Библиотека » Манипуляция сознанием » Направления психотерапии

© С. А. Зелинский

Управление психикой посредством манипулятивного воздействия
Основные направления психотерапии

««« К началу

12. Психотерапевтические аспекты манипулирования. Обзор основных методик-направлений психотерапии

Воздействие на психику является основным в манипулятивном воздействии, как на массы, так и на отдельного индивида[333]. Другими словами, психика принимает на себя первый и главный удар манипуляторов. Причем, заметим, воздействию со стороны других индивидов (манипуляциям) подвержена психика всех без исключения индивидов. Даже если кто-то научился выстраивать правильную оборону, все равно рано или поздно найдется кто-то, кто  пробьет психологическую защиту. Тут, как говорится, только имеет место быть фактор времени.

Очень малое количество индивидов способно защититься от подобного воздействия просто зная механизмы психических атак. Такое же малое число тех индивидов, которые не только знают технику возможного манипулятивного воздействия на их сознание, но и апробировали механизмы защиты на практике. Гораздо большее число состоит из тех, которые интуитивно прочувствовали вероятность нанесения удара, и выстроили — в процессе жизни — защиту, адекватную по силе таким ударам. И совсем малому количеству индивидов удается использовать защиту, по силе превышающую возможности атакующего (манипулятора). Но такие люди существуют. Они способны обратить возможную агрессию против самих нападающих.

В общественном мнении бытует стереотип, что такими людьми являются, чуть ли не все психологи и психиатры (неврологи, психотерапевты, в общем, специалисты по психике другого индивида)[334]. Это не так. Конечно, психологам, в отличие от других, приходится немного легче. Но в большинстве случаев манипулирование психикой индивида и масс, как и способы противодействия, подобному воздействию, требуют изучения отдельных технологий, направленных, прежде всего, на противостояние манипуляторам. Причем, чем сильнее манипулятор (по классу мастерства, т.е. по уровню образования, по опыту, по возрасту[335], по природной предрасположенности к пониманию психики индивида в частности и психологии в целом), тем больше требуется затрачивать против него (в противодействии его атакам на вашу психику) сил и возможностей. Что иной раз затруднено еще и тем обстоятельством, что по ряду невероятных случайностей (или нелепых стечений обстоятельств) как раз в момент атаки на вашу психику, ваше эмоциональное состояние уже может быть находится под воздействием каких-либо факторов, способных «вывести вас из себя». И тогда, если в такой момент начнется новая атака на вашу психику (а все атаки происходят с какой-либо, чаще негативной, целью), то существует определенная доля вероятности, что ваша оборона (оборона вашей психики) падет, и в этом случае эффект от манипуляций на вашу психику сможет оказать свое вредоносное воздействие.

Перед рассмотрением различных психотерапевтических аспектов манипулирования заметим, что по факту воздействия и по оказываемому эффекту психотерапия и проведение манипулятивных методик весьма схоже. Разве что в первом случае больной сам идет на пример к психотерапевту, а во втором — манипулятор применяет свои методы без ведома индивида. Причем сам индивид психически здоров. Точнее — пока что здорово. При выполнении манипулятивных воздействий психика индивида в результате испытываемого воздействия входит в некие гипнотические или полугипнотические состояния, в результате чего заметно ослабевает критичность в оценке информации, поступаемой в сознание, а значит и становится возможным проведения над подобным индивидом манипулятивных воздействий. Причем здесь стоит обратить внимание, что любые формы воздействий (воздействие = вмешательство в психику) не совсем благотворно сказываются на самом индивиде. И даже если наблюдается выраженный позитивный эффект, подобный эффект является лишь айсбергом, потому как после любого рода вмешательств в психику индивида путем воздействия (например воздействия словом), в психике такого индивида заметно снижается барьер критичности, выставляемой психикой (сознанием) на пути любой информации из внешнего мира. Тогда как, если на протяжении какого-то времени подобную защиту ломать, психика уже не станет в будущем адекватно реагировать на поступаемую информацию, а барьер критичности (цензура психики) ослабнет.

Как мы заметили, психотерапевтическое воздействие практически идентично воздействию манипулятивному (задействуются те же механизмы), отличие будет лишь в факторе правомочности подобного рода вмешательству. При этом следует говорить и о том, что сами по себе манипуляции бывают как отрицательного воздействия, так и положительного, с целью, например, помощи индивиду. Причем тут можно было бы заметить: правомочен ли кто-то решить за индивида необходимость оказания ему помощи через подобного рода способы? — но с другой стороны — психотерапевт использует методы, которые в большинстве случаев не понятны самому индивиду. Поэтому тоже как будто можно говорить, что он вмешивается в психику другого индивида без его ведома. А это уже то, что всегда называлось манипуляциями[336].

Рассмотрим основные направления психотерапевтического вмешательства. На сегодняшний день наибольшее распространение получили три психотерапевтических направления: 1) психоаналитическое (психоанализ); 2) бихевиористическое (бихевиоризм); 3) экзистенциально-гуманистическое (недирективная психотерапия, гештальт-терапия и проч.)[337] Также рассмотрим эго-психологию, объектные отношения, сэлф-психологию и другие психотерапевтические методики.

В отечественной психотерапии преобладают такие направления, как: суггестивное (внушение в гипнозе и др.), реконструктивное (личностно-ориентированное) и условно-рефлекторное[338]. При этом число представленных методик психотерапии также может значительно различаться по своему составу. Выделяются такие методы психотерапии, как суггестивная психотерапия, самовнушение, рациональная психотерапия, поведенческая психотерапия, семейная психотерапия и др.[339]

Психотерапию систематизируют по характеру воздействия (прямая-косвенная), по цели воздействия (седативная, активирующая, амнезирующая), по участию в ней пациента (мобилизующее-волевая, пассивная), по участию врача (авторитарная, разъясняющая, обучающая, тренирующая), по виду воздействия (гетерогенная, аутогенная), по числу лиц, с которыми проводится работа (индивидуальная, коллективная, групповая), и т.п.[340]. При этом в зависимости от симптоматики заболевания имеют преимущественные подходы те или иные методики психотерапевтического воздействия (например при истерии предпочтительна суггестия, при жизненных трудностях — «разговорная» терапия, при расстройствах психики, связанными с семейными конфликтами семейная терапия, и т.п.)[341].

