Библиотека » Социальные стереотипы » Ксенофобия

Психология ксенофобии

Ксенофобическое мышление: логика угрозы и законы страха

Страх по отношению к стигматизированным «чужим» и враждебным «чужим» — это именно те формы ксенофобии, когда различия между людьми сами по себе воспринимаются как проблема и определяют вектор развития отношений в сторону дискриминации, насилия, конфликта. И именно в этих случаях мы можем говорить о ксенофобе как носителе ксенофобического мышления. В качестве его главных особенностей мы выделим следующие: оно негомогенно, подчиняется логике угрозы, фанатично и проективно. Рассмотрим эти характеристики подробнее.

1. Ксенофобическое мышление опирается на логику повседневного мышления и поэтому, в соответствии с взглядами Альфреда Шютца, негомогенно (Шютц, 2003). Во-первых, это означает, что знания об окружающем мире у отдельного человека лишь частично организованы и систематизированы и поэтому некогерентны ко всей существующей системе знаний. Это динамическая характеристика, которая изменяется вместе с развитием личности и с ситуацией.

Во-вторых, эти знания лишь частично ясны, так как редкий человек стремится к полному пониманию отношений в своем мире и общих принципов, им управляющих. Обычно различные сегменты знаний отличаются разной степенью ясности. Естественно наибольшее понимание достигается человеком в отношении той группы, к которой он принадлежит.

В-третьих, это знание не свободно от противоречий и поэтому непоследовательно. Нередко одинаково значимыми считаются утверждения, фактически несовместимые друг с другом, и люди не замечают изменений, происходящих при переходе из одной сферы отношений в другую.

Образование позволяет в той или иной степени снять недостатки повседневного мышления, и это одна из существенных причин, определяющих мощное позитивное влияние фактора образования на профилактику и преодоление ксенофобического мышления. Так, в наших исследованиях респонденты с высшим образованием по сравнению с мало образованными людьми оказались существенно менее предрасположенными к формированию ксенофобских установок (Солдатова, Кричевец, Филилеева, 2004).

2. Ксенофобическое мышление подчиняется логике угрозы и законам страха. Ксенофоб не чувствует себя в безопасности, он живет с ощущением угрозы. Но его страхи основаны не на реальных причинах, а на иррациональных импульсах. Ощущение угрозы и страх деформируют его восприятие реальности. Ксенофоб опирается не на факты и доказательства, а на подозрения, на собственные проекции тревог и страхов, на приписывание другим мотивов злого умысла, враждебности и разрушения. Поэтому, рационализируя окружающий мир, ксенофоб объясняет и структурирует его в рамках железной логики «своих» и «чужих», которая неизбежно приводит к поискам врага. Ксенофоб обычно считает, что в проблемах, которые у нас возникают, виноваты конкретные люди, группы или внешние обстоятельства. В этом смысле ксенофобическое мышление можно назвать конкретным.

Психопатологическое состояние общества, в котором широко распространена ксенофобия, получило название социальной паранойи. Психолог Дж. Сорвер-Фонер считает, что при определенной интенсивности психопатологических процессов на бессознательном уровне отбираются личности или группы, на которые проецируется все то, что социальный параноик считает для себя нежелательным. Его заблуждения направлены, в первую очередь, на тех, кого легко идентифицировать как чужаков (Sarwer-Foner, 1979). В этом случае неконтролируемый страх выступает причиной утраты связей с реальностью, люди становятся неспособными воспринимать и анализировать то, что не подтверждает их проекций.

3. Ксенофобическое мышление фанатично. Ксенофоба можно отнести к типу людей, которых Александр Асмолов выделил в категорию «обыкновенных фанатиков». У этих людей предрассудок превращается в стержневой мотив личности, в жизненную программу поведения. Они воспринимают себя как орудие неких высших сил, избранное для противодействия «чужим», инакомыслящим, которых оценивают как средоточье всех зол человечества и как виновников своих личных катастроф (Асмолов, 2002).

Для ксенофоба характерно двухполюсное восприятие мира: «черное — белое», «добро — зло», «свет — тьма», «реальность — иллюзия» и т.д. Например, в соответствии с этой логикой все, что думает ксенофоб, ему кажется ближе к полюсу истины, а все, что думает его оппонент, — к полюсу лжи. Для ксенофоба характерна глубокая убежденность в своей правоте, единственности разделяемой картины мира или ситуации. Противоречащие этому данные либо игнорируются, либо объявляются подделкой, либо воспринимаются как ложные, измышленные противниками. Субъективно это состояние переживается как борьба истины с ложью, в эмоциональной сфере доминирует чувство высокой собственной значимости, подозрительность, тревога, страх, злоба.

