Библиотека » Манипуляция сознанием. Влияние СМИ » Манипулирование массами и психоанализ

© С. А. Зелинский

Манипуляции массами и психоанализ.
(Манипулирование массовыми психическими процессами посредством психоаналитических методик)

««« К началу

Гл. 10. Сила внушения, архетипы и коллективное бессознательное.

А само сопротивление, как таковое, становится бессильным — потому что, если человек не подозревает об оказываемом на него воздействии, — то чему же он должен сопротивляться? Все принимается им как должное.

Да и вообще, в какой-то мере в том и великое значение бессознательного, что воздействие на человека происходит неосознанно. И поступки совершенные им,  — как ему кажется, — становятся возможны по его воле и согласию. Вывести человека из подобного заблуждения практически невозможно. (Человека незнакомого с теорией глубинной психологии).

Нисколько не пытаясь в данном случае излишне вдаваться в понятие суггестии (внушения), мы лишь позволим себе коснуться этого понятия в контексте связи внушения и бессознательного.

И тогда уже — в двух словах — напомним, что же представляет из себя т. н. коллективное бессознательное.

Как известно, теорию о коллективном бессознательном выдвинул Юнг. (Напомним, что разделение бессознательного на личное — коей придерживался З. Фрейд — и коллективное [Юнг] — было одной из причин расхождений этих двух гениальных ученых. Причем в последних работах Фрейд все же признал существование коллективного бессознательного, назвав это филогенетическими схемами, или осадками). И т. н. коллективное бессознательное — не иначе как то, что можно понимать под опытом предков, опытом предшествующих поколений (своего рода — генетическая память). Т. е. Юнг в некотором роде расширил понятие: «содержание бессознательного». И установил, что все, что когда-либо было пережито (пройдено) поколениями людей — находится в нашем бессознательном. Причем в случаях некоторых форм массового сосредоточения людей (при каких-либо обрядах, практически в неизменном виде дошедших до нас из прошлого) мы можем говорить о т. н. «подключении» к источнику массовой психики, коллективному бессознательному. Таким примером может служить церковь. И сила суггестии в данном случае проявляется самым надлежащим образом, ибо попадая в храм божий — каждый индивид не только получает возможность приобщиться к коллективному бессознательному, но и всецело подчиняется (вот вам и внушение!) заведенным нормам и порядкам. И при этом вполне явно проявляется еще и психотерапевтическая роль нахождения индивида в церковном сообществе. Ибо в этом случае — человек (слившийся с массовым, коллективным бессознательным) получает возможность изжить (пусть только на время) свои страхи, беспокойства, волнения, состояние беспомощности. И проявляется так оттого — что в основной массе — индивидам легче быть вместе. Спокойнее. И уже на знании этой особенности человеческой психики — построены принципы управления массами, разработаны законы суггестии.

И сила внушения проявляется в той степени, — насколько манипуляторам удается воздействовать на архетипы бессознательного, на те образы из (мифологического) прошлого — с которым каждый из нас себя ассоциирует.

И в этом нет ничего удивительного. Человеческая психика устроена таким образом, что находясь в массе (в толпе), человек получает возможность изжить свои страхи, чувствуя как бы защищенность со стороны себе подобных. Вполне естественно следует, что за это — он должен чем-то платить. Как раз такой платой и будет возможность подчинения тем механизмам и свойствам толпы, о которых писали и Бехтерев, и Сикорский, и Лебон, и Фрейд…

P. S. Мы только в общих чертах коснулись вопроса проявления внушения, приняв за основу возможность суггестии при некотором приобщении к коллективному бессознательному (в котором, вероятно, происходит негласное кодирование при взаимодействии с «родственными» архетипами: отца, дитя, воина, матери и т. п.). Однако вполне можно отыскать истоки [возможности] внушения и в ранних фазах развития, и в Эдиповом комплексе, находя и объясняя с помощью, например, развития того же чувства вины (провоцируя подобное у «нужных» нам людей) возможности индивида к подчинению. Например, стремясь заглушить чувство вины — он, по всей видимости, будет стараться сделать то, что от него требуется (своего рода наркотический эффект — стремление получить то, что требуется, чтобы побыстрее прекратить ломку). И тогда уже в этом и во многом другом, как раз и кроется сила внушения и влияния его на индивида. А коллективное бессознательное — можно рассматривать как одну из форм достижения подобного результата.

Гл. 11. Ошибочность восприятия.

1

Мы живем образами. Выдуманными, воображаемыми образами, — таящимися в подсознании, и (оттуда) периодически извлекаемыми в сознание. Тем самым, — давая возможность индивиду принять новый облик.

Сколь верно подобное утверждение?

На первый взгляд кажется явная абсурдность ситуации. Если каждый из нас живет образами, что почти наверняка — в чужом образе, — то это означает, что никто не живет собственной жизнью?!

Но насколько это не покажется странным, на самом деле, так все и происходит. Так, — или примерно так. Отличие лишь в том, что то, что ошибочно мы принимаем за «чужой» образ — на самом деле и есть наш собственный. Просто никто не знает, — (и на самом деле это так), — каков образ наш собственный.

Социум, если позволите, культурная среда, цивилизация, — почти непременно (и, к сожалению, независимо от нас) накладывает свой отпечаток на формирование бессознательного. Заполняя его всем тем, что встречалось индивиду в процессе жизни.

