© Н.А. Рубакин

Глава VII. От объективного исследования читателя в данный момент к объективному исследованию книги, ее автора и всемирной литературы

Начало см. Рубакин Н.А. Психология читателя и книги. Краткое введение в библиологическую психологию. — М.: 1977.

Общий ход библиопсихологического исследования книжного дела и литературы

В предыдущей главе шла речь о библиопсихологическом исследовании читателя в данный момент и в данных условиях места и времени. Проследим теперь шаг за шагом общий ход применения специального библиопсихологического метода к исследованию психических явлений, сопровождающих создавание, циркуляцию и утилизацию печатного, рукописного и устного слова. Мы будем говорить главным образом о слове печатном.

Результаты всех таких исследований могут быть выражаемы при помощи библиопсихологических коэффициентов, при том единственном условии, чтобы в руках библиопсихолога имелось достаточное количество необходимых для этого материалов. Исходным пунктом изысканий мы берем исследование единичного читателя в данный момент. Задача исследования состоит в том, чтобы развернуть применение данного метода и охватить им все стороны книжного дела, и именно:

1. По отношению к читателям — до предела всего читающего человечества всех времен и народов.
2. По отношению к книгам — до пределов всемирной литературы, как современной, так и прошлой.
3. По отношению к авторам — до пределов всех таинственных лабораторий литературного творчества, где читатель превращается в писателя, а писатель плодит читателей и, через их посредство, делает безусловно необходимым для человечества как отдельное литературное произведение, так и их совокупность — литературу, а значит, и культуру и цивилизацию.

Так как библиопсихология есть именно психология книжного дела, а эта последняя характеризуется возбуждением и преобладанием тех или иных психических переживаний, что и выражается библиопсихологическими коэффициентами, то эти последние, в конечном счете, могут явиться объективной характеристикой субъективных переживаний, сопровождающих и создание, и циркуляцию, и утилизацию печатного, рукописного и устного слова, всюду внося и в практику, и в теорию, и в историю литературы меру и число, подобно тому как статистика экономическая делает то же самое в области социологии.

Главные этапы изучения читателя

Итак, прежде всего исследование читателя и чтения.

Первый шаг по пути приложения библиопсихологического метода таков: исследования читателя и чтения в данный момент, при чтении данного текста и при данных условиях, внутренних и внешних. Данный читатель в данный момент вовсе не то, что этот же читатель в другие моменты и в длинном ряде их, а потому по одному из моментов и по преобладающему тогда настроению было бы ошибочно судить о читателе вообще, чтобы там ни говорил, ни показывал сам читатель: это азбука психологии и социологии, к сожалению, слишком часто забываемая. Библиопсихологическое изучение читательства не есть изучение, обезличивающее живого человека, а как раз напротив. И так как общие выводы обусловлены изучением индивидуальности, они имеют значение лишь постольку, поскольку принимают ее в расчет, а с нею cчитаются как с частью коллектива. Числовое определение библиопсихологических коэффициентов по каждой отдельной категории психических явлений есть не что иное, как библиопсихологический анализ данного читателя и его мнемы в данный момент, поскольку эта мнема сказывается в процессе осознавания. За библиопсихологическим анализом должен следовать синтез. Таким синтезом является, в результате сравнительного изучения осознаваемостей, выяснение их соотношений, обоюдной зависимости. Так, напр., нередко наблюдается, что относительно небольшая величина коэффициента О сопровождается относительно большою величиною коэффициентов П, а большой коэффициент Э — малым коэффициентом Ощ. Синтетическое изучение коэффициентов не есть нахождение их простой суммы; оно сводится к определению, так сказать, химического соединения их в единое, нераздельное, интегральное читательское Я. Этот синтез хотя и можно выражать в виде суммы М = П + О+Э + Ощ+Ор+И + С + Д, но лишь с оговоркой, только что сделанной. Сумма эта есть не более как очень удобный символ для выражения главнейших психических особенностей данного Я, характеризуемых его сравнительною способностью к осознанию разных психических категорий.

Вторым шагом по пути библиопсихологического исследования является приложение того же метода к изучению того же читателя той же книги, но не в один, а в разные и, по возможности, многие моменты его жизни. Чем больше их число, тем точнее исследование с точки зрения теории статистики и закона больших чисел. Выяснив коэффициенты отдельно по каждой психической категории и в целом ряде моментов, мы можем определить среднюю арифметическую величину коэффициента каждой категории уже для некоторого более или менее продолжительного промежутка времени. Чем больше этот последний, чем полнее охватывает он определенный возраст исследуемого, напр. все детство, всю юность, зрелость, старость, и чем большее число моментов исследовано, тем полнее выразят эти средние коэффициенты средний уровень разных психических особенностей исследуемого субъекта, его психические черты, наиболее легко проявляющиеся, наиболее развитые и устойчивые. Такие средние коэффициенты должны сопровождаться и указаниями максимальных уклонений этого читателя от среднего его уровня в обе стороны и по каждой категории в отдельности, но для одного и того же текста. Не трудно понять, что эти коэффициенты характеризуют данного субъекта уже не в отдельный момент его жизни, а в среднем. Выше был уже описан простейший способ получения средних коэффициентов субъекта.

Третий шаг: определение среднего уровня индивидуального читателя путем нахождения средних арифметических для коэффициента каждой психической категории в отдельности, но при чтении не одного какого-либо текста, а многих и различных книг. Этот шаг вытекает из предыдущего. На одного и того же читателя разные тексты действуют по-разному. В этом, как мы видели, и выражается функциональная зависимость, существующая между мнемой читателя и текстом, на нее действующим. Мы знаем также, что, в зависимости от качества возбудителей, возбуждаются разные комплексы мнемы, иногда один, иногда по нескольку сразу. В зависимости от этого данный субъект производит свои перечеркивания. Третий шаг состоит в выяснении среднего уровня перечеркиваний в разных текстах.

Четвертый шаг: исследуя одного и того же субъекта при помощи разных текстов-реактивов, мы получаем возможность выяснить их различные действия на него, а также определить, какие из текстов действуют максимально и какие минимально, а какие оптимально, т. е. с наибольшим результатом, будь это переживания прямые или по контрасту. Исследование читателя лучше всего начинать, приняв за реактив наиболее любимую им книгу любимейшего автора (реактив-оптимум), которая поэтому может быть принята в качестве единицы сравнения для оценки всех других книг, читаемых этим читателем. С помощью такой метод изучения чужого Я позволяет выяснять сложней — менее равных условиях, определить величину коэффициентов при максимуме, минимуме и оптимуме переживаний данного читателя. Характеризовать средний уровень осознаваемостей и уклонения от него в обе стороны — это то же, что количественно и качественно характеризовать самого читателя, его индивидуальность, его податливость к тем или иным библиопсихологическим раздражениям-возбуждениям. Мы уже видели, что такой метод изучения чужого Я позволяет выяснять сложнейшие особенности его психических даже самых интимных переживаний — его характер, темперамент, тип, склад ума и мышления, преобладающие эмоции, наклонности к активности или пассивности и т. д. Это и называется библиологическим психоанализом личности данного читателя. Средние коэффициенты субъекта представляют личное уравнение, о котором мы уже упоминали в предыдущих главах. Сравнение таких уравнений у разных субъектов, как мы знаем, представляет собой поправку на читателя. Всякий исследователь должен начинать изучение читателей с отыскания своего собственного личного уравнения. Сравнительное изучение разных читателей, благодаря библиопсихологическому методу, сводится к сравнению коэффициентов исследователя с коэффициентами исследуемых.