Ксенофоб видит четкую границу между нормой и патологией. Он стремится к «норме», к усредненному представлению о человеке, когда все выходящее за пределы привычного вызывает чувство неприятия, протеста, отвращения. Усредняя окружающий мир, ксенофоб обкрадывает себя. Эрих Фромм называл это патологией нормальности, когда человек усиленно старается быть таким, как большинство, то есть, соответствовать общепринятым нормам. По мнению Фромма, такая позиция патологична, ибо жестко ограничивает социокультурное пространство человека и мешает его самореализации (Фромм, 1999).

Что может стать с обществом, в котором политическая власть достается не достойнейшим или просто лучшим, а самым «средним» людям? Например, таким, у которых все биологические, физиологические, социальные и психологические показатели совпадают со среднестатистическими данными? С юмором, но драматически такую возможную ситуацию описал в одном из своих рассказов известный американский фантаст Уильям Тенн. После ядерной войны, когда жители Земли мечтали о стабильности, президентом Америки становится некий человек, все без исключения показатели и характеристики которого, а также и всех членов его семьи, совпадают со средними цифрами для граждан этой страны. Постепенно вся Америка начинает петь гимн «усредненности», и мифологический «средний» человек получает абсолютную власть и воцаряется на века. В результате такого правления восстанавливается всеобщее единообразие даже в строении скелета, чертах лица и пигментации кожи, не говоря уж об умственном и физическом развитии и индивидуальности. Человечество постепенно и последовательно сводится к среднеарифметическому уровню. Вся система поощрений — в учебе, спорте, на производстве — направлена на вознаграждение за самые средние показатели и на ущемление в равной мере как высших, так и низших. Развитие человечества поворачивается вспять. Когда иссякают запасы нефти, люди с полной невозмутимостью переходят на уголь. Истощив запасы угля, человек возвращается в обширные, вечно возобновляющиеся леса. В рассказе Тенна царство «человека среднего» длилось достаточно долго. В конце концов оно пало, покоренное собаками ньюфаундлендами, которые построили свою собачью цивилизацию и сначала поработили, а затем приручили человечество. Вот один из ответов на заданный вопрос: общество, стремящееся к среднему арифметическому, имеет «нулевой потенциал», кстати, этот рассказ так и называется (Тенн, 2003).

Не менее пессимистичны и переполнены мрачным юмором фантазии на эту тему Курта Воннегута. Он описывает общество, где исповедуется и закреплен законом культ равенства между людьми, причем равенства не только и не столько прав и возможностей, сколько равенства способностей каждого человека. Такое равенство достигается благодаря деятельности агентов Главного Компенсатора следующим образом: если кто-то отличается красотой, он обязан постоянно носить безобразную маску; если кто-то отличается силой, то к его телу привязываются мешочки со свинцовыми шариками, чтобы уравнять его физические способности со способностями менее спортивных граждан; если кто-то слишком умен, он обязан носить в ухе портативный радиопередатчик, который через определенные промежутки времени подает резкие звуковые сигналы, отвлекающие человека от мыслей и не дающие ему сосредоточиться (Воннегут, 1999).

4. Ксенофобическое мышление проективно. Это означает, что ксенофоб, для того чтобы справиться с тревогой и неопределенностью, возникающими в результате постоянного ощущения угрозы и опасности, будет подсознательно стремиться избавиться от собственных недостатков, неконтролируемого страха, негативных переживаний посредством перенесения (проекции) их на других людей или группы. Механизм проекции — один из центральных защитных механизмов психики. Но проекции могут быть позитивными и негативными. И именно последние — главная психологическая защита ксенофоба. Известно, что они помогают избежать прямого внутреннего контакта с нежелательными или вызывающими беспокойство психическими содержаниями, с тем, что Карл Юнг называл «Тенью». Это понятие в соответствии с одним из своих значений в концентрированном виде вмещает все отрицательное, неприемлемое, отвергаемое для собственной личности или группы (Yung, 1977). Реализация механизма негативной проекции — это способ защититься от теневых аспектов своего «Я». Психологическая альтернатива «мы — они» канализирует проекцию «Тени»: «Тень» ксенофоба, как правило, падает на отвергаемых «чужих», помогая формированию образа врага. Юнг подчеркивал, что само существование врага, на которого можно свалить все зло, — огромное облегчение для нашей совести, основа компенсирующего чувства идеализма. И в этом случае можно быть совершенно уверенным, что причина бед находится вовне, а не в нас самих (Yung, 1977).