В детстве — это сказки (вначале — прочитанные кем-то, позже — самостоятельно). Мультфильмы. Кукольные постановки…

В подростковом возрасте — книги, кинофильмы…

Все это «сдабривается» доброй долей рассказов сверстников и родственников, услышанных (подслушанных) и, — иной раз, — «додуманных». (Т. е. неправильно, не совсем верно, — интерпретированных). Кроме того, нисколько не хотелось бы исключать и филогенетические схемы (коллективное бессознательное). И уже помимо т. н. опыта предков, предшествующих поколений, — наше бессознательное заполняет то, что когда-либо было нами: «услышано» и «увидено» (Почти нельзя исключать и допустимость кинестетической связи).

В итоге — каждая новая информация (поступившая в сознание, или — минуя его — в бессознательное) будет характеризоваться рождением каких-либо образов. Новых. Или же находящих точки соприкосновения с уже существующими.

И уже отсюда — наши поступки и поведение: будут отличаться некоторой схожестью. Соответствием с той маской, которую «носим» мы сейчас. И при возникновении непохожей (на какую-либо из прошлых) ситуации — мы будем дифференцировать свое поведение в соответствии с уже имеющимися установками. Установками — формирующими стереотипы. И уже отсюда — возникает утверждение: о почти невозможности принятия самостоятельных решений. Это исключается самой природой существования бессознательного. В ином случае — психика индивида должна быть девственно чиста. Не подвержена никаким (былым) воздействиям извне. Что уже изначально — исключается у современного человека. И даже если бы наш индивид рос бы отдельно от цивилизации, — то почти непременно он бы вынужден был подвергаться воздействованиям извне. (Даже Маугли научился повадкам животных). Иначе бы — этот индивид не выжил. Ведь, в какой-то мере, только в приспосабливаемости к окружающей среде — заключается способность (а точнее — возможность) к выживанию. Сохранению жизни вида.

2

В какой-то мере еще раз следует обратить внимание, что в подобной (вышеперечисленной) схеме восприятия (окружающей) действительности, — совсем нет чего-то странного, а тем более — предосудительного. Это, своего рода, современная действительность. И это стоит помнить тогда, когда мы собираемся как-то негативно отреагировать на информацию озвученную собеседником. Как раз тут следует помнить, что все то, что он говорит (или сказал), — на самом деле: не совсем то, что намеревался. И как вроде бы бросающаяся в глаза парадоксальность ситуации — как раз означает то, что намерения , вроде бы и прочитываемые у данного индивида, на самом деле (порой значительно) отличаются от истинных целей. А отсюда — почти напрямую зависят от бессознательного, которое сформировалось у него в процессе онтогенеза.

Т. е. другими словами, его совсем нельзя в чем-то обвинять. Высказывать недовольство. Обижаться самому.

Информация, поступившая от (такого) индивида — своего рода, продукт эпохи. Информация, смысловая нагрузка коей, — почти исключительно продиктованная содержанием бессознательного. Заполнения — его. И заключающаяся в той его специфической особенности, которая — чуть раннее — влияла на само формирование. Бессознательного.

Р. S.

Почти обязательно следует обратить внимание на некоторые исключения, явно встречающиеся, и характеризующиеся тем, что ряд индивидов — ничуть не подвержены механизмам перенесения, проецирования собственного бессознательного на окружающих.

Быть может даже можно заключить, что их бессознательное имеет (несколько) иные формы формирования. Где нет ни влияния коллективного бессознательного (филогенетических механизмов), ни каких-либо воздействий, оказываемых средой. А значит, все даже выглядит в какой-то мере — спонтанно (сама суть формирования), и необъяснимо.

Но так случается редко.

Гл. 12. «Маска», или подмена образа.

Прежде всего, следует обратить внимание, что речь в данной работе, пойдет о некой «специфической» категории людей. Т. н. невротических личностях. Хотя, быть может, в какой-то мере все нижеперечисленное свойственно индивидам и с пограничной психикой, и с вовсе (до сей поры) незамеченными «вывертами» сознания. Т. е. пользуясь медицинской терминологией — относительно здоровых. Впрочем, есть ли такие?

И тогда уже (прежде чем приступить к объяснению модели поведения нашей «специфической» публики), нам следует уяснить для себя — что же такое т. н. маска?

Несмотря на столь длинное вступление — ответ достаточно прост: маска — именно тот образ, который каждый из нас являет при необходимости появления в обществе. Возможности коммуникационного контакта. А то и вовсе — жизни, существования в социуме. Причем, в большей мере это не только оправданная мера, но и, зачастую,  — необходимая.

Попытаемся раскрыть тему подробней.

Как известно, каждый индивид являет собой некую неповторимую личность, со своими (сформировавшимися за период жизни) особенностями. Теми особенностями, которые не только позволяют отличить одного человека от другого (как личность), но и, иной раз, служат причиной конфронтации (и возникающих противоречий) внутри социума. И тогда уже — на помощь приходит маска, представляющая собой некий, зачастую вымышленный образ, проецируемы индивидом из своих представлений о мире — на самого себя. Именно благодаря (выручившей нас) маске — возможно не только наладить, своего рода, коммуникационный контакт, но и достигнуть какого-либо положения в обществе. Повысив, тем самым, свой статус.

