоем театральной пудры.
Я вернулась с просмотра совершенно разбитая.
Моя малышка долго возилась, топталась по мне, трясла, дергала за волосы.
— Мама, ты умерла?
Смотреть Ренатино кино вредно для мам. Напрасно я сравнивала ее с Аленой Свиридовой. Надо было вспомнить Жанну Агузарову.
Андрей Курпатов
Его еще называют Куропатовым. Курочкин. Прокуратов. Рукопятовым. Ему изрядно достается за его тихий голос умирающего лебедя. Но, может, это его и спасает — классический типаж. Если бы Андрею да хороший тенор, его легко было бы представить на сцене Мариинки в арии Ленского. А так — только в балетной партии. Дон Кихота? Уж больно он напоминает другого телеведущего, солиста Большого театра и рекламного лица шоколада «Вдохновение» — Николая Цискаридзе.
К каким глубинам и культурным слоям восходит наше обожание несколько чахоточного аристократизма и тонкого, нервного ума Андрея! «Война и мир». Князь Болконский в тяжелой болезни. «Дама с собачкой» доктор Гуров, измочаленный безнадежной любовью.
Курпатов не говорит, а стонет, доходит у нас на глазах. Невозможно не досмотреть. А вдруг его душа отлетит именно на этой программе?
С другой стороны, Курпатов идеально вписался в четверку молодых, романтических, длинногривых мальчиков-принцев Первого канала. Битлов с Первого. Андрей Малахов, Максим Галкин, Иван Ургант. И последыш — слабенький Андрей Курпатов.
— Смущает только то, что все эти мальчики без девочек, — Мой муж —гомофоб.
— Или все девочки без этих мальчиков…
Сокрушаюсь я.
Муж считает, что я слишком много внимания уделяю Андрею Курпатову.
— Так мне ж его жалко. Больные требуют повышенного внимания.
— Вам женщинам все равно кого любить и жалеть. Хоть бомжа, хоть шелудивого кота.
Это правда. На самом деле, я по долгу службы должна смотреть программы Андрея, но у меня это не получается. Я включаю телевизор, и у меня через минуту выключается сознание. Его мяукающий голос вводит меня в состояние гипнотического сна. Однажды я продержалась пять минут. Вспомнила, как подруга говорила:
— Это так скучно. Как уроки ботаники.
— Рейтинги Курпатова и есть показатель уровня женской жалости к бедному юноше. Коллективная психотерапия жалостью для одного, отдельно взятого психолога.
— Нельзя обижать и бросать детей, — заступилась сердобольная подруга, мать троих сыновей.
Андрей, мы тебя не бросим!
С тех пор, как я узнала о военном и питерском происхождении доктора Курпатова, я нахожусь в процессе напряженного переоценивания образа.
Вслед за заслуженным психотерапевтом Виноградовым, известным по комментариям к криминальным сюжетам и программах о ясновидящих на ТНТ, он тоже «свой». Психолог в погонах. Из питерских. Предсказуемая фигура на волне последних перемен. Помните, классику жанра: на допросах один говорит душевно, располагающе, другой — жестко, брызгая слюной и не выбирая выражений? Курпатов — юный помощник преемника Президента. А если преемницы, но по-прежнему из питерских? Тогда: «Я не волшебник, я только учусь!»
А может он — exuse, «извинение» за все, что они делают? Так сказать, самая человеческая интонация, на которую они способны?
Андрей Курпатов — ангел военно-промышленного комплекса вины.
Максим Шевченко
Максим — мусульманский фундаменталист украинского происхождения на экране российского телевидения.
На записи пилота вечерней программы, куда меня пригласила Ирина Палей, Максим, как заправская роженица и многодетная мать, всем женщинам предлагает одно универсальное средство Макрополуса, которое поможет и от старости, и от бедности. И уж конечно, от одиночества. Нужно рожать! Немедленно. Всем. Каждый день!
— Это такое счастье — родить ребенка! — говорит сентиментальный и знающий свое дело Максим. — Основная функция женщины на земле — рожать. От такой женщины никогда не уйдет муж.