В каком возрасте закладываются основы ксенофобического мышления? Когда человек наиболее чувствителен к восприятию ксенофобической идеологии? Наши исследования онтогенеза альтернативы «мы — они» дают некоторые ответы на эти вопросы.

Полученные данные показали, что категория «мы» для детей в возрасте от 5 до 15 лет выступает аутентичной точкой отсчета. В дошкольном возрасте в нее попадает все известное, знакомое, испытанное, причем, объекты «мы» окрашены не только позитивно, но и негативно. «Они» — это весь остальной незнакомый мир, про который дошкольнику трудно сказать что-то конкретное и эмоционально определенное. По мере расширения «известной» части мира некоторые объекты из «они» переходят в «мы», категория «мы» увеличивается, включая в себя все то новое, с чем ребенок сталкивается в процессе познания мира.

Расширение категории «мы» продолжается на протяжении младшего и среднего школьного возраста. В среднем школьном возрасте к «своим» ребенок относит максимальное количество объектов. Соответственно группа «они» значительно сокращается в объеме. Именно в этом возрасте категории «мы» и «они» начинают приобретать когнитивную структурированность и эмоциональную определенность: категории содержательно наполнены и уже эмоционально противопоставлены друг другу: «мы», главным образом, окрашена позитивно, «они» — чаще негативно.

У старших школьников категория «мы» еще больше сужается и приобретает «элитарный» характер. Подросток активно ищет «своих». Происходит отсортировка, и теперь в «мы» входят, главным образом, люди и социальные группы, которые являются для подростка референтными. «Они», напротив, начинает увеличиваться в размерах. Но если у дошкольников «они» — всеобъемлюща, то у подростков это содержательно и эмоционально очень определенная категория. «Они» — уже не тайна за семью печатями. Это сложный, интересный и небезопасный мир. Эмоциональный дисбаланс между категориями достигает в этом возрасте своего пика. В соответствии со свойственным подросткам максимализмом, «мы» превращается у них в однозначно позитивную категорию, «они» — в негативную и частично амбивалентную (Солдатова, Макарчук, Семенова, 2004). Это также подтверждают данные нашего мониторинга толерантности, социального доверия и ксенофобии, в соответствии с результатами которого старшие школьники — наименее толерантная и наиболее склонная к ксенофобическим установкам часть нашего общества (Солдатова, Кричевец, Филилеева, 2004).

В соответствии с полученными данными средний и старший школьный возраст есть тот период в развитии подростка, когда усиливается эмоциональный дисбаланс между ведущими категориями, определяющими социальный порядок в мире, происходит фиксация альтернативы «мы — они» и вырабатываются стратегии поведения с «чужими». Именно в этот период определяется вектор ксенофобического мышления и закладываются его основы. Средний и старший подростковый возраст являются той демаркационной линией, перейдя которую часть наших сограждан так или иначе попадает во власть жесткой альтернативы «мы — они» и ксенофобических установок.

Опыт разных стран показывает, что соответствующим образом построенное образование является важнейшим фактором, который позволяет направить большую часть подростков по пути непредубежденности и открытости миру. Развитие мировоззрения, в основе которого лежит осознание общности человечества и формирование отношения к «другому» не как к «чуждому», а как к «ближнему» — главный шаг по пути преодоления ксенофобии и насилия в нашем обществе. Именно эту цель преследуют разрабатываемые нами гуманитарные психологические технологии. И хотя начинать профилактику ксенофобии необходимо и эволюционно выигрышно для человечества на самых ранних этапах развития ребенка, основное внимание следует уделять детям среднего и старшего школьного возраста. Наши исследования показали, что именно в этом возрасте происходит формирование ксенофобических установок. Кроме того, на протяжении нескольких лет в нашей научной и практической деятельности по разработке гуманитарных психологических технологий мы получали постоянные доказательства того, что ксенофобические установки имеют наибольший потенциал позитивного изменения.

««« Назад К началу