© Виктор Сороченко

ПРИМЕЧАНИЯ

— 1 —

Дихотомия «мы — они» в социальной психологии

профессор Борис Федорович Поршнев (1905-1972)Советский историк, социолог и социальный психолог Б.Ф. Поршнев (1905-1972) настаивал на первичности дихотомии «мы» и «они» в истории развития человеческих отношений. Только ощущение того, что есть «они», рождает желание самоопределиться по отношению к «ним», обособиться от «них», противопоставить себя «им» в качестве «мы». Нет такого «мы», которое явно или неявно не противопоставлялось бы каким-то «они».

Социальное обособление гораздо древнее индивидуального. «Мы» появилось значительно раньше «я»-ощущения обособленного индивида. Первичным было осознание общности, к которой принадлежали люди. Прежде чем люди могли обособиться внутри этой общности, общность должна была сама обособиться от других общностей. Для того, чтобы появилось субъективное «мы», требовалось повстречаться и обособиться с какими-то «они».

Другими словами, первым актом социальной психологии следует считать появление в голове индивида представления о «них». Только ощущение того, что есть «они», рождает желание самоопределиться по отношению к «ним», обособиться от «них» в качестве «мы».

«В первобытном обществе “мы” — это всегда “люди” в прямом смысле слова, т.е. люди вообще, тогда как “они” — не совсем люди. Самоназвание множества племен и народов в переводе означает просто “люди”. Это еще раз иллюстрирует, что в психологическом смысле “мы” — очень непростая психологическая категория» [Поршнев Б.Ф., «Социальная психология и история», 1966].

Поршнев уверял, что в истории человечества не было каннибализма. Точнее, его не было в психологическом смысле — просто тех, кого съедали, не считали за людей. Это были некие «они», «другие», «нелюди», «недочеловеки» в корне отличные от «нас», «настоящих людей».

«Они» куда конкретнее, реальнее, несут с собой те или иные определенные свойства, в первую очередь негативные — бедствия от вторжения «их» орд, непонимание «ими» «человеческой» речи, «их» «ненормальные и нечеловеческие» обычаи и законы...

«Они» — это всегда скрытая или явная угроза. Для того чтобы представить себе, что есть «они», не требуется персонифицировать «их» в образе какого-либо вождя, какой-либо возглавляющей группы лиц или организации. «Они» могут представляться как весьма многообразные, не как общность в точном смысле слова. Именно в отличие от каких-то «они» возникала общность «мы» — причем как в далеком прошлом, так и в настоящем.

«“Мы” стало универсальной психологической формой самосознания всякой общности людей. Но “мы” все-таки всегда подразумевает противопоставление каким-либо — то определенным, то неопределенным — “они”» [Поршнев, 1966].

В своей книге «Социальная психология и история» (1966) Б.Ф. Поршнев пишет:

«Насколько генетически древним является это переживание, можно судить по психике ребенка. У маленьких детей налицо очень четкое отличение всех “чужих”, причем, разумеется, весьма случайное, без различения чужих опасных и неопасных и т.п. Но включается сразу очень сильный психический механизм: на “чужого” при попытке контакта возникает комплекс специфических реакций, включая плач, рев — призыв к “своим”<...>.

Материал не только из истории первобытного общества, но и из истории разных эпох иллюстрирует, что может подчас быть очень слабо выражено и вовсе отсутствовать сознание “мы” при ясно выраженном сознании, что есть “они”. “Они” — это не “не мы”, а наоборот: “мы” — это “не они”.<...>.

“Они” на первых порах куда конкретнее, реальнее, несут с собой те или иные определенные свойства — бедствия от вторжений “их” орд, непонимание “ими” “человеческой” речи (“немые”, “немцы”). Для того чтобы представить себе, что есть “они”, не требуется персонифицировать “их” в образе какого-либо вождя, какой-либо возглавляющей группы лиц или организации. “Они” могут представляться как весьма многообразные, не как общность в точном смысле слова<...>.

Прошли долгие тысячелетия, прежде чем впервые пробудилась мысль, что “мы” может совпадать со всем человечеством и, следовательно, не противостоять никакому “они”».

Согласно Поршневу, социальная психология становится наукой лишь с того момента, когда на место исходного психического явления ставит не «я и ты», а «мы и они». А на место отношений двух личностей — отношения двух общностей: «они и мы». Более того, социальная психология начинается именно с абстрагирования научной мыслью общности как таковой, обособления больших и малых групп от бесконечного многообразия отдельных индивидов, личностей и внутриличностных психических процессов.

Вернуться к тексту статьи «Принципы военной пропаганды»Вернуться в текст

© , 2003 г.
© Публикуется с любезного разрешения автора