И уже здесь нам бы хотелось обратить внимание — что, зачастую, именно от изначально правильно выбранных приоритетов — зависит дальнейшая судьба индивида. Его позиционирование в обществе. В которое он способен будет влиться — как раз в соответствии с тем (выбранным им) образом, значение которого он для себя определил. Ибо он уже и живет, и действует, и думает в соответствии со значимостью (и значительностью) той роли, в которую он вошел. Т. е. можно сказать, что рассматриваемый нами индивид будет искусственно играть определенную роль, базирующуюся на его каких-то представлениях и месте человека в коммуникационной среде, и уже отсюда — он способен достигать порой и значительных высот в своем стремлении к совершенству.

Причем, мы нисколько не хотели сказать, что это плохо. Даже наоборот. По нашему мнению, каждый человек должен иметь в своем арсенале маску (а то и несколько оных), которую в зависимости от жизненных ситуаций он должен использовать.

Кстати, словно в подтверждении вышеприведенных слов, можно будет вспомнить и теорию Юнга об архетипах и коллективном бессознательном (то, что чуть позже Фрейд назвал филогенетическими схемами), и теорию Фрейда (поддержанную Юнгом) о мифах. Быть может это, каким-то образом, объясняет то, что определенная маска (которой вы временно подменили свой настоящий образ) срабатывая на подсознательном уровне — способствует установлению коммуникационного контакта. Примерно здесь же кроется и объяснение симпатии (и антипатии), дружбы, любви, привязанности и т. п. То есть всех тех моментов, которыми характеризуется наша жизнь. (Кстати, популярность тех или иных актеров — так же может объясняться тем, что выдуманный ими образ оказался «родственным» какому-либо архетипу бессознательного поклонника).

К тому же т. н. маска, на самом деле и важна, и необходима. Ее роль, например, практически неоценима для неуверенных в себе людей. Искусственно создавая некий антураж (и внешней атрибутики здесь как раз не надо бояться), подобная личность способна будет занять свое (достойное) место в обществе. Причем, в иных случаях, это может быть действительно необходимая мера. Вынужденно — необходимая.

И тогда уже останется только один вопрос — найти нужную вам маску. Маску, которая не только позволит создать новый образ, но, в иных случаях, и вообще поможет выжить в этом мире.

Гл. 13. Бегство от культуры.

1

В начале прошлого века, З. Фрейд опубликовал одно из своих программных произведений: «Недовольство культурой». В данной статье, Фрейд попытался вскрыть те механизмы возникновения симптоматики психических заболеваний (расстройств), которые, по его мнению, являлись следствием развития цивилизации. Культуры. Переходом от первобытного строя — к современному.

Нисколько не желая пересказывать уже высказанное Фрейдом, заметим, что прошло почти столетие после опубликования упоминаемой нами работы — а, ничего и не изменилось.

Да и, по сути, изменится вряд ли могло. А то и даже еще больше человек стал загонять себя в рамки (излишней) цивилизованности. Культуры. Тем самым как бы провоцируя развитие тех заболеваний, на которые ссылался Фрейд.

Например, — невроз.

Другими словами, человек (искусственно) вводит в свою жизнь ряд ограничений; которые, по всей видимости, отличают его — от своего первобытного собрата. Являются признаком, позволяющим судить о культурности данного индивида. Причем, образованность, грамотность, и т. п. — в данном случае, выступают в роли синонимичных понятий — именно культуры. «Воспитанности», данного индивида. Причем, если интеллектуальным трудом (наиболее распространенная модель, позволяющая судить о принадлежности к культурному сообществу) занималось не одно поколение отдельно взятого человека, то мы уже вправе говорить о неких филогенетических схемах передачи, этой самой, культуры. И рождаясь, человек в подобной семье, практически неминуемо будет попадать в соответствующие стереотипы поведения. Продиктованные, опять же, предыдущими поколениями.

Такому человеку — достаточно сложно будет выйти за устоявшиеся рамки поведения. Да, в принципе, это и не нужно делать.

Но вот только плату, иной раз, он за это должен заплатить достаточно весомую. Неврозы, страхи, истерия… А то и развитие неких психопатологических симптомов.

Т. е. иными словами — человек вынужден нести, своего рода, кару. Расплату за… цивилизованность.

Однако, следует обратить внимание: достаточно любопытной деталью является то, что не все из индивидов подпадают под действие последствий от, т. н., цивилизованности. Определенная категория людей попросту выпадает из «черного» списка.

Трудно сказать, можно ли им в этом завидовать?.. Но как бы то ни было, необходимо попытаться обозначит подобных людей.

В первую очередь, — это люди, как бы — уже изначально страдающие каким-либо расстройством психики. Потом,  — люди, в какой то мере, — не предрасположенные к интеллектуальному труду. С достаточно устойчивой «черствостью» психики. Люди, лишенные возможности проявления ярко выраженных эмоций. Желающие казаться нейтральными. А на самом деле — зачастую, попросту слегка туповатые.

На подобных людей цивилизация не действует. Ни как. А ставящаяся во главу угла толерантность,  — (одна из форм оправданий собственного безразличия), — как ни странно, способствует, просто напросто, дальнейшей приспосабливаемости подобных индивидов. А, иной раз,  — и значительной (их) жизненной активности. (Зачастую, вследствие, — опять же, — способности не реагировать на обстоятельства.)