Пятый шаг, определение средних коэффициентов не одного, а многих читателей, в пределах какой-либо группы, напр, профессиональной, классовой, национальной, половой, возрастной и т. д. Выяснение библиопсихологических эталонов, т. е. определенной мерки сравнения. Мы называем эталоном совокупность средних арифметических, выведенных для каждой категории психических переживаний из наивозможно большого числа индивидуальных измерений. Такое среднее представляет собою как бы средний уровень, характерный для данной группы. Сравнивая с ним любое индивидуальное наблюдение, мы определяем степень уклонения от такого среднего уровня по каждой психической категории. Такой средний уровень характеризует уже не индивида, а социальный коллектив, т. е. ту социальную группу, из которой он выведен как среднее арифметическое. Здесь перед нами задача — выработать целый ряд различных эталонов, напр, эталон группы профессиональной, социальной, возрастной и т. д. Раз в нашем распоряжении будет целая серия таких эталонов, то мы получим возможность характеризовать любого читателя путем сравнения его личных средних коэффициентов с соответственными коэффициентами целой серии таких эталонов, что дает возможность характеризовать читателя очень разносторонне, путем сравнения его с социальным коллективом, часть которого он составляет, с различными средними социальными уровнями.

Шестой шаг: выяснение средних коэффициентов читателя вообще, т. е. среднего читателя. Для того, чтобы характеризовать среднего читателя вообще и ъ данный момент истории, мы должны определять средние величины коэффициентов для возможно большого числа читателей, к каким бы психическим и социальным типам они ни принадлежали. Таким образом, мы получим средний уровень всех средних уровней, о каких шла речь. Цифры, выведенные таким способом, будут представлять собою коэффициенты, характеризующие средний уровень читающего человечества. Правда, средний читатель, так характеризованный, представляет собой величину фиктивную, тем не менее коэффициенты, его характеризующие, имеют большое значение и теоретическое и практическое, так как с этим средним уровнем мы можем сравнивать и групповые и индивидуальные коэффициенты. Во всяком случае такой средний уровень представляет собою фикцию не больше той, какою является эталон-метр или эталон-уровень моря. Это в достаточной степени известно из истории определения числовой величины обоих этих эталонов, играющих столь громадную роль в естествознании и в обыденной жизни. Средние коэффициенты, характеризующие среднего читателя, обозначают большую или меньшую наклонность среднего человека, т. е. коллектива, к осознаванию определенных психических переживаний.

Седьмой шаг: определение коэффициентов среднего читателя не в какой-либо один момент истории, а в ее разные периоды и эпохи. История читательства показывает, что средний тип читателя постоянно изменяется с ходом времени и в зависимости от изменений экономических, политических и других условий. Поэтому необходимо сравнительное изучение средних читателей для разных моментов истории. Библиопсихолог, стремясь к научной объективности, считает такое изучение конечной целью библиопсихологического исследования читательства.

Восьмой шаг:: предыдущее исследование приводит к научно-объективной классификации как психических, так и социальныхх типов читателей.. В настоящее время этот термин «тип», а тем более «тип читателя» представляет собою, как мы уже указывали, понятие очень неопределенное и неточное не только в количественном, но даже и в качественном отношении. Специальный метод библиопсихологии дает возможностьь классифицироватьь читателей по их психическим и социальным типам, на основании сравнительного изучения их коэффициентов, по преобладанию того или иного коэффициента и групп этих последних. Таким путем является возможность избегнуть словесных и описательных характеристик, в которых много слов, но мало определенности и точности..

Переход от изучения читателя к изучению книги

Но и восьмым шагом далеко еще не заканчивается применение специального библиопсихологического метода. Этот последний позволяет перейти от объективного изучения читателя к такому же изучению книги и ее качеств как реактива и, опираясь на закон Гумбольдта-Потебни, перебрасывает мост, ведущий от субъективной проекции всякой читаемой книги к выяснению объективных качеств ее, существующих независимо от читательских проекций. Здесь перед нами следующий крайне важный тезис библиопсихологии, средний читатель есть не что иное, как сама книга. Иначе говоря, коэффициенты среднего читателя суть коэффициенты книги. И правда, что такое средний читатель какой-нибудь отдельной книги или какого-нибудь отдела каталога? Из предыдущего уже видно, что средним читателем мы называем некоторую совокупность библиопсихологических коэффициентов, полученных как средние арифметические путем экспериментального исследования и статистического подсчета осознаваемостей разных психических категорий,— осознаваемостей, какие наблюдались у очень большого числа самых разнообразных читателей, у социальной совокупности (коллектива) их. Эти средние коэффициенты представляют собой цифровые выражения возбудимостей, наблюдаемых, в силу закона больших чисел, в читающей массе. Такие цифры не выражают собой читательских индивидуальностей, потому что те, при подсчете и при определении средних арифметических, уже нивелировались. Но что такое средний коэффициент? Не выражая индивидуальностей, он выражает уровень средних переживаний, возбуждаемых книгою в читающей массе. Этот уровень уже не может быть отнесен к свойствам личности: коэффициенты, выражающие его, т. е. среднего читателя, вместе с тем могут быть отнесены и к свойствам книги, — ведь таково возбуждающее действие ее на среднего читателя, на всех читателей данного коллектива. Значит, это действие должно быть отнесено столь же к самой книге, сколько и к среднему читателю. В этом смысле мы и говорим: средний читатель есть сама книга, потому что коэффициенты; выражающие первого, выражают и вторую, т. е. средний уровень производимых ею раздражений-возбуждений в мнеме большинства читателей в данном социальном коллективе, независимо от индивидуальных уклонений в ту или другую сторону от этого уровня. Совокупность коэффициентов, характеризующих среднего читателя, обусловлена качествами самой книги. А если это так, то эту их совокупность мы и должны принять за эталон, характеризующий не иначе самую книгу, как некоторую независимую переменную величину, функциями которой являются все ее читатели. В зависимости от качественной и количественной стороны их мнемы происходят колебания коэффициентов у каждого отдельного читателя. Эти уклонения мы и называем читательскими индивидуальностями. Так как коэффициенты среднего читателя, выведенные из наблюдений, представляют собой средние арифметические осознаваемостей по каждой психической категории, то и средний читатель выражает собой наиболее устойчивые возбудительные качества книги, которая была взята как реактив на такого среднего читателя. Отсюда следует, что специальный библиопсихологический метод, опираясь на закон Гумбольдта-Потебни, приводит к объективному изучению не только читателей, но и книг, причем эти последние выражаются в коэффициентах среднего читателя. Так получается книга-эталон. Каждому социальному коллективу соответствует таким образом эталон как средней книги, так и среднего читателя. Это совсем не то, что обыкновенно делается теперь, когда любой читатель бессознательно приписывает читаемой им книге разные качества, которые характеризуют вовсе не книгу, а его самого: средний читатель не есть индивидуальный читатель. Коэффициенты среднего читателя, выражающие не только его, но и книгу, выражают ее действие, а не ее содержание. Здесь перед нами опять-таки функциональная зависимость: К (книга) = f (читатель), т. е. книга есть функция читателя. Если Ч превратится в 0 (нуль), то и К перестанет быть книгой, — никто и никогда не увидит в ней никакого содержания. Для неграмотных книга есть вещь без всякого психического содержания. Если два читателя вкладывают его в книгу более или менее одинаково, то не иначе, как в силу сходства их мнем (закон Тэна); сходства пониманий обусловлены сходствами мнем. Несходства пониманий обусловлены несходствами мнем. Сходство пониманий суть сходства возбуждений. Коэффициенты, выражающие книгу, выражают сходство мнем в виде коэффициентов, характеризующих среднего читателя, т. е. такого, в которого данная социальная среда уже вложила сходные энграммы, т. е. материал для сходных экфорий. А определенное содержание вошло в книгу и в читателя как результат определенной социальной среды: оно — в мнеме многих индивидов данного социального коллектива. Получается следующая цепь: от социальной среды в мнему читателя, многих читателей, а от них — в их коллективную (среднюю) проекцию книги, выражаемую коэффициентами среднего читателя. Вот почему книга — то же, что средний читатель ее.

Мы несколько остановились на этом важном вопросе, чтобы выяснить его раз навсегда и чтобы иметь возможность ссылаться на такое его разрешение, где речь пойдет об изучении собственно книг и о их содержании, что может показаться, на первый взгляд, противоречием всему сказанному в предыдущих главах этого нашего труда. На всех его страницах шла речь о книжном содержании, которое вложено читателем, а не писателем. Переходить от изучения книги к изучению писателя можно лишь после того, как будет доказано, что между средним читателем и книгой действительно можно поставить знак равенства. От такого понимания книги к пониманию психики ее автора еще очень далеко.

