Библиотека » Пропаганда. Манипуляция сознанием » Влияние меньшинства

Как малые группы могут влиять на большие сообщества — 2

Конспирология полна рассказов о том, как малые группы формируют движение мира в том или ином направлении. И это, конечно, приятное чтение, однако недостаточно детализированное, чтобы ему можно было окончательно поверить.

Раскрытие недавних процессов более интересно, например, много написано о выборах и референдумах, что также можно представить себе, как малая группа выбирает, организовывает движение для всей страны. Из последних таких примеров можно назвать информационное влияние на выборы Д. Трампа и на британский Брексит, которые были очень детально и многократно описаны.

Кто может и должен выступить в такой роли агента влияния? Это могут быть, например, частные структуры, работающие по заказу, например, израильская Psy-Group, состоящая из отставных разведчиков, о которой говорят так: «Psy-Group отстоит от многих своих соперников, поскольку не только собирает информацию, а специализируется на скрытом распространении сообщений, чтобы воздействовать на то, во что люди верят и как себя ведут. Ее оперативники пользуются преимуществами технологических инноваций и слабостью государственных подходов. «Социальные медиа позволяют вам достичь виртуально любого, чтобы играть с их мозгами,— говорит Узт Шая, бывший высший офицер разведки Израиля. «Ты можешь делать все, что тебе хочется. Ты можешь быть, кем ты захочешь. Это место, где ведутся война, выигрываются выборы, а террор продвигается. Это ничья земля» [1]. И эти «милые ребята» вели свою войну против Х. Клинтон в рамках избирательной кампании Трампа [2-8]. Они запускали информацию, которую невозможно было отследить ни к ним, ни к донорам. А это многомиллионная кампания. После начала расследования Мюллера группу закрыли. Еще одной кампанией 2016 г. у них была Операция Бабочка по разрушению анти-израильских движений в десяти университетских кампусах.

Причем разрушать они должны были их не извне, а изнутри. Их девиз — «реальность — это вопрос восприятия». И все это, как мы видим, является управлением массовым сознанием.

В своих предложениях заказчику от апреля 2016 года Psy-Group выделяет три стадии в процессе влияния: Кто, Как и Что [9]. В Кто входит определение и исследование целевой аудитории. В Как планирование и создание платформ влияния. В Что создание месседжей и контента, доставка месседжей и контента, мониторинг и обратная связь.

Хорошим понятием в их предложении является термин платформа влияния в сфере деятельности, проводимой в инфраструктуре из специальных аватаров, третьих лиц и под. Работа эта состоит в следующем: «Направленностью этих платформ является включение целевой аудитории, чтобы активно убедить ее или изменить ее мнение в сторону наших интересов, а также обеспечение попадания ей нужных месседжей и активное управление ее вниманием».

Отдельные организованные группы могут влиять на любые решения, примером чего является и Верховный Совет Украины, никогда не обижающий экономические интересы олигархов. Одним из примеров работы групп влияния в США, а они там существуют в бесконечном количестве, является лоббистская группа против абортов, называющаяся Центр семьи и прав человека (Center for Family and Human Rights, или C-Fam). Благодаря связям в Администрации Белого дома она активно влияет на международные и внутренние решения по этому поводу (см. подробнее в [10]).

Есть разные теории того, как меньшинства могут побеждать большинство. Н. Талеб считает это возможным для случая нетолерантного меньшинства. С его точки зрения, система подчинится меньшинству, которое будет усиленно настаивать на своих правах.

Талеб говорит: «Когда численность бескомпромиссно настроенного меньшинства определенного типа достигает какого-то порогового уровня — казалось бы, незначительного, скажем, в три или четыре процента от общей численности населения, — остальной популяции приходится подчиниться их предпочтениям. Кроме того, вместе с доминированием меньшинств возникает занятная оптическая иллюзия: наивному наблюдателю будет казаться, что в обществе господствует выбор и предпочтения большинства» [11]. Он приводит пример с кошерной или халяльной едой, что поскольку большинству все равно в этом случае, то производителям выгодно выпускать такую маркированную еду, так как она все равно продастся и тем, и другим. Та же проблема есть и с маркировкой Без ГМО. Этим он также иллюстрирует то, что по состоянию отдельных частей системы нельзя предсказать ее собственное состояние.