Одним из способов проверить принадлежность к тем или иным субъектам, может являться наблюдение за тем, как поведет себя человек, если узнает, например, о смерти кого-то из близких?..

И уже тогда, — в одном случае (ситуация близка тем, на кого, по сути, и была обращена упоминаемая нами работа Фрейда) — будет нарастать внутренний протест. Самобичевание. Поиск виновности — внутри себя. Обвинение в собственных (и, на взгляд подобного индивида, непременно совершенных) ошибках.

В другом же, — случившееся будет лишь очередной: новостью. Неприятной, по сути. Но — не более того. Т. е. — почти ничего, в данном случае, не будет выходить за рамки самолюбования. А тем более, даже намека,  — на какую-либо (собственную) виновность. Это,

как бы уже изначально, исключается. (Как говорится: что случилось — то случилось. Зачем же из этого переживать?..)

Как ни странно, но людей с подобным мнением — большинство. В какой то мере можно заключить, что мир вообще — состоит из подобных субъектов. Ничтожных, — в своей: бесчеловечности. Людей, с подмененными (личностными) качествами. С искривленным пониманием добра и справедливости. И уже тогда — лишь только на небольшой горстке поистине великих людей (способных на переживания, проявления чувств, выражение эмоций), этот мир и существует! (В ином случае,  — рабочие бы черви сожрали сами себя. Лишив цивилизацию — будущего.)

2

Однако, нам, по всей видимости, стоит поговорить о возможности наличия некой альтернативы. Для того, чтобы эта самая горстка культурных людей — способна была оставаться такой же. Выжить.

Т. е., не разобщиться, разделившись на множество отдельных субъектов, поглощенных развитием собственных болезней, расстройств психики. А значит,  — и желанием избавится от них.

И в этом случае, для подобных индивидов (испытывавших всяческие душевные волнения от собственного «окультуривания») следует предложить уже упоминаемую нами необходимость на какое-то время возвратиться к первоистокам цивилизации. А значит,  — выражать свои чувства так, как то делали первобытные люди. Предки. Попытаться отпустить собственное бессознательное. Дать волю — собственным, природным (архаичным), инстинктам.

И тогда будет лишь только одна опасность: «заиграться».

Но и зато вознаграждение, поистине, неоценимо огромное — выживание!

Гл. 14. Душевный садо-мазохизм

По определению Эбингена и Фрейда, садизм — это причинение боли (а отсюда и страданий) кому-либо, а мазохизм — наоборот, получение этой самой боли или страданий.

На наш взгляд, следует достаточно четко разделять садо-мазохизм (Фрейд в ст. «Три очерка по развитию сексуальности» полагал, что садизм и мазохизм достаточно неразрывно существуют в одном и том же человеке. Единственно — какое-либо одно «качество» может быть представлено в несколько большем виде, хотя вполне допустимо и своего рода «равновесие»), так вот, разделять мазохизм на физический (т. е. непосредственно осуществляемый при сексуальных отношениях) и душевный. Как раз о последнем, и пойдет речь.

Прежде всего, заметим, что т. н. душевный мазохизм (более предпочтительнее нам все же говорить именно о нем) распространен не у всех людей, хотя и встречается довольно часто. Но, как бы то ни было, наиболее к нему предрасположены люди интеллектуальных профессий. А быть может если еще более очертить круг — то можно предположить, что т. н. наибольшей «предрасположенности», будут подвержены люди творческих профессий. Хотя, допускаем, что в чем-то можем и ошибаться.

Но уже как бы то ни было, заметим, что, по всей видимости, как одно из непременных условий образований (или наличия) у какого-либо индивида душевного мазохизма,  — это его первоначальная склонность к неврозу.

Другими словами, получается что невроз — а за ним и различные формы невротических состояний (т. н. нервозности) — как бы являются следствием образования душевного мазохизма (или садо-мазохизма, если угодно).

Что же в этом случае он из себя представляет?

Мы уже выяснили, что мазохист — это человек «желающий» испытывать на себе боль. В данном случае слово «душевный», — стоящее перед обозначением такого рода перверсии, — практически означает что боль, которую он будет испытывать, совсем даже не физического (что в иных случаях, еще как-то можно если стерпеть, то, по крайней мере  — прекратить по первому желанию), а душевного характера. Причем душевный мазохизм — а значит и душевная боль — (по своим ощущениям) — значительно «нестерпимее» физической. И уже почти наверняка — ее нельзя так сразу (как в случаи воздействия на тело, или физическую оболочку) прекратить. Тем более тут верно и то, что даже после прекращения непосредственного контакта (в данном случае воздействия на психику), сама боль — все равно остается. А значит, уже можно говорить о степени «долговечности» подобного контакта. И в случае с душевным мазохизмом — сила воздействия на психику (сила испытывания душевных мук, страданий, терзаний) может не только значительно варьироваться (почти всегда автономно, т. е. независимо от «установок» самого человека), но и даже нарастать в конце; уже после того как первопричина если и не устранена (наличие ее как раз и поддерживает «огонь»), то уже значительно удалена от времени начала возникновения.