В применении к манипулированию психикой психотерапия имеет прямое отношения, так как и в том и в другом случае наблюдается изменение моделей поведения в результате вмешательства в подсознание. Рассматривая когнитивную психотерапию, доктор филологических наук, профессор Г. Г. Почепцов обращает внимание, что в результате подобного рода воздействия происходит изменение картины миры благодаря изменению целей индивида, происходящих в результате информационно-коммуникативного воздействия на его психику[342].  В результате когнитивного сдвига в психику вводится определенная программа, в результате которой индивид определяет способы переработки информации и прогнозируются последующие модели поведения. «При тревожных расстройствах, например, активируется «программа выживания»: индивид из потока информации выбирает »сигналы опасности» и блокирует «сигналы безопасности»[343].

Для того чтобы убедиться, что нами часто руководит не реальная действительность, а заранее заданная схема ее интерпретации, профессор Г. Г. Почепцов приводит пример следующих когнитивных искажений: персонализация (когда все события интерпретируются преувеличенно личностно); дихотомическое мышление (когда все события могут быть либо только хорошими, прекрасными, либо плохими, ужасными); выборочное абстрагирование (когда оценка одной детали начинает трактоваться как оценка всего события); произвольные умозаключения (когда бездоказательные умозаключения становятся определяющим); сверхгенерализация (когда обобщение строится на основании единичного случая, типа «Все мужчины одинаковы»); преувеличение («катастрофизация», т.е. преувеличение последствий какого-либо события)[344].

Рассматривая вопрос использования психотерапии в манипулировании психикой, мы должны вкратце остановиться на основных таких методиках. И прежде всего заметим, что психотерапия — это система лечебного воздействия на психику. В применении психотерапии к манипулированию следует говорить, что это тоже самое воздействие на психику, только фактор «лечебности» подобных методов воздействия в манипулировании будет заменен идеологическими аспектами подобного рода воздействия. То есть смысл остается, а слова будут те, которые необходимы в конкретной направленности заданных целей (в психотерапии — исцеление пациента, в манипулировании — навязывание ему установок, необходимых властью и т.п. Причем и в одном и в другом случае происходит воздействие на психику индивида или масс — со стороны тех, кто по каким-то причинам взял на себя право делать подобное.)

Рассмотрим основные направления психотерапии (психоанализ, аналитическая психология, индивидуальная психология, гештальт-терапия, психосинтез, трансакционный анализ, НЛП, позитивная и групповая психотерапии, бихевиоризм, и ряд других методик.)

А перед погружением в психотерапевтические методики, напомним мнение профессора Герольда Стерна, считающего, что для овладения большинством методов психотерапии достаточно внимательного прочтения трех или четырех основополагающих книг[345]. Добавим, что в какой-то мере вполне разделяем мнения ученого с мировым именем, позволив себе заметить, что иной раз и действительно даже одной книге оказывается достаточно, чтобы изменить мировоззрение читателя, наставив его на путь истинный.

Возвращаясь к вопросу психотерапевтических методик в контексте воздействия на психику, обратим внимание что, по мнению доктора психологических наук, профессора, академика Л.Ф.Бурлачука, доктора психологических наук, профессора А.С.Суреновича и др. при ознакомлении (овладении) психотерапевтическими методиками заметно изменяется личность человека[346]. При этом качество личности является достаточно устойчивым психическим образованием, и эти устойчивые психические образования мало подвержены изменениям. Возможные изменения происходят путем адаптация личности к меняющимся условиям среды. Психотерапевтическое воздействие, не создавая новых качеств у личности, как бы приводит уже имеющиеся в соответствие, например, с изменившейся ситуацией жизнедеятельности. Это и обеспечивает успех психотерапии.

Следует заметить, что на сегодняшний день используется до полуторатысяч различных психотерапевтических методик. Причем в современной психотерапии существуют две модели: медицинская и психологическая. В медицинской модели основной упор делается на знание клинической картины расстройств (за некоторым исключением[347] в ней симптомом, поиском и ликвидацией причины не занимаются; результат достигается за счет веры во врача и проводимое лечение). В психологической модели лечение связано с пониманием психотерапии как мира сказок и метафор. В этом случае определение психотерапии как воздействия на психику человека понимается как:

— «взаимодействие» (когда активен не только психотерапевт, но и клиент; при этом термин «пациент» не упоминается, так как клиент не является пассивным объектом манипуляций психотерапевта);

— «сосуществование» (когда подчеркивается обмен эмоциями и смыслами между психотерапевтом и клиентом);

— «внутреннее постижение» (когда клиент движется во внутреннем пространстве по им же определяемой траектории);

— «безусловная любовь» (когда клиент и психотерапевт вступают в особые отношения психологической интимности, наполненные любовью и доверием).

При этом роль психотерапевта оказывается весьма существенной, и через какое-то время общения с объектом (клиентом) он может выступать в роли «гуру», потому как знает о своем подопечном все или почти все, что ему необходимо для управления психикой этого человека, ставшего в данном случае (если прослеживается терапевтический аспект) человеком, нуждающимся в помощи, или же объектом манипуляций, если мы рассматриваем деятельность специалистов по психотерапии оказавшихся волей обстоятельств на службе у врагов человечества (врагов народа).

Психодинамическая терапия как направление психотерапии.

Благодаря психоанализу в начале XX в. в европейской культуре впервые возникло и оформилось понимание о наличии индивидуальной и коллективной бессознательной психической реальности, действующих в ней сил и энергий, динамике их формирования и влияния на нормальное и патологическое развитие личности, возможности научного исследования и воздействия на них. Именно с психоанализа начался процесс становления психотерапии как самостоятельной области профессиональной деятельности, который не завершился и поныне. Психоанализ впервые занял небывалое для прежних моделей психопрактики (преимущественно поведенческого и суггестивного характера) место в европейской цивилизации и до сих пор остается одним из наиболее признанных и влиятельных направлений не только психологии, психотерапии и медицины, но и гуманитарного знания в целом. Поэтому неслучайно в отечественной и зарубежной научной литературе в качестве синонимов психодинамической терапии зачастую выступают такие термины, как «психоаналитическая психотерапия», «исследовательская психотерапия», «психотерапия, ориентированная на инсайт» и т. п., в той или иной степени подчеркивающие принадлежность данного вида психотерапии к психоаналитическим принципам понимания человеческой психики. Кроме того, творческое развитие теории и практики психоанализа привело к возникновению разнообразных форм психотерапевтической практики, оперирующих понятиями и концепциями энергий, сил и конфликтов между ними, но в ряде случаев достаточно серьезно отходящих от ортодоксальной традиции. Такая ситуация привела к тому, что до сих пор существует тенденция отождествлять психоанализ и психодинамическую терапию. Под психодинамической терапией понимаются различные формы терапии, базирующиеся на основных положениях психоаналитического учения и акцентирующие внимание на влиянии прошлого опыта (психотравм, аффектов, фантазий, поступков и т. п.), формировании определенной манеры поведения (психологических защит, искажений восприятия партнеров по общению, межличностному взаимодействию), которая приобрела повторяемость и, таким образом, воздействует на актуальное физическое, социальное и психическое благополучие человека.