Хорошо говорит. Театрально. Непонятно только откуда берутся армии матерей-одиночек? Наверное, они как-то не так рожали? Надо было как-то поперек, а не вдоль. Или как-то шиворот-навыворот. Хотя между нами, бабоньками, как мы только не рожали, и где мы только не любили.
— Гениальный фильм с Мелом Гибсоном «Чего хочет женщина»! — еще одно открытие Максима.
— Ага, тупой фильм-комплимент для мужиков, которым кажется, что, наконец, они узнали, чего же на самом деле хочет женщина…
— А чего же она хочет?
— Хороший вопрос зрелого, опытного мужчины. Если бы вы узнали, вы немедленно бы покинули студию. Но вы же этого никогда не сделаете?
Максим умолк. Наверное, ему родить все-таки было бы легче.
Мы познакомились с ним давно, когда только что был создан журнал «Смысл» и Максим его возглавлял. Я занималась исследованием миграций, и меня пригласили на круглый стол, который журнал проводил с помпой, в Президент-отеле. Гвоздем программы как раз и был гуру Максима, самый главный исламский фундаменталист Гейдар Джемаль.
Мусульманские мужчины очень любят указать место женщине, ссылаясь на Коран и какие-то мифические генетические исследования, которые, как они уверяют, только подтверждают положения Корана. Я такого идеологического изыска еще не видела. Если ему верить, то основные тайны физиологии и генетики человека давно предсказаны в Коране.
— Главное отличие европейского мужчины от мусульманина состоит в том, что он не мужчина. Мужчина должен воевать. Пока он воюет, в его крови вырабатываются мужские гормоны. Исследования показали, что со времен второй мировой войны средний уровень тестостерона в крови у немца упал в три раза. А потом еще спрашивают, почему у них такая демография!
Но речь шла не о немцах. Хотя это прямая апологетика фашизма и пропаганда войн. Нам-то что до немцев?
Речь шла о том, что и в России если и остались мужчины, то это мусульмане. Причем воюющие.
Став невольным свидетелем крепкой дружбы Максима с Гейдаром, я чуть не упала, когда увидела Максима в роли ведущего ночного ток-шоу на Первом.
Вторая наша очная встреча и произошла спустя пять лет на записи пилота, который я упомянула вначале.
Максим пришел в гримерку веселый, не такой агрессивно-напряженный, как ожидалось, и с большим рожком мороженного в руках. Как ребенок залез на кресло и стал с удовольствием его слизывать, смотря на себя в зеркало и разговаривая с присутствующими спиной.
— А мы как раз сегодня обсуждали, как показать мужской инфантилизм в кадре, — закоротила его я. — Решили, что мужчина должен по-детски есть мороженное.
— Иногда мороженное — просто мороженное, — ответил Максим, весело болтая ножками. Правильная цитата из Фрейда звучит так: «Иногда сигара это просто сигара!» Максим продемонстрировал свою инфантильную сексуальность.
Мог бы, между прочим, и угостить дам. Да вот не смог!
Короче, Максим — человек с б-о-ольшими, пока еще не совсем реализованными детскими амбициями. Обобщила я и успокоилась за страну. У нас все с большими фантазиями и амбициями. В 90 процентов они не переходят в реальные планы и действия. Как мужчина и политик Максим абсолютно безобиден.
Заслуга телевидения уже в том, что оно позволяет канализировать бурное воображение россиян. Выпускать пар в гудок.
И все. Дальше ничего не происходит.
Иван Ургант
Иван Ургант — Иван Урагант.
Тоже из питерских. Остроумней и красивей и своей бабушки Нины Ургант, и своего папы Андрея Урганта. Результат многолетней селекции театральной династии. Наши дедушки и бабушки любят его бабушку за Белорусский вокзал. Наши мамы за то, что его отец — холостой. Наши девушки любят его просто так.
Посмотреть.
Безусловно красив и безусловно остроумен. Я ему завидую. Смотрю и завидую. Я не завидую той девушке, которой он достанется. Самое лучшее, что она сможет сделать для Ургантов — это родить им еще одного потомка. Ответить симметричным остроумием ей не удастся. Смеяться на его шутками — этим юношу не удивишь. Я бы посоветовала ей бить Ивана, брутально и в сердцах. Чтобы продемонстрировать хотя бы симметричный темперамент.