Подобное не подлежит никакому сомнению, как и то, что индивид, хотя бы раз-два почувствовавший себя в роли садо-мазохиста,  — будет непременно пытаться испытать подобное «удовольствие» еще и еще. И это не только верно, но и, по всей видимости (должны же быть точки соприкосновения) «роднит» оба направления подобной перверсии. Причем, можем даже допустить, что в данном случае душевный мазохизм — наиболее длителен по самому своему существованию у данного индивида (садо-мазохиста), т. к. — как мы уже отмечали — базируется на уже существующем у него неврозе, от которого, быть может, и избавиться невозможно (а лишь удается на какое-то время «заглушить» проблему).

Так что же все таки из себя представляет душевный мазохизм?

Попробуем разобраться.

Возьмем первопричину возникновения. Как мы уже выяснили — это невроз. Именно он «питает» его, способствует возникновению, и препятствует избавлению от него же. Однако, в какой-то мере, сводить существование мазохизма только к неврозу, было бы, пожалуй, слишком просто. И, по крайней мере, означало бы, что избавление от одного — неминуемо приводило бы и к исчезновению другого. Но это не так. А значит, теперь уже можно говорить о том, что в каких-то случаях, садо-мазохизм может быть и никак не связанным с неврозом. Существовать отдельно, и независимо от него.

И тогда он становится по настоящему опасен. Тем более, что, как мы уже заметили, человек, раз, испытавший боль — становится «заложником» этой самой боли, и стремится испытывать ее еще и еще. И при этом (что тоже достаточно любопытно),  — всячески стремится избавиться от своей подобной перверсии.

И уже тут мы подошли к тому, чтобы начинать различать наше сознание (а стремление избавления, по всей видимости, именно сознательное; а от того и, в какой-то мере, бессильное) от подсознания. Бессознательного.

Бессознательное значительно сильнее, если так можно выразиться — «объемнее», и уж никак не способствует  — самой природой существования — от избавления от него. Можно даже сказать, что оно (бессознательное) вечно. Ибо получает не только ежедневную «подпитку» (в виде ежесекундно поступающей информации, прерываемой только естественным сном индивида), но и базируется как на (пройденном) жизненном пути индивида, так и,  — если иметь ввиду существование коллективного бессознательного, — на опыте предшествующих (данной жизни индивида) поколений.

И тогда уже это та «сила», с которой совсем не реально и справится. Совладать. И что уж точно, достаточно ошибочно не принимать ее всерьез.

Рассмотрим, как же образуется наше бессознательное.

Все то, что происходит в результате нашей жизни в социуме (встречаемые нами люди: общение с ними, какая-то получаемая информация,  — причем не только вербальная, но и посредством знаков, символов, жестов и т. п., прочитанные книги, просмотренные теле—и кинофильмы, театральные постановки, различного рода представления, т. е. всего того, на что, так или иначе, реагирует — и отмечает — наш глаз, равно как и остальные органы чувств), — непосредственно никуда не исчезает, и отправляется прямиком в бессознательное. Даже если нам кажется, что мы «не помним» этого. Т. е. уже собственно память, будет выполнять некую вспомогательную (и совсем не главную) роль. Но если учитывать, что все, так или иначе, будет сохраняться в памяти (и на самом деле откладываясь именно там), то можно вполне признать за памятью некую первостепенную функцию; хотя стоит отметить и роль мозга (своего рода — основа основ); и тогда уже именно ему (в полной мере) мы и должны быть за все «благодарны».

И вот как раз это бессознательное, в данном случае и «отвечает» за то, что индивид «старается» испытать чувство душевной боли, мук, страданий, терзаний (что, собственно, и несет в себе мазохизм), а «садист», — наоборот, — «стремится», чтобы все вышеперечисленное, мазохист получил. В полной мере, и без ссылок на авторитеты. (Причем, вполне может так случиться, что один и тот же человек, в одном случае способен «доставлять» кому-нибудь подобное страдание, а в другом — как бы и наоборот, — меняется с ним ролями. Причем уже заранее сложно предположить, что же ему нравится на самом деле больше). К тому же так может получиться, что наш индивид, доставляя кому-то страдание — раскаивается в этом, и уже почти тотчас же — испытывает чувство вины. Вины, которая несет в себе — быть может точно такое же, если не большее — страдание. А значит уже можно говорить о том, что этот индивид становится не только садистом, но и почти одновременно с этим — мазохистом. И тогда уж точно объединяются в одном и том же человеке две так характеризующие его черты — два разноплановых направления одной и той же перверсии.

Но, вероятно, за получением боли — должно скрываться что-то еще? Какой-нибудь смысл, иначе зачем?! Ведь не может быть так все неоправданно расточительно? И наше предположение еще более верно уже хотя бы и потому, что за получением (испытыванием) боли — почти тотчас же (или, вернее, через какое время, за которое достаточно «смакуется» сама эта боль, и индивид несколько раз «прогоняет» ее через себя) и так вот после того, как индивид достаточно насладиться болью — он старается от нее избавиться! И вот именно в этом своем новом стремлении — мы и видим первопричину желания получения боли. И тогда уже окажется почти наверняка, что испытывать боль (мучение, страдание, истязание души) мы хотим только для того, чтобы когда-нибудь начать от нее избавляться. А в стремлении к избавлению, — и будет заключаться наш «творческий подъем» (не потому ли — чуть раннее — мы говорили о некой «предрасположенности» к душевному мазохизму — садомазохизму — людей творческих профессий), а когда мы — через время — оцениваем «результативность» подобного хода,– то уже подсознательно стремимся испытывать эту боль вновь и вновь. И тогда уже само наше творчество — становится «заложником» необходимости (получается — более чем оправданной) подобной перверсии; тем более, что тогда уже она нам и не кажется таким «извращением», а становится чем-то близким и родным; так что впредь нам хочется (выбор бессознательный — а значит неосознанный) испытывать эту боль еще и еще! Хотя бы только для того,  — чтобы (когда-нибудь) начать от нее избавляться.