Психоаналитическая теория проф. З.Фрейда

Рассматривая проблему возвращения «забытого» в сознание пациента, Фрейд сформулировал фундаментальное положение о том, что пациенты активно сопротивляются воспоминаниям болезненных переживаний и событий, которые целенаправленно вытесняются из сознания, в отличие от простого забывания незначительных событий. Этот защитный процесс он назвал вытеснением, считая, что с его помощью сознание оберегает себя от возможной перегрузки неприятными или угрожающими чувствами и переживаниями. В дальнейшем Фрейд пришел к выводу, что описанный им процесс диссоциации присущ не только психоневрозам, но имеет место у любого человека в виде оговорок, описок, ошибочных действий и т. п. (см. работу Фрейда «Психопатология обыденной жизни»).

На втором этапе развития психоанализа (1896-1923 гг.) происходит постепенный переход от теории травмы к теории инстинктов или влечений. В этом возникают  основные подходы в понимании функционирования психики: динамический, топографический, энергетический и структурный. Динамический подход рассматривал психику как местонахождение взаимодействующих или противоборствующих сил; топографический подход рассматривал психику как состоящую из различных систем с разными функциями и характеристиками; экономический подход пытался проследить чередование различных возбуждений и прийти к сравнительной оценке их значимости. Большинство клинических понятий, которые используются в психодинамической терапии, также были разработаны на втором этапе развития психоанализа.

В этот период Фрейд начинает исследовать методом свободных ассоциаций сновидения. По мнению Фрейда, сновидения не только являются нормальными процессами, знакомыми каждому, но и могут служить примером работы механизмов формирования невротических симптомов. Фрейд также приходит к заключению, что образы и сюжеты сновидений тесно связаны с детскими чувствами, такими как любовь к матери, соперничество с отцом, страх кастрации и т. п., вытесненными с наступлением взрослости, но продолжающими оказывать воздействие на образ жизни человека в виде бессознательных желаний.

В 1900 г. Выходит фундаментальный труд профессора З.Фрейда «Толкование сновидений», собравший воедино результаты всех предыдущих исследований. Фрейд считал, что сновидения имеют психологический смысл, постичь который можно благодаря интерпретации (толкования) сновидений с помощью метода свободных ассоциаций. Интерпретация нацелена на преодоление психологической защиты, выявление актуального интрапсихического конфликта и обнаружение изначального желания. Согласно Фрейду, сновидение включает в себя: а) явное (манифестное) содержание, т. е. сновидение в том виде, как его переживают, рассказывают или помнят и б) скрытое (латентное) содержание, которое раскрывается путем интерпретации. Фрейд также полагал, что существует работа сновидения, переводящая скрытое содержание в явное, и, следовательно, интерпретация сновидения представляет собой процесс, обратный работе сновидения. При этом сновидения являются результатом исполнения желаний. С этой точки зрения скрытое содержание — это желание, которое исполняется во сне в галлюцинаторной форме, причем необходимость его перевода в явное содержание диктуется двумя факторами: 1) физиологическими условиями сна, которые делают сновидение в основном визуальным, а не вербальным процессом, и 2) тем, что желание неприемлемо для бодрствующего «Я» (Эго). Фрейд вводит понятие «цензура психики» (психической инстанции, ответственной за недопущение в предсознание и сознание бессознательных желаний). В результате действия цензуры психики возникает деформация сновидений. В итоге можно заключить, что функция сновидений заключается в сохранении сна путем представления бессознательных желаний как исполненных.

Материалом сновидений выступают телесные раздражения (например, голод, жажда и т. п.), остатки дневных впечатлений (события предыдущего дня, прямо или ассоциативно связанные с бессознательными желаниями, исполняемыми во сне) и давние воспоминания. Механизмами работы сновидений (как и формирования симптомов) являются конденсация, смещение, драматизация, символизация, интерпретация.

Конденсация (сгущение) — процесс, посредством которого два или более образа объединяются так, чтобы образовать составной образ, наделенный смыслом и энергией, полученными от обоих. Подобный процесс происходит по-разному. Например, из множества элементов сновидений сохраняется лишь один элемент (тема, персонаж и т. п.), многократно встречающийся в различных скрытых содержаниях; или различные элементы складываются во внутренне разнородную совокупность (например, персонаж, составленный из черт разных людей); иногда соединение различных образов может приводить к затушевыванию различий и усилению общих черт.

Смещение — процесс, посредством которого энергия перемещается с одного образа на другой. Так, например, в сновидениях один образ может символизировать другой.

Драматизация — процесс отбора и преобразования сновидных мыслей в зрительные образы. (Например, абстрактное понятие «унижение» может быть образно представлено как уменьшение в размерах или падение на нижнюю ступень лестницы.)

Символизация — процесс косвенного, образного представления бессознательного желания или конфликта за счет использования устойчивых отношений между символом и символизируемым бессознательным содержанием, наблюдаемых не только у отдельного человека, но и в самых различных областях (миф, религия, фольклор, язык и т. п.). Считается, что в сновидениях детей этот механизм используется реже, чем у взрослых, поскольку детские желания искажаются меньше или не искажаются совсем.

Интерпретация — процесс переделки сновидения с целью представить его в виде более или менее связного сценария. Этот процесс вступает в действие при обработке продуктов, полученных в результате действия других механизмов, и осуществляется в состоянии, близком к бодрствованию, особенно когда пациент рассказывает о своем сновидении.

Все эти процессы Фрейд назвал первичными процессами, противопоставив их вторичным процессам. В первичных процессах энергия свободно перемещается, при этом игнорируются законы пространства и времени, они управляются принципом удовольствия — т. е. принципом уменьшения неудовольствия от инстинктивного напряжения путем галлюцинаторного исполнения желания. Вторичные процессы подчиняются правилам формальной логики, используют связанную энергию и управляются принципом реальности — принципом уменьшения неудовольствия от инстинктивного напряжения путем адаптивного поведения. Фрейд расценивал первичные процессы как филогенетически и онтогенетически более ранние по сравнению с вторичными (с этим связана и терминология) и считал их неотъемлемым свойством слабую адаптивность. По его мнению, развитие «Я» (Эго) вторично по отношению к вытеснению первичных процессов. Вторичные процессы развивались наравне и одновременно с «Я» (Эго) и с адаптацией к внешнему миру, а поэтому они теснейшим образом связаны с вербальным мышлением. Поэтому грезы, образная и творческая деятельность, а также эмоциональное мышление являются смешанными проявлениями обоих процессов.