Роль нетолерантности он иллюстрирует также примером христианства в Древнем Риме: «в Риме, еще до возникновения ислама, христианство победило благодаря религиозной нетерпимости своих сторонников, их агрессивного желания проповедовать и распространять свою веру. Римские язычники изначально были терпимы к христианам, поскольку римская традиция предполагала включение богов покоренных провинций в общий пантеон. Но им было непонятно, почему эти назаряне не хотят следовать общему порядку и настаивают на исключительности своего бога. Выходит, наши боги им не годятся? Однако христиане были нетерпимы к римскому язычеству. «Гонения» на христиан были в значительной степени спровоцированы нетерпимостью самих христиан к римским богам, а история, которой нас учат, написана победившей стороной, то есть не греко-римской, а христианской цивилизацией».

В другой своей работе он интересно реинтерпретирует поведение В. Путина перед Западом: «Путин олицетворяет наплевательский корпоративный подход, демонстрируя очевидное безразличие, которое, в свою очередь приносит, ему поддержку избирателей и новых последователей. В этой конфронтации Путин выглядит как свободный гражданин против рабов, которым нужны совещания, одобрения, и которые нуждаются в том, чтобы их решения кто-то оценивал. Такое поведение Путина гипнотически действует на его последователей, в частности, христиан Ливана — и ортодоксальных христиан, которые в 1917 году потеряли поддержку русской монархии и оказались уязвимы перед Турцией, узурпировавшей Константинополь. Спустя 100 лет у этих людей появилась надежда на реставрацию Византии, пускай ее новое воплощение и находится несколько севернее. Гораздо выгоднее вести дела напрямую с владельцем бизнеса, чем с наемным работником, который вряд ли сохранит свою работу в следующем году; точно так же слова диктатора вызывают больше доверия, чем слова уязвимого выборного представителя. Когда я наблюдал за Путиным и его соперниками, мне стало очевидно, что у одомашненного, стерилизованного животного нет ни единого шанса против дикого хищника. Ни единого. Военная мощь ничего не значит; решение принимает тот, кто взвел курок [12].

Однако модель «тирании меньшинства» можно объяснить просто большей активностью этого меньшинства. Например, последний теракт в Новой Зеландии привел к тому, что премьер Новой Зеландии объезжает мировых лидеров с призывом к более жесткому контролю онлайновой жестокости [13]. Пока мировые лидеры совещаются, Фейсбук уже ввели свои ограничения на трансляцию насилия [14].

На тему протеста и его последствий появились и другие новые работы. Например, Э. Ченовет приходит к выводу, что если 3.5% населения примут активное участие в протестах, то это приводит к серьезным политическим изменениям [15-18].

При этом принципиальной новизны, отличающей ее подход от пионерских работ Дж. Шарпа [19], которого уже успели «привязать» к ЦРУ [20-21], честно говоря, нет, просто возникла конкретная цифра три с половиной процента населения. И результат наблюдений таков, что ни одна из кампаний, достигших этих трех с половиной процентов, не проиграла, а многие выиграли даже при меньшем проценте участников. И еще с 1900 по 2006 гг. ненасильственные кампании приходили к успеху в два раза чаще насильственных.

В своем интервью Э. Ченовет говорит о своих трех с половиной процентах: «Это звучит как реально малое число, но в абсолютных цифрах это впечатляющее число людей. Для США это будет 11.5 миллиона, что в три раза больше женского марша 2017 года». Ее точные цифры успеха/неуспеха кампаний таковы: более 50% ненасильственных кампаний имели успех и 26% кампаний с применением насилия [22].

Она выделяет шесть задач ненасильственного движения, признавая при этом, что они скорее относятся к искусству, чем науке:

Развивать альтернативное видение будущего для привлечения большего числа участников.
Максимализировать разнообразие участия.
Провоцировать дезертирство со стороны власти.
Минимизировать риск репрессий.
Двигаться между методами концентрации и рассредоточения.
Быть готовым к проведению многолетней кампании.

Интернет принес также множество новых подходов. Малые группы являются реализацией сетевых войн Дж. Аркиллы, для описания тактики нападения которых он применил термин «роение» [23-26]. Координация этих минигрупп задается единой моделью мира, а бороться с ними тяжело из-за отсутствия лидера, поскольку некого арестовывать.

Во многих вышеприведенных примерах видно, что влияющим фактором становится не количество участников, а активный характер их действий. Конечно, важными остаются организационные и финансовые возможности этого меньшинства. При наличии всех этих факторов «усиления» активное меньшинство может диктовать свою волю большинству.

Литература

См. также:

Как малые группы могут влиять на большие сообщества — 1