15. Эмоциональное состояние.

1.

Вызовет ли у кого сомнение, что эмоциональное состояние является важной характеристикой психического здоровья? Да и на самом деле, стоит появиться какому даже мало-мальски незначительному событию — и уже можно говорить о том, что психическое равновесие (существовавшее доселе) будет нарушено. Причем, как известно, зачастую сама суть новости (положительная она, или отрицательная) не играет такого уж значения. Здесь имеет место — само событие. Как факт. А также неготовность индивида к осознаванию (восприятию) его. Т. е. другими словами, если какое-либо событие (свершившееся, или только ожидаемое) застало нашего индивида врасплох (по своей неожиданности),  — то мы уже можем говорить о воздействии на его психику. И «первый удар» практически непременно скажется на эмоциональном состоянии индивида. Причем уже оттого, насколько человек предрасположен к различным психическим или невротическим отклонениям (быть может, даже находясь в пограничной, а то и стадии какого заболевания), будет зависеть характер его последующих поступков. (После того как новость дойдет до его сознания.)

Важность эмоционального состояния — несравненно выше и значительнее, чем кто бы мог предположить. Именно отсюда (вследствие какого негативного воздействия оказываемого на психику) перебрасывается мостик К началуразличного рода нарушениям психического здоровья, будь то депрессивные состояния (наиболее распространенные при такого рода «атаках» на психику), или какие изменения сознания (вплоть до серьезных психических нарушений. Хотя и следует, вероятно, предположить, что подобное все-таки больше свойственно индивидам уже находящимся до того в состоянии нарушения психического здоровья). И быть может уже потому — важно не только знать о возможности нарушения эмоционального состояния, но и всячески избегать возникновению различных негативных причин (могущих столь нежелательно сказаться на психике…). А если подобное произошло — постараться, например, разбавить «ударную волну», рассредоточив ее на несколько составляющих.

2

Роль эмоционального состояния действительно даже сложно оценить. Например, практически непреложен тот факт, что для определенной категории людей важность соблюдения равновесия в эмоциях — чуть ли не вообще залог существования. И при каких-либо воздействиях на психику (таких людей) — последствия изменений в их эмоциональном состоянии могут приводить к последствиям, которые не каждый из них способен и пережить (т. е. грамотно — безболезненно — на них отреагировать). Например, у них могут развиться различного рода отклонения, не позволяющие им адекватно воспринимать реальную действительность. Такие индивиды видят окружающую жизнь исключительно в серых тонах. А какое-либо новое событие — вызывает в их душе различного рода беспокойства, тревогу, даже может приводить к возникновению страхов и иных, еще более нежелательных последствий, так или иначе, мешающих нормальному существованию в социуме. У индивидов, испытавших нарушение (сбой) в эмоциональном состоянии — может быть затруднена жизненная адаптация, проявляться неспособность к работе, учебе, развиться нарушение и некоторых физиологических процессов, что выразиться в возникновению различного рода психосоматических заболеваний.

И тогда уже следует (таким индивидам) как минимум опасаться каких-либо «новых» событий в их жизни. А значит важно — оградить их существование от разного рода изменений, и всячески стремится — к сбалансированному существованию и восприятию действительности.

P. S. Кстати, одной из форм обезопасивания (а на каком-то этапе и реабилитации) от нарушений эмоционального состояния — может являться физическая деятельность. Объясняется это тем, что физическая нагрузка вызывает выброс в кровь эндорфинов. А значит это, в какой-то мере, и будет являться тем сглаживающим воздействием, которое способно будет приводить к «распылению» (разбросу) потока эмоций.

Гл. 16. Чувство вины, тревожные состояния и беспокойства.

Безусловно, должны быть действительно серьезные причины, чтобы объединить эти три — на первый взгляд отличающиеся друг от друга понятия — под одной (пусть и не слишком прочной) крышей. Однако, как ни странно, они есть. Более того, вполне можно даже предположить, что между виной, тревогой и беспокойством имеется самая прочная (пусть на первый взгляд и незримая) связь. И уже тогда, именно взаимный (и, быть может, последовательный) переход от одного к другому — вынуждает нас признать правомерность как всех трех состояний души, так и найти между ними взаимосвязь.

Итак, первой в нашем списке — вина. В какой-то мере, вина, — или правильнее было бы говорить: чувство вины, — и уже тогда — чувство вины, на наш взгляд, является сильнейшим раздражителем (и провокатором на раздражение) психики. От нее очень трудно избавиться. С ней нелегко «договориться». Ее можно только попытаться чем-то «заглушить». Но вот в том-то и дело, что, так или иначе, осуществляя эти самые попытки направленные на «заглушение» (и где-то в подсознании вдруг мелькнет обманчивая мысль об избавлении) чувства вины, мы тем самым — уже через время — вынуждены констатировать свое полное бессилие.