В «Толковании сновидений» были заложены основы научного понимания бессознательного. До Фрейда понятия «бессознательного» использовалось (Б.Спиноза, Г.В.Лейбниц, К.-Г.Карус, Э. фон Гартман, И.Ф.Гербарт, А.Шопенгауэр, Э.Т.А.Гофман и др.), но только благодаря профессору Зигмунду Фрейду  исследования о бессознательном вступило в научную парадигму.

Говоря о содержании, функциях и механизмах сновидений, Фрейд различал сознание и бессознательное. Он писал: «Толкование сновидений — это королевская дорога к познанию бессознательной активности мозга». При этом понятие «бессознательное» Фрейд употреблял в нескольких значениях: во-первых, для обозначения совокупности содержаний, не присутствующих в актуальном поле сознания, во-вторых, как систему, состоящую из содержаний, не допущенных в предсознание и сознание в результате вытеснения.

Представление о системах бессознательного, предсознания и сознания получило название первой топографической модели. Согласно этой модели, основные черты бессознательного сводятся к следующему:

1) содержания бессознательного являются репрезентаторами влечений, т. е. элементами или процессами, в которых выражаются влечения, эти содержания управляются особыми механизмами первичных процессов;

2) содержания бессознательного, сильно нагруженные энергией, стремятся вернуться в сознание и проявиться в поведении, однако они способны найти доступ к системе предсознание—сознание лишь в результате компромиссов (психических образований, представляющих обе стороны конфликта), будучи искаженными цензурой;

3) фиксации в бессознательное чаще всего подвергаются детские желания.

Предсознание содержит в себе материал, не входящий в актуальное поле сознания и поэтому являющийся бессознательным в первом значении этого понятия (например, неактуализированные знания и воспоминания). При этом он отличается от содержаний системы бессознательного тем, что остается доступным сознанию и управляется вторичным процессом. Кроме того, он отделен от бессознательного цензурой, которая допускает бессознательные содержания и процессы в предсознание лишь в преобразованном виде.

Сознание (или система «восприятие—сознание») находится на периферии психического аппарата и принимает информацию одновременно из внешнего и внутреннего мира. В отличие от бессознательного и предсознания, — сознание не имеет никакой памяти, или, точнее, мнестические следы остаются в ней ненадолго (речь идет об оперативной памяти). С точки зрения экономического подхода сознание отличается тем, что располагает свободно перемещающейся энергией и может нагружать ею тот или иной элемент (механизм внимания). Кроме того, Фрейд считал, что сознание играет важную роль как в динамике конфликтов (сознательное избегание неприятного и более тонкое регулирование принципа удовольствия), так и в динамике терапии (границы и функции осознания). Фрейд также предполагал, что между этими системами пролегают границы, которые при определенных условиях могут быть полупроницаемыми или полностью проницаемыми. Степень этой проницаемости определяется цензурой, определенным образом трансформирующей динамический материал. Заметим, что топографическая модель вполне согласуется с современными данными психологии памяти и восприятия (Лурия, Кандыба, Выготский, Немов, Бурлачук, Кочарян, Жидко и др.), а также с моделью реактивного возбуждения в теории научения и поведенческой терапии.

Развитие представлений о возбуждении и его взаимосвязи с детскими желаниями, фиксированными в бессознательном (в частности с Эдиповым комплексом), а также исследование извращенных форм человеческой сексуальности привели к тому, что в своей следующей работе «Три очерка по теории сексуальности» Фрейд ввел и стал рассматривать понятие влечений (инстинктов) и их «судьбы». Он считал, что они имеют: биологический источник, запас энергии этого источника, цель (т. е. осуществляют специфические для данного влечения действия, ведущие к его удовлетворению и к разрядке заключенной в нем энергии), объект (в отношении которого эта цель может быть достигнута). В случае если влечение не переносилось на объект, то это может привести к фрустрации влечения и к страданию (в данном случае страдание — как увеличение психического напряжения вследствие не удовлетворении влечения). Страдание в свою очередь ведет или к стремлению к достижению разрядки, или к включению защитных механизмов психики.

Фрейд описал четыре формы трансформации влечения:

а) обращение в свою противоположность (замена активной роли на пассивную);

б) поворот против себя (использование себя в качестве инстинктивного объекта);

в) вытеснение;

г) сублимация (психическая энергия проецируется в социально активный труд).

Фрейд подробным образом исследовал природу сексуальности, по ходу исследований опровергая ошибочно устоявшиеся мнения. Профессор З.Фрейд установил, что:

1. Сексуальная жизнь начинается не с наступлением половой зрелости, а вскоре после рождения.

2. Необходимо четко различать понятия «сексуальное» и «половое». Первое понятие значительно шире и включает в себя многие проявления, не имеющие ничего общего с гениталиями.

3. Сексуальная жизнь включает в себя функцию получения удовольствия от различных зон тела — функцию, которая впоследствии была использована в целях воспроизводства. Однако две эти функции редко совпадают полностью.

Фрейд постулировал ряд последовательных либидных стадий и фаз, сфокусированных на различных участках тела (эрогенных зонах), через которые проходит индивид, начиная с младенчества. Он считал, что эти фазы синхронны параллельной серии фаз развития Эго. Начало сексуальной жизни характеризуется двумя фазами, отличающимися ролью, которую играют эрогенные зоны (доминирующая или недоминирующая). Первая, или прегенитальная, фаза сексуального развития представляет собой динамический процесс, кульминационный момент которого приходится на конец пятого года жизни. Затем следует латентный период, после чего с момента возрождения сексуального импульса в период половой зрелости начинается вторая, или генитальная, фаза.

В прегенитальной фазе обычно выделяют три отдельные стадии сексуального формирования (до— или преэдиповы), через которые индивиды обоих полов проходят одинаково.

Первая стадия — оральная. Она связана со ртом как с первичным органом удовольствия, через который младенец осуществляет контакт со своим первым объектом желания — материнской грудью. Когда грудь отнимается или является недоступной, он прибегает к заменителям (например, соска, палец, и т.п.) Этот интерес к области рта, никогда полностью не исчезающий, заметен в удовольствии, которое взрослые получают при курении, еде, поцелуях и оральных формах секса. Оральная стадия, в свою очередь, иногда подразделяется на два этапа. Ранний оральный этап этой стадии развития проявляется сразу после рождения и перед тем, как младенец получил грудь, так как сосательные движения наблюдаются еще до подлинного сосания. С прорезыванием первых зубов младенец начинает вести себя более активно, вступая в орально-садистический этап.