Главные этапы изучения книги в ее действии

Для каждого отдела наук, искусств, литературы, публицистики, словом сказать, каждого отдела каталога и для каждой книги этого отдела существует свой средний читатель. Библиопсихологические коэффициенты, выражающие этого последнего, вместе с тем, суть коэффициенты, характеризующие книгу данного отдела, ее среднее действие, обусловленное ее наиболее часто встречающимися, а значит, устойчивыми качествами производимых ею возбуждений. В этом смысле можно говорить о книгах собственно,— об объективном содержании любой книги из любого отдела каталога, и изучать эти книги и выражать их тоже библиопсихологическими коэффициентами.

Поэтому девятым шагом библиопсихологического изучения является изучение отдельных книг, которое должно идти путем выяснения коэффициентов среднего читателя каждой отдельной книги. Если мы возьмем какую-либо книгу и, пропуская ее через возможно большее число читателей, станем выяснять ее коэффициенты, опираясь на закон больших чисел, и если затем станем выводить среднее арифметическое соответствующих коэффициентов, величина этих последних будет все более и более приближаться к величине коэффициентов среднего читателя.

Так могут быть выясняемы коэффициенты собственно книги, отдельной книги, на основании изучения ее действия на мнему возможно большего числа читателей. То же самое можно проделать и с другой, и с третьей книгой, и с каким угодно числом их, хоть со всей литературой всех стран и всех времен. Так выяснится их средняя возбудительная сила для современной нам мнемы. Коэффициенты и их средние величины, которые мы получим этим способом, оказываются неодинаковыми для каждой книги. Сравнивая и изучая коэффициенты разных книг из разных отделов каталога и разных авторов разных времен и стран, мы получим возможность классифицировать и книги, подобно тому, как классифицировали читателей, выражая числовыми коэффициентами каждое литературное произведение. Сопоставляя с ними средние коэффициенты данного читателя, в том числе и критика и историка литературы, мы определим уклоны этих последних в ту или иную сторону от средней нормы, что равносильно поправке на читателя или на критика, — разумеется, без всякого ущерба для их индивидуальностей и для их свободы высказывать любые мнения и не лишая значения всякое их индивидуальное осуждение. Размер уклонов будет характеризовать личность читателя в ее субъективно своеобразном проявлении, тогда как коэффициенты самой книги (среднего читателя ее) будут характеризовать ее качества, как их воспринимает и оценивает социальный коллектив, читающая масса.

Следующим, десятым шагом является изучение отдельных книг путем сравнения их библиопсихологических коэффициентов с разными эталонами отдельных книг. Отсюда необходимость в таких эталонах. Но мы их уже имеем в виде различных эталонов среднего читателя разных социальных групп. Подобно тому как мы можем, при помощи того же метода, получить целую серию эталонов в целях характеристики различных средних читателей (эталон социального класса, эталон профессии, нации, возраста, пола и т. д.), так мы можем получить и различные эталоны отдельных книг, характеризуя их путем исследования того возбуждающего действия, какое книга производит на среднего читателя той или иной социальной, антропологической или какой другой группы. Подобно тому как мы сравниваем коэффициенты индивидуального читателя с коэффициентами читательских эталонов, так должны мы сравнивать и коэффициенты данной (любой) книги с коэффициентами эталонов книг вообще и выяснять уклон данного литературного произведения от средней нормы в ту или другую сторону. Одиннадцатый шаг: изучение некоторой совокупности разных книг, наиболее распространенных в данный момент в той или иной местности, в той или иной социальной группе, независимо от степени действия этих книг, будь оно максимальным или минимальным. Такое изучение позволит исследователю распределять разные книги по степеням их действенной силы, одновременно выясняя, какая книга как действует на какого читателя.

Двенадцатый шаг состоит в том, чтобы определить книгу-оптимум для среднего читателя разных социальных групп, т. е. книгу, наиболее действующую на этого среднего читателя. Коэффициенты такой книги представят собой список ее наиболее действующих качеств. Это относится как к сюжетам, так и к деталям. Изучение книг, максимально действующих и выраженных коэффициентами, покажет нам, какими качествами должна обладать книга, чтобы производить максимальное действие на массу независимо от ее сюжета, а также и в связи с сюжетом. Подобно тому как мы характеризовали каждого читателя посредством сравнения его коэффициентов с коэффициентами целого ряда эталонов, так можем мы характеризовать и любую книгу из любой отрасли знания, путем сравнения ее коэффициентов с коэффициентами какого угодно числа групповых эталонов книг.

Изучение книжной диаспоры

Тринадцатый шаг: исследование циркуляции так изученных книг в данной социальной среде и в данный момент истории. Каждая книга имеет свою область распространения или рассеяния, так сказать, — свою диаспору. Мы сказали, что под этим термином <...> мы понимаем распространение не только географическое, но и по разным этажам социально-экономического строя в пределах одной и той же местности. Каждый такой этаж, как известно, притягивает более или менее разные книги разных авторов из разных отраслей знания. Диаспоры различных книг комбинируются в каждой местности и в каждой социальной группе по-разному: они то налегают одна на другую (вполне или отчасти), то исключают одна другую. Некоторые книги в пределах своей диаспоры как бы отскакивают от некоторых читателей, тогда как к другим читателям они словно притягиваются по разным причинам, которые тоже подлежат научному выяснению во всем их разнообразии. Зная основные особенности разных книг и отношение к ним разных читателей, если те и другие выражены библиопсихологическими коэффициентами, исследователь получает возможность судить об идейной физиономии читающей массы в пределах любой местности, любой общественной группы и вообще любой диаспоры. С этой точки зрения, изучение того, что читает население и различные социальные группы его в пределах данной диаспоры, получает совсем особый интерес и весьма большое научное значение, о котором нельзя составить понятия по библиотечным отчетам и вообще по ныне практикуемым исследованиям читаемости разных книг. Эти исследования вовсе не выясняют ни книжного влияния, ни таких понятий, как «тип книги», «тип читателя», «типы их соотношений». Без понимания основных законов библиопсихологии всякое изучение читательства и вообще книжного дела неизбежно будет поверхностным. Между тем циркуляция каждой отдельной книги, в пределах ее диаспоры, перемещение этой книги из рук в руки, рекомендация ее как положительная, так и отрицательная, делаемая одним читателем другому в пределах той же диаспоры, все эти явления обнаруживают очень определенные закономерности, научное выяснение которых не может не привести к улучшению, усилению и разумному регулированию книжной циркуляции и ее влияния на читающую массу. Такое изучение выяснит и борьбу за существование каждой книги, каждого автора, каждого направления мысли, в пределах их диаспоры, а также и своего рода естественный отбор, являющийся результатом их борьбы за обладание читателями, играющей среди книг, в области идей и знаний, в сущности, такую же роль, какую она играет и в царстве организмов. Пользуясь книгой, библиопсихологически изученной и характеризованной коэффициентами, как реактивом на читающую массу, а не только на отдельного читателя, исследователь получает возможность судить о распространенности различных типов в пределах каждой диаспоры, каждой социальной группы, каждого социального коллектива. <...> Таким образом, библиопсихологическое изучение разных книг и их диаспор, их взаимного налегания и соотношений, не может не привести к новому методу изучения сравнительной психологии различных социальных групп как отдельно одна от другой, так и во всевозможных сочетаниях. Специальный библиопсихологический метод есть вместе с тем метод сравнительной социальной психологии.