Лучше всего у него получается вламываться в дома и втюхивать всем «Актимель». Иногда я прищуриваюсь и воображаю, как с таким же успехом, он мог бы продавать вареную колбасу или резиновые галоши, сохранившиеся со времен «Готов к труду и обороне». Ему нельзя отказать. Он такой заразный! Сегодня мы все сидим на «Актимеле», а завтра перейдем на рыбий жир.
Только бы не никто не догадался!
Верка Сердючка
На НТВ появилась программа «Сук@любовь» с клоном Верки Сердючки — Зазой. Создатели, видимо, подумали, что после скандала на «Евровидении» Сердючку больше не пустят на российский рынок, и можно подсуетиться, придумать что-то свое, российское. Зазе приходится петь народный шансон, разъезжать по всей России в сапогах армейского размера, в шапке-ушанке, чтобы встречаться на местах с разными фриками, и собирать их любовные истории.
Но ни Заза, ни создатели программы еще не знают, как они лопухнулись.
Сейчас я вам расскажу!
Во-первых, Сердючка — моя землячка. У нас, на Полтавщине Сердюков — каждый пятый. Мой сосед по парте был Сердюком, в полном смысле слова. Это национальное явление.
За спиной у Сердючки богатая театральная школа. Из наших же краев знаменитый на весь Советский Союз тезка Сердючки — Андрей Сова. Оттуда же и Тарапунька из знаменитой парочки Штепсель и Тарапунька. В Полтаве же родился и работал драматург Иван Котляревский. В девятнадцатом веке он написал несколько очень смешных пьес для Полтавского театра, например, водевиль «Москаль-Волшебник». Сорочинская ярмарка тоже проходит на Полтавщине. Соответственно и Гоголь. Так что, как вы понимаете, у нас все разговаривают и размышляют, как Верка Сердючка. У моих украинских теток как раз такие величественные («огрядные» — произносить с восторгом) бюсты, на которые никакого мониста не напасешься.
Пока я, маленькой, гостила у бабушки в селе, я научилась ругаться не хуже Верки.
Ругаются на Украине с криком, по-петушиному, непременно меряясь бюстами и голосами. Но совершенно без мата. Иногда эти проклятья похожи на добрые пожелания:
— Шоб у тебя в хате поселился президент Америки!
— Шоб у тебя грошей было больше, чем мозгов!
— Шоб ты влюбилась на старости лет!
— Шоб твоя коза с моим кабаном поцеловалась!
— Шоб я тебя не видела, не слышала и не узнавала!
— Шоб ты вышла замуж за белогвардейца!
— Иди ты к Штирлицу!
— Шоб у тебе вареники лезли из всех углов!
— Шоб твой собака-муж уже напился и уснул. Ходит тут, шатается у меня под забором.
Не всякому жителю Полтавской области даже и в голову придет, что он не говорит, а выступает. А вместо мата у него юморески вылетают.
А как у нас поют! Как поют! Низко протяжно, меланхолично. Или весело, до упаду, сплошной гопак, краковяк и гей-гоп.
Так что Данилко ничего собственно не добавил, не убавил и не исказил. Даже различию полов на Украине не уделяют такого большого внимания, как на западе, или в России. Люди ж у нас как дети — дошкольники. Наивные, добрые, ласковые и любопытные. И говорят как дети от 3 до 5: любят коверкать слова (говорят на суржике — смеси украинского и русского), ломать и придумывать смешные фразы (вроде «лаша, тугай», сами придумают, сами же и смеются), переодеваться, любоваться перед зеркалом, строить рожицы и признаваться в любви к старшим. Ну а когда гости придут, то и выступить.
Политикой дети не интересуются.
Короче, наша Машечка влюблена в Верку Сердючку. Мечтает с нею дружить. И просит выменять ее на тощую розовую Барби.
А Заза? Разве зазы водятся в русских деревнях?
Это было бы некстати.
Да все знают: там водятся матрешки!
О. И. Маховская. Телемания: болезнь или страсть. М. Вильямс, 2007
См. также:
Психологические эффекты
телевидения
© 2007 Ольга Маховская
© Публикуется с любезного разрешения автора