Оральную стадию сменяет анальная стадия. Анально-садистический этап этой стадии заключается в появлении импульса к господству, укреплении мускулатуры тела и усилении контроля над сфинктерами. Анальная стадия развития связана также с тем, что эрогенная слизистая мембрана ануса проявляет себя как орган, характеризующийся пассивной сексуальной целью. Из-за этого агрессивное первоначальное выталкивание сменяется удержанием. С этой стадией связаны такие черты характера, как аккуратность, бережливость и упрямство.

В случае наступления фаллической стадии сексуальный интерес смещается на генитальный аппарат (фаллос). В этот период начинает доставлять удовольствие детская мастурбация. На Эдиповом этапе наступает высшая точка инфантильной сексуальности. Преодоление данного этапа необходимо для нормального развития, потому как бессознательная фиксация на эдиповых тенденциях является типичной для невротиков.

На ранних стадиях развития маленький мальчик идентифицирует себя с отцом в проявлении отношений к матери. Позже (в течение фаллической стадии) интерес к матери усиливается и у ребенка появляется желание избавиться от отца и занять его место рядом с матерью. Кастрационная тревога заставляет мальчика отказаться от инцестуозных желаний и подавлять их. Разрешение Эдипова комплекса для мальчика подразумевает отказ от его влечения к матери, что может вести к идентификации с матерью или к усилению идентификации с отцом. Ситуация Эдипа часто усложняется в связи с наличием у ребенка бисексуальной склонности. Так, вместо привязанности к матери и двойственного отношения к отцу может иметь место любовь к родителю того же пола и ревнивая ненависть к родителю противоположного пола или смесь привязанности и двойственного отношения к каждому из родителей.

Не вдаваясь в излишние тонкости психоанализа (психоанализ, как наука, требует отдельного и отнюдь не поверхностного изучения), заметим, что в середине прошлого века Эрик Эриксон (один из авторов НЛП) переформулировал стадии психосексуального развития в соответствии с межличностными и внутрипсихическими задачами, которые ребенок решает в каждом периоде. Одним из дополнений Эриксона к теории Фрейда стало изменение названий ранних этапов. Так, Эриксон понимал оральную стадию как состояние полной зависимости, во время которой формируется базовое доверие (или его отсутствие) — специфический результат удовлетворения или неудовлетворения оральной потребности. Анальная стадия рассматривалась им как стадия достижения автономии (или, в случае неправильного воспитания, стыдливости и нерешительности). На фаллической стадии, по мнению Эриксона, происходит развитие чувства базовой эффективности и чувства удовлетворенности от идентификации с объектами любви. Эриксон также разбил ранние фазы на подфазы (орально-инкорпоративная, орально-экспульсивная; анально-инкорпоративная, анально-экспульсивная и т. п.).

Гарри Салливан, занимавшийся групповым лечением психотических расстройств, предложил теорию стадий развития, которая подчеркивала коммуникативные достижения (например, речь или игру), а не удовлетворение влечений.

Еще одним шагом к психоаналитическому осмыслению развития личности стали работы Маргарет Малер, посвященные динамике взаимоотношений матери и ребенка. Малер предполагала, что нормальное развитие начинается с нормальной аутистической фазы, когда младенец проводит большую часть своего времени преимущественно сосредоточенный на своих внутренних ощущениях, а не на стимулах внешнего мира. Такой ребенок начинает получать удовольствие от внешних стимулов (исходящих от матери), при этом находясь в иллюзии, что он и мать — единое целое. Кроме того, для такого состояния характерна иллюзия всемогущества, ощущение, что весь окружающий мир находится в полной гармонии с желаниями ребенка. Мать непроизвольно поддерживает эти иллюзии, эмпатически угадывая нужды ребенка. Однако уже на этой фазе младенец может напрягать свое тело в ответ на раздражающие стимулы или неприятные ощущения от слияния с телом матери, что является первыми попытками отделиться и обрести собственную независимость. В фазе сепарации   ребенок начинает исследовать мир вокруг себя, постепенно отстраняясь от матери и сравнивая окружающие объекты и людей с ней. Здесь впервые появляется сепарационная тревога — состояние пониженного настроения, возникающее вследствие разлуки с матерью.

В случае если мать испытывает тревожные или амбивалентные чувства в связи с отделением ребенка, она может преждевременно прерывать исследовательскую деятельность малыша и вселять в него свою тревогу. На субфазе практики ребенок переживает восторг от свободного освоения мира, забывая о присутствии матери. На субфазе повторного сближения ребенок снова начинает остро осознавать свою потребность в матери, в ее эмоциональной поддержке и практической помощи. В это время ребенок переживает определенный кризис, который хорошо иллюстрируется разными играми, связанными с убеганием-преследованием: вырываясь и убегая, ребенок внезапно ощущает свою независимость и в то же время может тут же обрести единство, будучи пойманным. В фазе консолидации ребенок разрешает этот кризис путем выработки у себя внутреннего образа матери, который сохраняется даже тогда, когда ее нет рядом. Несмотря на то, что теорию Малер обычно относят к теориям объектных отношений, в этой теории явно проявляется влияние модели профессора Фрейда.

По мнению академика Л.Ф.Бурлачука и др. (2003), постфрейдовские разработки теории стадий развития личности дали возможность оперировать не только гипотезами о том, что кто-либо слишком рано или слишком поздно был оторван от груди или слишком грубо приучен к горшку, но и появилась возможность говорить о том, что затруднения пациентов отражают семейные процессы, которые осложнили им доступ к чувству безопасности, автономии или удовлетворенности своей идентификацией (согласно трактовке Эриксона), или в предподростковый период у них не было близкого друга (точка зрения Салливана), или же госпитализация матери в то время, когда им исполнилось два года, разрушила процесс воссоединения, присущий этому возрасту и необходимый для оптимальной сепарации (в соответствии с гипотезами Малер)[348].

Возвращаясь к теории профессора З.Фрейда, обратим внимание, что в течение определенного периода ряд лучших учеников Фрейда создали свои научные школы-направления в психотерапии, и фактически отошли от своего учителя (А. Адлер, К. Г. Юнг, В. Штекель, Ш. Ференци, О. Ранк, В. Райх и др.). После Первой мировой войны Фрейд вводит понятие первичного нарциссизма — любви к себе на ранней стадии развития, когда либидо ребенка полностью обращено на себя и которая предшествует любви к другим, и вторичного нарциссизма — любви к себе, являющейся результатом изъятия либидо из объекта и обращения его вновь на Эго. Кроме того Фрейд ввел понятие влечение к смерти (танатос), объясняя агрессивные и самодеструктивные тенденции индивида через влечение к смерти.