Четырнадцатый шаг: в качестве реактива на читающую массу могут нам служить не только отдельные книги, но и некоторые совокупности их, напр, книги по отдельным отраслям знания, по отдельным направлениям мысли. Нет и не может быть никакой отрасли знания, в которой не существовало бы различных направлений мысли и которые не вели бы там тоже своего рода борьбу за существование и тоже не подвергались бы влиянию не менее естественного психологического и социального подбора и отбора. Им подвержены разные направления, разные партийные, политические и социальные тенденции, разные теоретические и практические разногласия и т. д., изучать которые в их воздействиях и влияниях позволяет тот же специальный метод библиопсихологии, дающий возможность, как это понятно из всего вышесказанного, характеризовать коэффициентами и такие сложные литературные явления. Каждое направление мысли -это своего рода реактив на читающую массу, но реактив сложный, и все-таки обладающий, так сказать, избирательным сродством. Не только для человека науки, но и для политика-практика представляет величайший интерес точное определение того, по-видимому, неуловимого влияния, какое оказывают разные идеи на разные социальные группы в разных диаспорах. Не следует смешивать влияния на читателя какой-нибудь одной книги с влиянием некоторой группы книг: это последнее отнюдь не сводится к простой сумме влияний, а к их взаимодействию, а значит и интерференции. Налегание и взаимодействие диаспор должно быть изучаемо с точки зрения интерферирующих влияний, а изучение этих последних не может не привести к новой системе организации и функционирования библиотек и других просветительных учреждений в пределах определенного комплекса диаспор. Нетрудно понять, что только таким путем можно сорганизовать такую библиотеку, которая оказала бы максимальное влияние на своих читателей и вместе с тем была бы своего рода лабораторией для изучения общественного мнения. Но такая научно-библиопсихологически организованная библиотека имеет очень мало общего с теми библиотеками, какие существуют в настоящее время и значение которых хотят определять только по глазомеру и по интуиции, постоянно смешивая то, что желательно, с тем, что есть, и постоянно забывая, что книжный состав и читаемость вовсе еще не значит психическое действие книг, точно и беспристрастно изучаемое.

Пятнадцатый шаг: изучение книг, их диаспор и соотношений этих последних естественно приводит к изучению диаспоры целой литературы, состоящей не только из книг, но и из периодических изданий и всех других произведений печатного, рукописного и устного слова. Такую диаспору нельзя смешивать ни с диаспорой отдельного произведения, ни с диаспорой множества их: в первом случае диаспора ограничена определенным национальным языком, во втором — она им не ограничена и из национальной сделалась интернациональной. Книги, имеющие интернациональную диаспору, напр. сочинения Карла Маркса, Аристотеля, Дарвина, Беккариа, Л. Толстого, Э. Канта, Дефо («Робинзон»), Сервантеса («Дон-Кихот»), заслуживают особенного и специального изучения. Они являются реактивами на читательские типы интернациональные и выясняют то общее, что имеется в людях разных национальностей и что поэтому соединяет, а не разъединяет их. А это приводит к изучению интернациональной психологии и к взглядам на человечество как на единую семью, на единый трудящийся класс. Библиопсихологические коэффициенты позволяют, путем такого изучения, выяснять, какие же психические особенности, от основных до самых тонких, от влиятельных по внешности до влиятельных по существу, служат и могут служить главным цементом для интернационального психического объединения. А научное выяснение этого не может не привести к организации планомерной культивировки именно этих черт, в целях создавания сознательных кадров строителей будущего. Библиопсихологическое изучение имеет еще одно значение, которого не следует упускать из виду. Дело в том, что каждый национальный язык отличается своей особой психологией. Одно и то же слово возбуждает различные психические явления в людях разных национальностей. Знакомство с языком французским не приводит к тому, что русский человек понимает французские слова совершенно так же, как понимает их француз. Это наблюдается даже тогда, когда человек как будто бы изучил иностранный язык во всех его тонкостях — и словарь и грамматику. Не бывает так потому, что понимание слова обусловлено не только индивидуальной и социальной, но также и наследственной мнемой. Это явление очень хорошо выяснено Эпштейном¹, и его нельзя не принять в расчет при изучении литературных перекочевок; авторы и произведения, возникающие из недр одной национальности, действуют на другую не совсем так, как на ту, которая их породила. В области литературы происходит своего рода явление «рецепции» (приноровления), как и в области римского права, — явление, играющее громадную роль в международных идейных общениях. Изучать литературную рецепцию — это то же, нто изучать все переводные литературы и их влияние, все перекочевки из страны в страну, распространения авторов и их произведений, и идей, и сюжетов, и образов, и направлений <...>. Явления литературной рецепции имеют также свои степени, смотря по тому, насколько возбуждает данное явление мнему наследственную, или мнему социальную, или мнему индивидуальную, — вопрос, также поддающийся библиопсихологическому качественному и количественному изучению.

Шестнадцатый шаг: предыдущие шаги исследования имели в виду изучение книг, их диаспор и соотношений этих последних лишь в какой-нибудь один момент истории. Следующим шагом является исследование тех же явлений в целом ряде моментов. Диаспора всякой книги изменяется с течением времени. Она имеет свое начало и свой конец, свой максимум, минимум и оптимум. Изменяется, как мы видели, средний уровень читателя, а значит и коэффициенты книг и эталоны. Необходимо принять такую их изменчивость как факт, подлежащий исследованию. В связи с этим находится эволюция и читательства, и авторства, и диаспор, начиная с отдельной книги и кончая национальной и интернациональной литературой. Таким образом изучение отдельной книги приводит к изучению истории всемирной литературы. Нетрудно понять, что этот конечный шаг представляет собой как бы резюме всех предыдущих. Поэтому он может быть сделан не иначе, как после всех предшествующих шагов. Только таким путем сможет наука о книге, и о литературе, и вообще о книжном деле, и об их истории превратиться в научную теорию, объясняющую духовную жизнь человечества и позволяющую планомерно и закономерно совершенствовать ее.

Такая последовательность изучения психических явлений по существу отличается от общепринятого изучения литературы, ее теории и истории не только тем, что принимает за исходную точку читателя, а не книгу и писателя, но и тем, что, во всем ходе такого изучения, история литературы неотделима от истории ее читателей.

Главные этапы изучения авторов

Но применение специального библиопсихологического метода на этом еще не заканчивается. В предыдущих параграфах этой главы шла речь о его применении к изучению только двух факторов книжного дела, каковы читатель и книга. Такое их изучение логически приводит к изучению третьего фактора, а именно автора и авторства. Как изучать этих последних, не внося в свои исследования субъективных дополнений и не принимая за данного автора никаких проекций, ни своих, ни чужих? Здесь перед нами:

Семнадцатый шаг, или этап библиопсихологического изучения литературных явлений. Самая суть изучения автора по специальному библиопсихологическому методу понятна уже из вышесказанного, и потому здесь нам не придется долго останавливаться. Берем произведение какого-нибудь автора и изучаем его читателей. Научное исследование этих последних приводит нас к выяснению коэффициентов среднего читателя каждого отдельного произведения этого автора. Таким же путем можно исследовать все произведения любого автора и выразить их коэффициентами. Так как свойства среднего читателя суть не иное что, как свойства литературного произведения, то исследователь таким путем получает возможность перейти к изучению собственно произведений данного автора, объективно выясняя при этом, при помощи того же метода, и максимумы, и минимумы, и оптимумы библиопсихологических коэффициентов, т. е. раздражений-возбуждений, производимых произведениями этого автора. Таким образом, исследователь совмещает изучение индивидуальных особенностей автора с изучением общих и устойчивых признаков, характеризующих ту массу, которая читает произведения данного автора. Изучение всех произведений его логически приводит к тому, что особенности данного автора характеризуются и качественно и количественно тоже коэффициентами. Сравнивая полученные коэффициенты с соответственными коэффициентами разных других авторов, исследователь получает возможность формулировать сходства и различия разных писателей не на глазомер, а очень определенно. Специальный метод библиопсихологии дает возможность формулировать и личное уравнение любого автора, и сравнивать его с личными уравнениями читателей, в том числе критиков и комментаторов. Сравнение коэффициентов каждого отдельного произведения данного автора со средними коэффициентами этого автора дает возможность судить о степени уклона каждого отдельного произведения данного автора в ту или иную сторону от коэффициентов, характеризующих этого автора и его авторство в их целом. Но ведь делать все это — это то же, что с точностью определить место, занимаемое данным автором в ряду других авторов и в истории литературы. Специальный библиопсихологический метод позволяет выяснять его и качественно, и количественно, и не только в основных и общих чертах, но и очень детально, принимая во внимание все, даже тонкие особенности автора, интеллектуальные, эмоциональные, волевые, — индивидуальные, социальные, национальные и т. д.