Из-за чего происходит наступление чувства вины? Согласно Фрейду, первопричину следует искать в т. н. Эдиповом комплексе, и, быть может, чуть раннее — в предэдипальной стадии развития, связанной с оральной фазой и всеми теми садистскими желаниями, которыми переполнен в то время младенец.

Здесь же можно говорить и о том, что этот (уже взрослый) ребенок так навсегда и остался в состоянии Эдипова комплекса. Выходом из него, как мы помним, может быть «нахождение» какого-то нового сексуального объекта, и, таким образом, происходит, как бы, переключение своего внимания с отца и матери — на него.

Однако, если по каким-то причинам подобное становится неосуществимым, то (возможно) тогда ребенок замыкается в себе, и уже независимо от того, сколько ему лет, — он будет — теперь уже постоянно — испытывать чувство вины, например,

(подсознательно) — за свои инцестуозные желания. Причем, постепенно (с возрастом), причина «за что мы страдаем», — как бы стирается из памяти (на самом деле, воспоминание уходит лишь из т. н. оперативной памяти, — прочно оседая в подсознании, откуда, в последующем, и «руководит» процессом образования чувства вины), а на поверхности остается лишь ощущение чувства вины. И индивид практически уверен, что нет (и не может быть) от него спасения.

Хотя, надо заметить, это самое «спасение» — человек все же ищет. Например, подспудно догадываясь, что причина появления чувства вины кроется где-то внутри (в глубине психики, в бессознательном), индивид пытается воздействовать на эту самую психику, стремясь ввести себя в некое измененное состояние сознания — ИСС (например, употреблением алкоголя, или наркотическими средствами). И на какое-то время — надо признать — ему это удается. Т. е. удается разорвать цепь: бессознательное — сознание — чувство вины. На миг, — (период ИСС), — психика становится иной — и чувство вины, безусловно, исчезает. Но вот расплата, зачастую, наступает довольно быстро, да и переживается индивидом — достаточно тяжело. И тогда уже — необходимо или вновь вводить себя в ИСС (измененного состояния сознания), — что грозит вылиться в тот же «запой», — или же мучиться, искупая вину. Т. е. принимая, так сказать, «расплату». Ибо само недавнее чувство вины (от которого столь «малодушным» способом наш индивид пытался избавиться) — теперь не только представлено вновь, но и уже оказывает (новое, дополнительное) воздействие на психику с удесятеренной силой.

И возможно ли вынести тогда все это?!

Нет. Не возможно. Потому и начинаются те самые тревожные состояния, потому как т. н. тревожность, — по всей видимости является непременным следствием (по крайней мере, достаточно «плавно» перетекает из него) чувства вины. И тогда уже становится более чем заметна взаимосвязь между первыми двумя понятиями, вынесенными нами в заглавие.

Что же такое тревожность?

Причину тревожности, скорее всего, следует искать в том же самом Эдиповом комплексе.

Индивид испытывает чувство вины за свои инцестуозные желания, и начинает понимать, что от этого самого чувства вины ему даже никак и не избавиться. А значит, где-то в подсознании, зреет ком того или иного — общего неудовольствия ситуацией. Безысходность которого, — и вызывает состояние тревожности. Он, вроде как, и хочет изменить ситуацию, — да ничего не получается.

И тогда уже эта самая тревожность перерастает в беспокойство. Беспокойство, как нечто значительно большее, чем и вина, и тревожность, — но имеющее точно такие же (одинаковые у всех трех) корни.

Причем и от тревожности, и от беспокойства совсем не так-то просто и избавиться. В какой-то мере следует даже признать, что наш индивид должен смириться, сжиться с этими своими состояниями. И навсегда обречен страдать.

Хотя нет. Есть, пожалуй, один способ, позволяющий если не «излечиться» (от подобных чувств виновности, тревог и беспокойства), то, по крайней мере, извлечь из этого хоть какую-то выгоду. Заставить, так сказать, работать не во вред себе, а на себя. И этой «волшебной палочкой» (если уместна подобная метафора) будет являться то «защитное состояние» психики, которое Фрейд понимал под сублимацией. Т. е. сублимация, своего рода проекция, переключение внимания со своего бессознательного (являющегося неким таинственным образом раздражителем сознания, и вызывающего в нем те самые невротические состояния, к которым мы относим и тревожность, и беспокойство, и чувство вины) на что-то, так сказать, потусторонне отвлеченное. Ну, например, на художественное творчество.

И тогда уже наш индивид, — начиная творить, — переносит, например, на страницы своей книги (запечатлев это в образах героев, т. е. наделяя уже их — теми чувствами и состояниями, — от которых хотел избавиться) свои страхи и беспокойства. (Как еще одно следствие, чувство вины может вызвать ощущение страха; а состояние тревожности — не только постоянное беспокойство, но и некую, если можно так выразиться, раздражительность; иной раз переходящую и в ярость, и в безумие, и в самые настоящие параноидальные состояния. Т. е., наряду с невротическими расстройствами психики, уже в полной мере заявляют о себе и психопатологические состояния. От которых уже избавиться не то что сложнее, а, быть может, и вовсе невозможно.)

Вот так вот. А началось все с Эдипова комплекса…

Гл. 17. Оправданное «страдание», или душевный мазохизм.