Также Фрейд говорил о том, что принцип удовольствия ограничивается не только принципом реальности, но и потребностью в повторении. По Фрейду, влечение к смерти противостоит влечению к жизни (Эросу). Этим противостоянием объясняются состояния грусти и меланхолии, суицид, несчастные случаи, вредные привычки, преступления, совершаемые с бессознательным стремлением быть уличенным, а также такие сексуальные перверсии, как садизм и мазохизм. Влечение к смерти вызвало протест у ряда ученых прошлого, искренне заблуждавшихся по поводу существования того, свидетелями чего мы являемся до сих пор, наблюдая влечение к смерти у многих индивидов, бессознательно испытывавших, например, чувство вины, и проявляющих вследствие этого свои деструктивные наклонности.

Исследуя обнаруживаемое у пациентов бессознательное чувство вины, Фрейд сформулировал основные положения структурной модели психики, согласно которым психика делится на такие составляющие, как «Оно» (Ид), «Я» (Эго) и «Сверх-Я» (Супер-Эго). «Оно» (Ид) соответствует бессознательному и содержит исходные инстинктивные влечения со всеми наследственными элементами. «Оно» является первичным резервуаром психической энергии. Его деятельность направлена на обеспечение немедленной и свободной разрядки возбуждения. Эта часть психики управляется принципом удовольствия и функционирует в соответствии с первичными процессами. «Я» («Эго») стремится к удовольствию, и функционирует в соответствии с принципом реальности. Основная функция «Эго» — задача самосохранения. «Эго» контролирует произвольные действия, становясь между переживанием потребности и действием в соответствии с данной потребностью. «Эго» имеет дело с внешними событиями, задействуя восприятие и память, избегая чрезмерных стимулов, приспосабливаясь к умеренным стимулам и способствуя совершению действий, целью которых является изменение внешнего мира с учетом своей выгоды. Касаясь внутренних событий, связанных с инстанцией «Ид», «Эго» пытается управлять влечениями, принимая решения, касающиеся выбора времени и способа их выполнения, или подавляя обусловленное этими требованиями возбуждение. Фрейд сравнивал «Ид» с лошадью, а «Эго» — с наездником. Он отмечал, что, как правило, «Эго» оказывается слабее «Ид», поэтому «Эго» привыкло преобразовывать желания «Ид» в действия так, будто желания «Ид» являются его собственными желаниями. Таким образом, «Эго» служит посредником между требованиями «Ид» и ограничениями реальности и этики. Оно имеет как сознательный, так и бессознательный аспекты. Сознательный аспект — то, что большинство людей понимает под термином «Собственное Я» (Самость), или «Я», в то время как бессознательный аспект включает в себя механизмы психологической защиты. Третью инстанцию, «Супер-Эго» (или «Сверх-Я») Фрейд рассматривал как формирующуюся в пределах «Эго» и являющуюся результатом действия Эдипового комплекса. Главной функцией «Супер-Эго» является подавление требований «Ид» посредством морального влияния на «Эго» (функция совести). Первоначально ребенок инстинктивно прибегает к самоотречению из-за боязни потерять любовь или из-за опасения агрессии со стороны родительского авторитета. Впоследствии инстинктивное самоотречение возникает из-за страха перед внутренним авторитетом — «Супер-Эго». Для «Супер-Эго» («Сверх-Я») характерно наличие «Я-Идеала» («Эго-идеала»), основанного на восхищении совершенством, которое ребенок усматривает в родителях, и на стремлении им подражать. Часто «Сверх-Я» и «Идеал-Я» выступают как синонимичные понятия. Сам «Эго-идеал» состоит из предписаний типа «ты должен быть таким...» и запретов типа «ты не должен быть таким...». В основе этих предписаний и запретов лежат идентификации и подавления, являющиеся результатом разрешения эдиповой стадии. «Сверх-Я» это совесть. Действия, совершаемые индивидом вопреки «голосу совести» способствуют развитию чувства вины, и приводят к возникновению потребности в наказании.

Эго-психология.

Наиболее яркие представители Анна Фрейд (профессор, дочь З.Фрейда) и Хайнц Хартман. Анна Фрейд подробно рассматривала бессознательные защиты психики[349].

В своей исследовательской работе Анна Фрейд подробно рассматривала роль защитных механизмов в условиях нормального психического функционирования личности. Она расширила понятие защиты, включив в него как защиту против опасностей, угрожающих со стороны внешнего мира, так и против угроз, связанных с внутренними инстинктивными импульсами. Хартман уделял внимание врожденному развитию того, что он называл сферой Эго, свободной от конфликтов. Хартман придерживался точки зрения о том, что существует множество сторон нормально функционирующей психики, которые следуют автономному курсу развития и не являются результатом интрапсихического конфликта. В дальнейшем эго-психология как направление стала отражать взгляды тех психоаналитиков, которые сосредоточили свое внимание на процессах нормального и патологического функционирования Эго.

Основываясь на структурной модели, представители эго-психологии предложили новые пути в понимании некоторых типов патологии. По их мнению, каждый индивид развивает защитные реакции Эго, которые могли быть адаптивными в детстве, в семье, но могут оказаться неадаптивными во внесемейной реальности. Эго обладает широким диапазоном действий, от глубоко бессознательных (например, примитивные чувственные реакции на события, блокируемые такой мощной защитой, как отрицание) до полностью осознаваемых. В рамках этого представления сложилась рабочая модель, согласно которой в течение процесса психоаналитической терапии «наблюдающее Эго» — сознательная и рациональная часть психики, формирует терапевтический альянс с психоаналитиком в целях понимания вместе с ним всего Эго, в то время как «переживающее Эго» вмещает в себя более внутренний (чувственный) смысл того, что происходит в терапевтических взаимоотношениях.

«Терапевтическое расщепление Эго» стало рассматриваться как необходимое условие эффективной аналитической терапии. Если симптом негативно воспринимался «Я» (Эго) — это способствовало большей эффективности лечения (дистонности), нежели чем когда пациент воспринимал свои проблемы как не заслуживающих внимания. Это открытие привело к появлению таких терминов, как «Эго-дистонный» или «Эго-синтонный» личностный стиль. Кроме того вводилось понятие «сила Эго», характеризующее роль Эго в восприятии и адаптации к реальности. «Сила Эго» означает способность личности к восприятию реальности без включения психологических защит, даже если осознание реальности неприятно.

Развитие концепции Супер-Эго в рамках эгопсихологии привело к тому, что психотерапевты перестали рассматривать цель психодинамической терапии исключительно как попытку сделать бессознательное содержание сознательным. В рамках эгопсихологии задача психотерапии включает в себя изменение слишком жесткого Супер-Эго пациента на более адекватное. Еще одним достижением эгопсихологии стала попытка понимания проблем пациента на основании не только теории фиксации на определенной фазе развития, но и в соответствии с характерными для него способами справляться с тревогой.