Восемнадцатый шаг: дальнейшим этапом является изучение не только автора, но и совокупности авторов,— сравнительное выяснение их обоюдных сходств и различий. Исследуя писательские группы по специальному библиопсихологическому методу, мы при этом не отрываем их изучения от исследования читательства и книжных богатств, так как читатель, книга и писатель, эти основные факторы книжного дела, изолируются один от другого лишь искусственно. То же следует сказать и об обоюдных влияниях разных авторов. Из истории литературы хорошо известно, что изучение какого-нибудь одного автора нельзя отделить от изучения других, — так перепутались их обоюдные влияния, соотношения сходства и различия. Только изучая совокупность авторов, создающих и двигающих литературу своими трудами, можно понять, что значит она как единое целое.

Девятнадцатый шаг: подобно тому как необходимы различные эталоны, — целая серия эталонов, — для сравнительного изучения читателей и книг, так необходима соответственная серия эталонов и для сравнительных оценок разных авторов. Каждый такой эталон представляет собой средние коэффициенты, полученные путем изучения читателей, что дает возможность выяснить и средние величины коэффициентов, характеризующие как отдельных авторов, так и целые группы их. Подобным путем является возможность получить сравнительные характеристики отдельных групп авторов, а это позволяет научно классифицировать разных писателей и их произведения путем выяснения уклонов их в обе стороны от среднего уровня. Особенный интерес представляет изучение распределения разных авторов по различным течениям мысли, социально-экономической, политической, этической, религиозной, эстетической, анализирующей или синтезирующей, то разрушающей, то созидающей и т. д. Благодаря этому авторы распределятся по различным течениям мысли, характеризованные посредством сравнения их коэффициентов. Так может быть выяснено и тоже характеризовано коэффициентами каждое течение мысли,— его распространение и влияние как на самих авторов, так и на их произведения, а также и на читающую толпу в различных диаспорах. Только путем такого исследования может сделаться действительно научным, т. е. прочным и определенным, изучение литературы и вообще духовной эволюции человечества.

Двадцатый шаг состоит в исследовании авторских диаспор. Каждый автор, как и отдельные произведения его имеют свою более или менее особую диаспору, не вполне совпадающую с диаспорами других произведений того же автора, а также с диаспорами других авторов. Каждая авторская диаспора тоже захватывает не только разные географические районы, но и разные этажи социального строя, а в пределах каждого социального этажа — индивидов определенных психических типов. Каждый автор тоже характеризуется своей диаспорой, подобно тому как ею характеризуется и каждая книга. Поэтому для оценки автора необходимо изучение его диаспоры с различных точек зрения, что издавна практикуется при помощи других методов, но, к сожалению, таких, которые не позволяют точно выяснять диаспоры в качественном и в количественном отношениях.

Двадцать первый и последний шаг, приводящий к конечной цели, состоит в том, чтобы изучать не только распространение диаспор в пространстве, но и изменения их во времени, — их расширения и сужения, появления и исчезновения, их взаимные вытеснения и смены. Авторы появляются, развиваются, входят в славу, оказывают влияние на тот или иной слой читающей массы, создают себе определенные диаспоры, затем это их влияние начинает идти на убыль, блекнет и расплывается, и диаспора их произведений суживается, так сказать, заглушается диаспорами других авторов, произведения которых, в свою очередь, возбуждают читательские мнемы в более сильной степени. Авторы известные, в силу этого, превращаются в авторов «вышедших из моды», полузабытых, а затем и забытых, уступая место другим, с которыми происходит то же самое. К этому, в конечном счете, и сводится так наз. «история литературы». Но влияние автора на этом еще не заканчивается. После того как уже прекратилась циркуляция его печатных произведений видимая, продолжается еще очень долгое время циркуляция их невидимая: продолжают циркулировать цитаты из этих авторов, с упоминанием или без упоминания их имен, переделки, пересказы или переложения их произведений, затем отдельные мысли и выражения, эпитеты, образы, факты, замеченное этими авторами для их места и времени, остроты, каламбуры, парадоксы и крылатые слова. Затем все это сходит на нет, сначала со страниц литературы печатной, затем и рукописной (напр., из частных писем), а затем, наконец, исчезает и из фольклора. Оригинальности от частого повторения, по закону Фехнера и Вебера, превращаются в банальщину; банальщина, в конце концов, всем надоедает, и ее не только забывают, но даже намеренно стараются забыть как признак дурного тона. Библиопсихологическое изучение разговора является продолжением изучения печатного и рукописного слова, постепенно переходящих в устную народную словесность.

Из всего сказанного видно, что при помощи специального библиопсихологического метода могут быть изучаемы все явления литературы. Повторяем еще раз, что этим вовсе не исключается утилизация всех других методов, под которые подводит биологический и социологический фундамент метод библиопсихологический.

Пятый основной закон библиопсихологии: закон Э. Геннекена и его экспериментальное доказательство по специальному библиопсихологическому методу

Из того, что уже было сказано в этой главе, в достаточной степени видно, какие широкие, глубокие, да и светлые перспективы открывает библиопсихология для всех работников книжного дела: она ведет нас от момента к ряду моментов, от дифференциала к интегралу, от коллектива к индивиду и обратно. Необходимо теперь выяснить ту функциональную зависимость, какая существует между главными тремя факторами книжного дела, а именно: читателем, книгой и писателем. О функциональной зависимости между типом книги и типом читателя, который строит ее проекцию не иначе, как из элементов своей мнемы, мы уже говорили и имели случай подчеркнуть, что не только авторство, но и чтение представляет собою работу творческую. Было выяснено и то, что такая творческая работа читателя находится в функциональной зависимости с типом работника-творца. Таким образом, была нами выяснена и функциональная зависимость произведений автора от психического и социального типа этого последнего. Теперь мы должны выяснить функциональную зависимость между писателем и его читателем. Эту зависимость впервые формулировал в 1888 г. Эмиль Геннекен следующими словами:

«Всякое литературное произведение оказывает наиболее сильное действие на того читателя, психическая организация которого наиболее аналогична, т. е. представляет наибольшие сходства с психической организацией автора этого произведения».

Выражая тот же закон словами того же автора еще более кратко, мы приходим к такой формуле:

«Литературное произведение действует только на тех, чьим выражением оно служит».

Глубокую правильность этой идеи Э. Геннекен не сумел доказать экспериментально, но словесные противники его не смогли доказать и ее неправильность. Что Геннекен не ошибался, это может быть доказано, во-первых, путем специальных библиопсихологических анкет, во-вторых, посредством специального библиопсихологического метода. Ниже мы приведем экспериментальные доказательства основной идеи Геннекена. Опираясь на эти доказательства, мы позволяем себе считать ее одним из основных законов библиопсихологии, который и должен носить имя этого замечательного ученого. Сначала мы изложим самую идею Э. Геннекена и приведенные им самим доказательства ее.

После того, что нами было сказано о мнеме и о социальной среде, снабжающей ее энграммами и комплексами энграмм, мы не можем не видеть, что закон Геннекена держится на том же фундаменте, как и законы В. Гумбольдта и И. Тэна. Формулируя свой закон, Геннекен не придавал ему того общего значения, какое придаем этому закону мы. В своих трудах Геннекен применял его лишь к художественным произведениям, а на другие виды литературы распространял только с оговорками. Напротив, с нашей точки зрения закон Геннекена имеет общее значение и применим не только к печатному и рукописному, но и к устному слову, так как в основе этого закона лежит принцип биологического и социально-исторического сходства мнем, обусловливающего взаимное понимание разных Я. Насколько нам известно, Геннекен первый ввел в теорию литературы принцип изучения читательства и читателя как крайне важного фактора ее, а авторство и читательство стал изучать совместно в их соотношениях, не только эстетических и психологических, но и социологических. Даже не будучи знаком с трудами В. Гумбольдта и А. Потебни, Геннекен, тем не менее, предчувствовал значение их закона и даже применение закона больших чисел к изучению литературных явлений, что, по его мнению, «до сих пор было невозможно». Геннекен же понял, что книга есть возбудитель, а не передатчик психических явлений: «Книга, писал он, есть словесное произведение, предназначаемое для того, чтобы возбудить в читателях или в слушателях особый род эмоций». Геннекен подчеркнул роль эмоций и определенно поставил вопрос: «Не ложатся ли эмоции в основу поведения личности?» «Не производят ли они, какова бы ни была их природа, всегда, во всяком случае, каких-либо определенных нравственных последствий?» Правда, Геннекен говорит о книжном возбуждении эмоций лишь эстетических. Но при этом он считает, что эмоция эстетическая есть не иное что, «как недеятельная эмоция обыкновенная, а каждая эмоция обыкновенная способна приобретать характер эстетический, когда является под впечатлением произведения искусства». Геннекен сказал бы иначе, если бы не ограничился исследованием беллетристики и если бы приложил свои соображения к литературе вообще и прежде всего научной.

Задачей своей «эстопсихологии» Геннекен считал анализ художественных произведений, — эстетический, психологический и социологический, который дает возможность «от произведений как частных проявлений интеллекта перейти к самому интеллекту, их породившему, и к группе интеллектов, к читающей толпе». Но есть между эстопсихологией Геннекена и библиопсихологией существенная разница. Геннекен не подходит к своей эстопсихологии и к ее объекту как естествоиспытатель. Он везде остается филологом и социологом. Рекомендуя изучать и писателя, и его почитателей, Геннекен не указывает никакого метода, кроме сравнительно-исторического и сравнительно-литературного, который позволил бы изучать авторов и читателей объективно. Геннекена интересует лишь качественное изучение, а что касается до количественного, о таком у него нет и речи. Нет речи и о поправке на критика и на исследователя-историка, без чего никакое объективное исследование литературных явлений невозможно. В своей книге Геннекен дает широкую научную программу исследования авторов, начиная с эстетического анализа произведений, переходя затем к анализу психологическому самих писателей, и только через них — к анализу читающей их толпы (социологическому). По терминологии библиопсихологической, психический анализ есть не что иное, как анализ читательских переживаний, возбуждаемых произведением того автора, который изучается. Далее, Геннекен интересуется лишь суправербальным анализом, не пускаясь ни в вербальный, ни в интервербальный. Таковы основные различия между эстопсихологией Геннекена и библиопсихологией. Переходим теперь к анализу Геннекеновского закона.

«Все те, говорит Геннекен, кто, читая известную книгу, охвачен радостью от того, что нашел в ней, в прекрасном выражении, те самые идеи, какие ему дороги; все те, кто чувствует, что существо его подкуплено и вместе с тем оживлено мрачной или торжествующей гармонией оттенков, изяществом и горячностью композиции; все те, кто, слушая патетическое анданте или капризное скерцо, приходит в неописуемый восторг и чувствует себя во власти композитора, — все эти люди — братья по духу с тем художником (автором), из рук которого получено произведение». Не допуская того, чтобы одна и та же эстетическая особенность могла соответствовать разным оттенкам душевной организации, Геннекен справедливо заключает, что «почитатели произведения обладают душевной организацией, аналогичной организации любимого автора, а потому, если последняя уже изучена, законно будет приписать почитателям произведения те самые способности, те недостатки и крайности и все вообще выдающиеся черты, которые входят в состав организации художника». Поэтому свой закон Геннекен формулирует еще так: «Художественное произведение производит действие только на тех, психическая организация которых является хотя и низшей, но аналогичной организации автора, которая дала произведение и может быть на основании произведения уяснена». Геннекен определенно обращает внимание на те ограничительные термины, которые содержатся в такой формулировке закона: «психическая организация читателя-поклонника, говорит он далее, не может быть совершенно подобной, — она может быть только аналогичной организации автора; очень возможно, что сходство между ними общего характера; возможно, что способности, благодаря которым оно имеет место, играют в существовании читателя только подчиненную роль. Известно наконец, что у читателя эти способности, каково бы ни было их различие по отношению к остальным его способностям, не могут обладать такою силою, как у автора, потому что только у него одного они проявились активно. Между организацией автора и его почитателей очевидно существует разница, но только такая, какая существует между способностью творческой и воспринимающей. Творческая способность — это способность настолько развитая, что вызывает и желание проявлений и действия. От просто воспринимающей способности она отличается только своей напряженностью». Индуктивные исследования показали Геннекену, что между психическим типом поклонников автора и самим автором существует определенное сходство. «Стоит только собрать свои воспоминания — и всякий из нас легко убедится, что у поклонников, напр., Мериме или Мюссе, Гюго или Золя имеется определенный темперамент и определенное свойство, приблизительным выражением которых являются как раз те сочинения, какими они восхищаются. Некоторые авторы читаются только людьми известного возраста, свойства которого они в себе воплощают. Гейне, Мюссе читаются больше всего молодежью. И в самом деле, сочинения этих авторов носят в себе признаки соответственного возраста. От Горация веет старчеством, и он нравится только старикам. Те авторы, которых любят женщины, редко бывают грубы и неприличны. Существует также резкая аналогия между автором и средним типом того класса, в котором он наиболее популярен. Писатели, излюбленные буржуазией, обладают буржуазными свойствами. Писатели, излюбленные миром художников, обладают той самой прелестью, той тонкостью чувства и тем изяществом, какие свойственны художнику. Различные вкусы или склонности читателя стоят между собой в известном соотношении». Отсюда вывод: «Успех книги и вообще художественного произведения является следствием в известной степени соответствия между свойствами автора, которые выразились в его произведении, и свойствами известной части общества». Если изменяется, в силу еще неизвестных нам биологических причин, состав данного социального коллектива из таких-то психических типов, неизбежно изменяется и читаемость разных авторов. <...> Нетрудно понять, что если число типов индуктивных увеличится, а дедуктивных уменьшится, это отразится и на циркуляции книг индуктивного и дедуктивного типа. Если число аналитиков так возрастет, что число синтетиков отодвинется на задний план, разумеется, это скажется и на отношении читающей толпы к индуктивным и дедуктивным авторам. Диаспора каждого из них и в пространстве, и во времени зависит от состава читающего коллектива из тех или иных психических типов. «Только самое тщательное и разностороннее изучение может объяснить, почему понадобились целых два столетия, чтобы Паскаль и Сен-Симон приобрели свою славу: их оценили только в XIX веке. Снова два века понадобились французским классикам, чтобы лишиться прежнего поклонения. Даже в самой Англии Шекспир нашел горячих поклонников лишь двести лет спустя после своей смерти. В XVIII веке его «поправляли», переделывали псевдоклассики, напр, во Франции Вольтер, в России — Озеров. Штирнер вышел из забвения почти 50 лет спустя после появления в свет его книги «Единственный и его собственность» (1845 г.). Авторы забытые считаются многими сотнями тысяч во всех странах. Законом Геннекена определяются и национальные диаспоры: «Мольер и Лафонтен почти не смогли перешагнуть Рейна и Ламанша. Шекспир проник во Францию лишь в эпоху романтизма, которая для Франции была эпохой германизации. Гораздо раньше проник Шекспир в Германию». Русские писатели проникли во Францию лишь в конце XIX и начале XX века, а Ницше в Англию лишь в эпоху войны 1914-18 гг. Эдгар По нашел свое признание не в Соединенных Штатах и в Англии, а во Франции благодаря Бодлеру, столь же неуравновешенному субъекту, как и он сам. Законом Геннекена же объясняются явления литературной подражательности. Им же объясняется и всплывание писателей из забвения, если психическая организация их оказывается аналогичной психической организации вновь народившегося нового поколения и его состава из определенных психических типов. Произведения забытых писателей выискиваются тогда в архивах, извлекаются оттуда кем-нибудь из тех, психический тип которых соответствует типу автора, извлекаемого из забвения, рекомендуются, популяризируются, пускаются снова в оборот, встречают хороший прием у людей того же психического типа, а в силу подражания и моды и у читателей других типов. Диаспора автора, вновь извлеченного из забвения, начинает таким образом расширяться, разрастаться, и он перестает быть «забытым ничтожеством» и занимает место в истории литературы как признанный данным поколением. А за ним начинают уделять ему место и последующие историки литературы, что не мешает иным писателям с именами когда-то очень громкими перейти в число «хотя и известных, но забытых», — точнее говоря, уже не нужных, потерявших свою возбудительную силу, свое влияние на мнему изменившихся поколений. Законом же Геннекена объясняется нередко и распространение идей такого-то направления, соответствующих составу приемлющего их поколения из определенных психических типов. То же надо сказать и о влиянии прессы: она может распространять свои «мнения» и свою «правду» не иначе, как опять-таки в силу закона Геннекена. Всякое одобрение, всякое восхищение автором и его произведением, равно как и хула на них и пристрастная критика объясняются тем же. Все это — следствия соответствия или несоответствия психической организации авторов и психической организации читателей, становящихся то почитателями, то противниками, несмотря на научную (объективную) правильность той или иной идеи, того или иного направления, так как, в конечном счете, правильность идеи сводится к ее соответствиям с качественной и количественной стороной читательской мнемы. Этим же объясняется, что критика характеризует самих критиков, а не тех, кого они критикуют. Этим же объясняется, почему иной ученый профессор совершенно не способен быть популяризатором, а когда он себя мнит таковым, его книжки не читаются теми, для кого они предназначены. Чем больше людей, сходных с автором, тем громче звучат слова этого последнего в ушах таких людей. Стоит появиться какому-нибудь новому автору, — и немедленно появляется около него своего рода библиопсихологическое притяжение или отталкивание, обусловленное сходством мнем. Все произведения всякого автора можно расклассифицировать по их успеху в пределах одной и той же диаспоры. Здесь опять-таки нам приходится подчеркнуть, до какой степени необходима правильная, строго научная, библиопсихологическая организация библиотечной, книгопродавческой и издательской статистики, ныне находящейся лишь в зародыше. Библиопсихологическая статистика должна быть организована так, чтобы своими цифрами помогать нашему пониманию общественного мнения и окружающей культуры. Она должна определенно показать не только то, какие авторы и какие книги больше всего выдаются, и не только то, какие книги больше всего спрашиваются, и даже не то, какие книги наиболее читаются и какой прием они в какой читающей среде находят, но и то, из каких психических типов состоит в данный момент истории какая социальная группа, потому что только знание ее состава из разных психических и социальных типов может нам объяснить, какие типы книг наиболее действуют на коллектив в данный момент истории и какими книгами необходимо на них действовать и до каких пределов, потому что есть предел всякому действию всякой книги (закон предельной полезности всякого печатного, рукописного и устного слова.) В этом же смысле должна быть организована и статистика разных журналов и газет. «Литература, говорит Геннекен, служит выражением народа не только потому, что он ее произвел, а и потому, что она была принята, признана им и доставила ему наслаждение, а потому и повлияла на его поведение».