Школа объектных отношений.

Шандор Ференци и его школа занимались изучением любви, одиночества, творчества и т.п. Они уделяли внимание тому, каковы были главные объекты в мире ребенка, как он их переживал. Акцент на доэдиповых стадиях развития, использование понятий интроекции и проекции как ключевых, а также введение влечения к смерти как клинического понятия образуют основы анализа Мелани Кляйн. Кляйн обращлаа внимание, что развитие Эго должно рассматриваться не как прохождение «Я» по стадиям, на которых используются различные психологические защиты, а как процесс постоянной интроекции и проекции. Так, в первые месяцы жизни ребенок никак не может отличить свое собственное Эго от окружающего мира. В соответствии с этим, в отличие от зрелого взрослого человека, рассматривающего свои эмоциональные реакции, вызванные внешними объектами, как субъективные, ребенок приписывает их внешним объектам. То, что доставляет ему удовольствие, расценивается им как «хороший объект», а то, что причиняет боль, — как «плохой объект». Таким образом, первоначально мир ребенка становится населенным хорошими и плохими объектами, от которых он ожидает по отношению к себе поведения, соответствующего качествам, которые он им приписал.

Первым объектом ребенка является материнская грудь. Иногда она легко кормит молоком, полностью удовлетворяя потребности ребенка, а порой дает его мало или не дает вовсе. Для младенца голод — пугающая ситуация. Кроме того, любое изменение ситуации (например, менее уютная поза или жмущая одежда, затруднения при захвате соска или извлечении молока) превратит приятный удовлетворяющий стимул в неприятный и раздражающий. Таким образом, ребенок может как любить, так и ненавидеть один и тот же объект в быстрой последовательности или чередовании.

В связи с тем, что в первые месяцы жизни преобладающее значение имеют два биологических процесса — поглощение и выделение (молоко из материнской груди поглощается при помощи рта и, переварившись, в виде испражнений выделяется вовне), Мелани Кляйн полагала, что наиболее ранние психические состояния и представления ребенка основаны на этих физиологических актах. Так, процесс поглощения является тем, что можно описать как «интроецирование», а процесс выделения представляет собой «проецирование». Ребенок желает поглощать только хорошие объекты, например грудь, и коль скоро он это делает, он обретает способность мыслить себя самого в качестве хорошего и «целого», а не просто как массу конфликтующих ощущений. Однако либо потому, что жадность, с которой он берет грудь, частично агрессивна по своей природе, либо потому, что интроекция используется также в качестве средства контроля или уничтожения плохих объектов, порой плохие объекты кажутся проникшими вовнутрь. От таких проявлений собственной агрессии ребенок может избавиться с помощью либо деструктивных действий, либо процесса проецирования. Когда спроецированные плохие объекты, представляющие собственную агрессию ребенка, вновь осаждают его, возникает то, что Кляйн называет «шизоидно-параноидной» позицией. Наглядными проявлениями этих чувств расщепления и преследования являются гневные истерики и негативные состояния периода роста зубов, при которых ребенок может отказываться от пищи и яростно вопить. Однако большей частью нормальные дети перерастают подобные состояния, хотя некоторый остаточный элемент сохраняется, включаясь позже в чувство вины, представляющее собой черту всякого цивилизованного существа.

Далее, согласно теории Кляйн, на более поздней стадии ребенок совершает новое и очень болезненное открытие — хорошие и плохие объекты, с которыми он сталкивался в первые месяцы жизни, представляют собой различные аспекты его матери. Как раз в то время, когда реальность и воображение еще не достаточно дифференцированы и агрессивные желания представляются обладающими магической силой, ребенку начинает казаться, что он столкнулся с опасностью разрушения или уже разрушил персону, в которой он более всего нуждается и которую больше всего любит. Это открытие приводит к формированию «депрессивной» позиции. Именно потому, что это состояние является болезненным, в это время развивается тенденция возвращения к шизоидно-параноидной позиции с ее отделенными друг от друга хорошими и плохими объектами. По мнению Кляйн ребенок перерастает свой депрессивный период, когда постоянное присутствие матери постепенно приводит к осознанию того, что агрессивные желания менее убедительны, чем опасался ребенок. При этом остатки депрессивной позиции всегда сохраняются. Депрессивный элемент чувства вины и тенденции взрослой личности преувеличивать «хорошесть» и «плохость» всего, с чем она сталкивается.

Поскольку элементы как шизоидно-параноидной, так и депрессивной позиции включаются в чувство вины индивида, Мани-Кирль полагает, что можно определить два крайних типа Супер-эго (совести), причем полный спектр будет располагаться между этими двумя полюсами. На одном краю находится тип, почти исключительно сформированный на страхе наказания (шизоидно-параноидной позиции), а на другом — тип, формирующийся на боязни травмировать или разочаровать любимый объект (депрессивная позиция). К возрасту двух-трех месяцев, когда начинает разрушаться шизоидно-параноидная позиция, представления ребенка об агрессии начинают обуславливаться оральным уровнем развития. Агрессия принимает форму фантазий о кусании, разрывании и т.п.

В.Фейербейрн предложил теорию, основанную на понятии центрального Эго, ищущего связи с объектами, в которых оно может найти поддержку. Он полагал, что психозы и неврозы отличаются использованием различных приемов на протяжении второй стадии развития — переходной стадии, или стадии квазинезависимости. Придавая фундаментальное значение событиям двух оральных стадий (и полностью отвергая анальную и фаллическую стадию), Фейербейрн пишет, что во время первой стадии, стадии инфантильной зависимости, младенец объективно полностью зависит от естественного объекта — материнской груди. В связи с этим первоначально в его отношении к ней нет амбивалентности. Но неизбежный опыт фрустрации и отказов с ее стороны ведет к шизоидной позиции, во время которой эго младенца расщепляется на три части. Две из них — либидное Эго (соответствующее Ид в классической теории) и антилибидное Эго (соответствующее Супер-эго) — оказываются связанными с двумя противоположными восприятиями груди: как принимаемого (побуждающего) объекта и как отвергаемого (отвергающего) объекта соответственно. Третья часть Эго младенца становится центральным Эго (которое соответствует понятию Эго в классической теории). По мнению Фейербейрна, шизофрения и депрессия этиологически связаны с нарушениями развития во время стадии инфантильной зависимости. В общих чертах этот процесс сводится к следующему. В период ранней оральной стадии, пока материнская грудь является хорошей, ее содержимое инкорпорируется. Но в условиях фрустрации возникает тревога по поводу того, что объект вместе с его содержимым может быть уничтожен. Поскольку на этой стадии амбивалентной ситуации еще нет, проблема, стоящая перед фрустрированным младенцем, заключается в том, что он мог непреднамеренно разрушить свой любимый объект и что, следовательно, его любовь деструктивна и опасна. Это формирует основание шизоидных реакций у индивида, которые в дальнейшем проявляются в том, что человек на протяжении всей жизни будет испытывать опустошающее чувство, будто его любовь плоха и деструктивна, вследствие чего он будет склонен избегать глубоких эмоциональных взаимоотношений.

В период поздней оральной стадии естественный объект становится матерью с грудью, и когда он представляется плохим, он может быть покусан, а его плохой аспект инкорпорирован с целью установления над ним контроля. Амбивалентность с ее путаницей между любовью и ненавистью в этот период вызывает во фрустрированном младенце основную проблему, заключающуюся в том, как любить объект, не разрушая его ненавистью. Это служит основанием депрессивных реакций, проявляющихся в ощущении индивида, что он сохраняет способность поддерживать отношения с окружающими объектами, однако эти отношения всегда будут амбивалентно окрашенными. Неврозы, с точки зрения Фейербейрна, отражают действие различных приемов на протяжении следующей, переходной стадии, или стадии квазинезависимости, когда ребенок достигает частичной независимости от матери, манипулируя принимаемыми и отвергаемыми объектами, созданными в период шизоидной позиции. При обсессивном приеме он представляет, что оба объекта находятся внутри него, и в связи с этим достигает определенной степени независимости за счет осуществления контроля над «плохим» (отвергаемым) объектом. В случае истерического приема он представляет, что принимаемый объект находится вовне, а отвергаемый — внутри него. При фобическом приеме он представляет, что принимаемый и отвергаемый объекты находятся вовне. Наконец, при параноидном приеме принимаемый объект представляется внутри, а отвергаемый — снаружи.

Третьей и последней стадией Фейербейрн считал стадию зрелой зависимости, для которой характерна установка давания, когда как принятые, так и отвергнутые объекты уже экстериоризированы.

Рене Спитц подчеркивал важность аффективной взаимности матери и младенца, благодаря которой стимулируется познавательная активность и интеграция знаний и навыков. Под взаимностью он понимал многоуровневый невербальный процесс, оказывающий влияние как на субъекта, так и на объект и включающий аффективный диалог, который является чем-то большим, чем просто привязанность.

Дональд Винникотт обращал внимание, что психика может развиваться и укрепляться лишь в отношениях субъект—объект. Винникотт считал, что при развитии личности объект важен не только как внутренний объект, который имеет специфические индивидуальные характеристики из-за особенностей жизненного опыта (например, проективных и интроективных идентификаций), но и как внешний объект. Винникотт говорил о том, что при анализе развития главным должно являться то, как первичный объект — мать входит в отношения с ребенком, как она умеет выполнять свои обязанности, достаточно ли она хороша, чтобы удовлетворить все нужды ребенка, и как все это способствует росту ребенка либо затрудняет его. У Винникотта теория влечений становилась уже не такой важной. Важность приобретал объект, который мог удовлетворять нужды ребенка.

Винникотт ввел понятие о переходных феноменах. Наблюдая, как, например, уголок одеяла, будучи ассоциированным с приятным взаимодействием с матерью, помогает младенцу успокоиться во время ее отсутствия, он предположил, что переходный объект является символом, помогающим установить связь между «я» и «не-я» тогда, когда младенец осознает разлуку. Кроме того, в теории Винникотта возникла новая концепция функций объекта: для описания психологических взаимоотношений между матерью и ребенком он ввел понятие холдинга. По его словам, холдинг — это все, что мать делает, и все то, чем она является для своего ребенка. Согласно концепции Винникотта об «истинном» и «ложном» «Я», младенец с самого начала настроен на объект и мать не оправдывает его ожиданий. В результате этого ребенок просто подчиняется ее желаниям, жертвуя потенциалом своего «истинного Я» и образуя «ложное Я». Однако объект-мать предоставляет себя ребенку как основу для удовлетворения всех его нужд, а также выполняет функцию создания у него иллюзий. Она допускает и даже пробуждает у ребенка иллюзии о том, что он в своем всемогуществе творит объект-мать, что он соединен с матерью в некую всемогущую цельность. Лишь с помощью этих иллюзий, по мнению Винникотта, ребенок может защититься от ощущения собственного бессилия, способного разрушить его детскую психику. Такой иллюзией мать также создает у ребенка ощущение доверия к миру. Однако по мере созревания ребенка и укрепления его психики мать-объект должна постепенно удаляться и все меньше быть в распоряжении иллюзии их всемогущей цельности.

Уилфред Р. Байон считал, что с помощью доступных ребенку экспрессивных средств он запускает во внешний мир (в форме проективных идентификаций) некие ощущения (бета-элементы), которые еще не способен представить в своей незрелой психике. Чтобы понимать и разбираться в них, давая им мыслимое представление в собственном сознании, мать обращается не только к своим познаниям и воображению, но и к тем впечатлениям, которые пробуждаются в ней благодаря сообщениям ребенка. Опираясь на эти впечатления, связанные главным образом с ее опытом (преимущественно детским), она может возвращать ребенку ответ (альфа-элемент), адекватный его потребности, которая произвела изначальную проекцию. Этим она предоставляет ребенку измененное изображение ощущений, возникающих у него и проектируемых в нее. Таким образом она дает ребенку возможность обрабатывать их в процессе мышления, т.е. как бы одалживает ребенку свой психический аппарат для осмысления психических содержаний, до того как ребенок станет самостоятельным.

В 1950-1970-х гг. формулировки школы объектных отношений нашли свое подтверждение в разработках американских психотерапевтов, называвших себя «межличностными психоаналитиками» (Г.С.Салливан, Э.Фромм, К.Хорни, К.Томпсон, О.Уилл, Ф.Фромм-Райхманн и др.). Однако, в отличие от аналитиков школы объектных отношений, они делали меньший акцент на стойком сохранении бессознательных образов ранних объектов и их отдельных сторон, а сосредоточили свое внимание в основном на межличностной коммуникации. В этом они опирались на те предпосылки межличностной теории психотерапии, которые заложил Фрейд, перестав смотреть на переносы пациента как на отклонения, которые следует объяснять, добиваясь их уничтожения, и начав рассматривать их как контекст, необходимый для лечения.

--------------------------------------------

««« НазадК началу Вперед »»»

© Сергей Зелинский, 2008 г.
© Публикуется с любезного разрешения автора