Библиопсихологическая археология

Из того, что было сказано выше, (вытекает возможность такого применения закона Геннекена, в связи с другими законами библиопсихологии, которые мы называем «библиопсихологической археологией». Ее суть заключается в следующем: соответствие психических переживаний, способностей, интересов, вкусов, наблюдаемое, с одной стороны, у писателя, а с другой — у его читателей и почитателей, можно использовать в целях изучения писателей уже умерших, в целях репродукции их психических особенностей и типа интимных переживаний. Мы уже не раз говорили о том библиопсихологическом явлении, всюду распространенном, что у каждого из нас имеются свои любимые писатели и любимые произведения этих писателей, т. е. такие, которые производят на нас не только более сильное, но наиболее приятное впечатление, к ним притягивающее.

Теперь мы будем говорить о значении этого явления для изучения самих писателей. Так как писатель есть вместе с тем и читатель, то, изучая любимых авторов самого писателя и изучая их же как реактивы и на нас самих и на наших современников, мы этим способом можем открывать разные психические особенности писателей былых времен или находящихся от нас далеко. Еще Геннекен подчеркнул то значение, какое может иметь для истории литературы изучение тех авторов и книг, которые были любимыми у разных писателей. «То, что нам известно о литературных симпатиях некоторых крупных писателей настоящего столетия, показывает нам, говорит Геннекен, что у этих людей, вкусы и способности которых вполне изучены, существует поразительное сходство между тем, что они любят, и тем, что они из себя представляют». «И в этом случае художественное произведение действует только на тех, чьим выражением оно служит». «Мериме поносит В. Гюго, восхищается Стендалем, а иногда и Байроном. Мюссе не скрывал своего пристрастия к Байрону, Ламартин любил Оссиана. Т. Готье и парнасцы восхищались В. Гюго, в котором однако они предпочитали версификатора и стилиста мыслителю. Бодлер любил По, Флобер восхищался Бальзаком, Гюго, некоторыми научными сочинениями и некоторыми формами красноречия. Гонкуры пристрастились к Бальзаку и к Гейне, Золя тоже был поклонником Бальзака. Огюстен Тьерри восхищался Шатобрианом и Вальтером Скоттом, а Мишлэ — Виргилием, Бернарденом де Сен-Пьер и Руссо. Тэн читал усердно Стендаля, Гейне, Вольтера и романтиков». Если же о психических особенностях читателей и почитателей можно составлять определенное понятие, выражая их даже коэффициентами преобладающих осознаваемостей; если мы уже изучили библиопсихологически и произведения и того автора, который на данную группу читателей максимально действует как писатель наиболее любимый ими в силу функциональной зависимости, отмеченной Геннекеном, — то и обратно, библиопсихологически изучив читателей, можно на основании такого изучения, реставрировать в терминах современной мнемы психический облик писателя, уже умершего. Такое реставрирование сводится к библиопсихологическому исследованию тех ныне живущих читателей, которые до сих пор считают умершего уже автора своим любимым писателем. Если он на них действует, то, по закону Геннекена, это происходит потому, что между современными ему почитателями и им самим имеется психологическая аналогия — соответствие большего или меньшего числа различных психических особенностей. Каких же именно? На этот вопрос может дать ответ библиопсихологическое исследование ныне живущих почитателей уже умершего автора. Правда, живой почитатель, в огромном большинстве случаев, уступает в том или ином отношении своему умершему прототипу; тем не менее, далеко не все особенности изучаемого писателя могут быть определяемы на основании лишь изучения его произведений и лишь путем восхождения от этих последних к автору, как это теперь обыкновенно практикуется. Изучение живых читателей позволит восстановить пропуски такого чисто книжного исследования, а разные характеристики умерших авторов, сделанные только по книжным данным, переведут на язык современного живого человека его мнемы. Правда, современная мнема не есть мнема былых времен, но это можно сказать лишь о мнеме социальной, а не о психических качествах, которые у вида homo sapiens остаются, по существу, неизменными в течение не только столетий, но даже и тысячелетий. Правда, социальная мнема, как мы знаем, нивелирует, точнее говоря, стремится нивелировать мнемы индивидуальные, но эта нивелировка не стирает индивидуальности даже тогда, когда с этой целью употребляют все средства, какие дает не только социально-политический механизм, но и наука и искусство, являющиеся орудиями этого механизма. Поэтому определять психические свойства умерших авторов по психическим же свойствам их современных почитателей не только теоретически, но и практически является возможным и полезным с точки зрения истории литературы. Такое индуктивное исследование, как и всякая индукция, разумеется, предполагает научную (дедуктивную) проверку, путем изучения произведений данного автора, и даже требует ее.

Применяя библиопсихологический метод к истории литературы, характеризуя каждого писателя, туда введенного, его коэффициентами, историк литературы сможет превратить ее из мозаики субъективных суждений в объективную науку. Если же историк литературы снабдит свой труд указанием своих собственных библиопсихологических коэффициентов,— этим он даст любому читателю возможность делать поправку на самого историка. Использование разных других методов научного изучения литературных явлений облачит и в плоть и в кровь те цифровые коэффициенты, которые объективно характеризуют писателя.

Экспериментальная проверка закона Геннекена

Экспериментальная проверка закона Геннекена была произведена нами следующими способами:

1. Путем библиопсихологических анкет в течение 1911-17 гг.
2. При помощи специального библиопсихологического метода.

1. Проверка анкетная

О ней мы уже говорили на стр. 105 этой книги. В 1911-15 гг. составленный нами библиопсихологический вопросник был опубликован в целом ряде русских периодических изданий, наиболее распространенных в тех читающих кругах (трудящейся массе и полуинтеллигенции), которые нас всегда наиболее интересуют («Новый журнал для всех», «Народная газета», «Жизнь для всех», «Русское слово», «Вестник знания» и др.). Вопросник был составлен так, чтобы по ответам читателя на него можно было составить возможно отчетливое представление о социальном и психическом типе того, кто писал ответы. В вопросник был введен и вопрос о любимых авторах, и о любимых книгах, и вообще о книгах, которые особенно понравились и произвели наибольшее впечатление на читателя. Всякая книга, указанная в его ответе, была нами затем изучена библиопсихологически. Это дало возможность классифицировать более четырех тысяч разных книг по всем главнейшим отраслям знания тоже на психические и социальные типы. Сопоставляя типы изученных (6-7 тысяч) читателей с типами изученных книг, мы определенно констатировали, что книга сильнее всего действует на читателя, психический тип которого тот же, что и данного читателя, или аналогичен этому последнему. Так, напр., книги конкретные и эмоциональные вроде «Живописной астрономии» Фламмариона, «Основ жизни» Лункевича, «Французской революции» Карлейля действуют сильнее всего на читателей того же психического типа,— во-первых, с конкретным складом ума, а во-вторых, эмоционального. Но эти же самые книги не нравятся и не действуют на читателей с абстрактным складом ума и неэмоциональных. На людей активных и практических не действуют книги пассивно-созерцательного склада. Практики не любят теоретических рассуждений, так как ищут удобоприменимых указаний. Индуктивный склад ума не мирится с дедукциями, опирающимися на какой-нибудь тезис, принятый если не на веру, то во всяком случае в данной книге не доказанный, а лишь считающийся бесспорным и доказанным. И обратно, —  книги всех таких типов оказываются действенными, если их читают люди того же типа. Переписка наша с 5506 читателями в 1911-15 гг. дала возможность и экспериментировать над читателями: на основании читательских ответов на наш вопросник мы составляли для них маленькие списочки книг, а затем запрашивали читателей о впечатлениях, какие произведены были на них указанными им книгами. Такие опыты привели к полному подтверждению закона Э. Геннекена, и закон этот лег в основу переписки с читателями.

2. Библиопсихологический метод

К тому же выводу привели и исследования читателей по специальному библиопсихологическому методу. Эти исследования были предприняты главным образом с научно-теоретической целью. Вот одно из исследований, сделанных Секцией библиологической психологии. Было предложено одному автору произвести библиопсихологический анализ его собственного произведения. Тот же самый текст, тоже для такого анализа, был предложен, во-первых, читателю того же психического типа, как и сам автор, а во-вторых, читателю типа иного. Результаты такого сравнительного исследования изображены на рисунке (стр. 188). Показания автора приняты за сто. Два читателя были тщательно выбраны на основании нескольких предварительных опытов над ними. Обоим читателям было предложено делать пометки с помощью той же классификации психических явлений, по какой делал их и автор (№ 4).

Вот результаты, полученные от исследования.

Из этой таблицы видно, что число осознаваемостей у автора слишком в 2,6 раза больше, чем у читателя его же типа, и в 12,7 раза больше, чем у другого читателя не его типа (см. рис. на стр. 188).

Те же библиопсихологические коэффициенты, но расположенные в убывающем порядке:

• Автор: Э 27,3>П 22,9>С 21,0>Д 17,1>Об 5,5>И 2,2 = Ощ 2,2>Ор 1,8.
• Читатель № 1 его же типа: Э 33,3>П 27,0>С 16,0 = Д 16,0>Об 3,8>Ощ 1,8>Ор 1,3>И 0,8.
• Читатель № 2 другого типа: Э 28,4>П 27,4>Об 16,5>С 13,0>Д 11,2>Ощ 1,9>0р 1,4>И 0,2.

Из этого сопоставления видно, что последовательность коэффициентов как у автора, так и у читателя его типа одинакова по пяти категориям.

Коэффициенты последних трех не характерны, так как основаны на малом количестве читательских пометок. Бросается в глаза разница в последовательности коэффициентов у читателя № 2. Сходство типов охватывает все рубрики классификации. По недостатку места мы здесь не приводим всех деталей. Скажем лишь о нескольких. Так, напр., в отделе П как автор, так и читатель его типа сделали больше всего пометок в рубрике № 16 (категория внутреннего мира), У того и у другого почти одинаковы коэффициенты по № 1 и № 2 (время и пространство). В отделе образов одинаковы коэффициенты по № 32 (образ движения) и № 37 (образ чужих страданий). В отделе эмоций — у того и другого субъекта наиболее высок процент по рубрике № 74 (эмоции космические), № 85 (эмоции этические вообще), № 93 (эмоции альтруистические), № 95 (эмоции социальные). Всего меньше у того и другого субъекта пометок по рубрикам № 79 (внешнее благочестие), № 82 (суеверие). Подобного же рода совпадения максимумов и минимумов наблюдаются по отделам действий, стремлений и др. На 213 рубрик приходится около 50% такого совпадения деталей. Все это говорит о том, что тип автора и тип данного читателя вполне аналогичны.

За исключением первых двух коэффициентов (Э и П), у читателя № 2 не наблюдается совпадений в такой же степени. Этот же самый читатель обращает на себя внимание и малым числом пометок, тем более, что, будучи раньше исследован при помощи других тексто-реактивов, но по той же классификации психических явлений, он делал пометок гораздо больше.

Были экспериментально выяснены при помощи библиопсихологического метода и неоднократно проверены и другие основные законы библиопсихологии, а именно закон Р. Семена, В. Гумбольдта-Потебни, И. Тэна и др.

Исследования показывают, что проекции всякой книги, построяемые двумя читателями одного и того же психического типа, тем более сходны, чем более сходны сами читатели, т. е. их мнемы. Но они никогда не бывают тождественны, что и соответствует закону В. Гумбольдта-Потебни. Являясь лишь возбудителем психических переживаний, всякая книга, всякое печатное, рукописное и устное слово действуют тем сильнее, чем больше в мнеме читателя или слушателя таких энграмм, которые способны экфорироваться словами и фразами, построяемыми пишущим или говорящим. С этой точки зрения, роль этих последних сводится к следующему:

1. К выбору слов определенной возбудительной силы и в том или ином количестве;
2. К расстановке выбранных слов в таком порядке, какой оказывает на мнему читателя или слушателя максимальное и оптимальное действие.

Выбранные автором слова действуют в зависимости от сходства социальной, индивидуальной и наследственной мнемы тех, кто этими же словами пользуется, т. е., с одной стороны, автор или оратор, с другой — читатель или слушатель. Автор или оратор работают на читателя или слушателя лишь постольку, поскольку они сумели подобрать определенно действующие слова и расставить их в определенно действенном порядке. Ныне огромное большинство авторов делают это стихийно. Библиопсихология выясняет законы авторства, наиболее целесообразного. Она рекомендует авторам не брать примера с таких плохо прицеливающихся стрелков, которые хотя и палят, но почти всегда мимо. Если библиопсихология даст автору возможность хотя бы лишь уменьшить число промахов, уже одно это отзовется благоприятно на авторстве, а значит, и на влиянии литературы. Не понимая законов библиопсихологии и потому не считаясь с ними, авторы тратят зря девять десятых своих сил, труда и времени.

««« Назад  Оглавление  Вперед »»»