Несколько «загадочная» тема данной работы, на самом деле уже изначально не должна никого смущать подобным названием; ибо речь идет не больше не меньше как о попытке разъяснения одного, в общем-то, достаточно распространенного факта. Однако — именно подсознательная его основа, иной раз, и не позволяет его проникновению в наше сознание; а ведь зачастую только то, что уже появилось в сознании (из подсознания, или бессознательного, минуя цензуру — защиту — предсознание) может быть нами более-менее ясно осознанно.

Однако, в начале, мы сделаем небольшое отступление. Как известно, почти всю «мотивацию» наших поступков следует искать исключительно в бессознательном. И уже тогда, именно бессознательное,  — та область, в которой заключается первопричина наших (мотивированных, немотивированных) дальнейших действий.

Структурная схема нашей психики, предложенная в начале прошлого века Фрейдом, подразумевает наличие трех составляющих: бессознательного, предсознания, и сознания. Из них наиболее понятно, наверное, сознание. Но в %-ом отношении, сознание занимает довольно незначительную часть, и на самом деле почти ничего не объясняет в модели поведения (мотивации поступков) человека. Самое основное — это бессознательное. Как мы уже знаем, бессознательное — это наши потаенные желания, действительно страстные — и оттого скрываемые — устремления, т. е. все то, в чем — иной раз — мы боимся признаться даже себе. Тогда как предсознание — цензура, и ее основная функция — не пропускать в сознание весь тот негатив, который находится в бессознательном.

Это в двух словах. Теперь вернемся к попытке объяснения нашей теории.

Итак. Как бы это ни показалось парадоксальным, но для того, чтобы действительно чего-то добиться в нашей жизни (в основной своей части все это, вероятно, касается интеллектуальных устремлений) необходимо не только периодически, а быть может и постоянно — в зависимости от развития оных, заглушать все наши желания (в данном случае не вызывает сомнений синонимичность понятий «желание — удовольствие»), сознательно (подсознательно) идя на душевный мазохизм (в результате которого человек уже изначально испытывает определенную долю неудобства), но и понимать, что весь этот дискомфорт оказывается не иначе как «оправданно-необходимым»!

Основной разъясняющей позицией, по всей видимости, может быть то, что стоит нам поддаться силе искушения (берущей свое начало, как мы уже знаем, в бессознательном),  — как почти тот час же начинает ослабевать вероятность достижения интеллектуально поставленных (раннее) целей. И тогда уже именно отсюда следует, что нам необходимо сознательно (или, если угодно, бессознательно) идти на внутренний дискомфорт (т. е. рассматривая это уже как вынужденную меру), в результате которого вполне искусственно (и, как окажется, более чем оправданно) будут заглушаться все (в перспективе имеющие место быть) стремления к получению удовольствия.

Необходимость подобного связана с тем, что и научная и литературная деятельность требуют определенного аскетизма в работе. И в каком-то роде, для достижения результата индивиду просто необходимо оградить себя даже от мыслей о каком-либо варианте возникновения (а тем более реализации, удовлетворения) соблазнов. Таким образом — не только психическая энергия будет прямиком направлена (подчиняясь нам) на решение поставленных перед нами целей и задачей, но и испытываемая в душе неудовлетворенность (а все виды порока непременно связаны с получением удовольствия) будет способствовать возникновению той «рабочей злости», сублимировав которую в нужное нам русло — мы получим известный, и запрограммированный для нас результат.

Теперь рассмотрим основное подтверждение вышеизложенной теории на практике.

Представим себе, что некий индивид, наряду с достаточно «свободным» образом жизни, — (обладая некими интеллектуальными способностями), — занимается еще и творческой (ну или научной) деятельностью.

По прошествии какого-то времени подобного «совмещения», у нашего индивида стали появляться вполне справедливые мысли о том, что он не успевает написать столько, сколько, быть может, хотел раньше.

И вот здесь вполне возможны два варианта дальнейшего развития событий. Первый,  — смириться с этим; а значит продолжать совмещать научную или творческую деятельность, периодически прерывая ее подтворствованию своих жизненных инстинктов, т. е. отдавая на откуп бессознательному. Естественно, в сопутствующих этому измененных состояниях сознания он не мог (или, практически не мог) долго работать. А значит, — со временем все чаще и чаще, — будет требоваться вынужденная (и в данном случае оправданная) пауза.

По второму же из возможных вариантов развития сюжета, этот индивид сознательно (или подсознательно) вступает в конфронтацию с бессознательным, вполне искусственно начиная заглушать его. Включаются механизмы запрета, цензуры, или «Сверх-Я». Теперь бессознательному нет выхода наружу, а значит индивид уже может все свое свободное время — отдавать только творчеству. (Творчество это, или научная деятельность -– в нашем случае — суть одна.)

Более того, возникший в таком случае дискомфорт (в т. ч. и чувство нервозности, появившейся тревоги и т. п.) этот индивид использовал во благо своей работы, сублимируя развивающийся невроз (то, к чему, по всей видимости, и могло привести его поведение) в творчество или научную деятельность. А периодически сопутствующие (в его теперешней жизни) некие дискомфортные позывы (в т. ч. и появление бессознательного чувства вины, — как следствие реакции на душевный мазохизм), — теперь служили тому, что за свою работу он брался с удесятеренной силой; ибо, по всей видимости, это было единственной возможностью унять душевные страдания и обрести то душевное спокойствие, к которому, вероятно, все из нас и должны стремится.

P.S. Не лишним, на наш взгляд, упомянуть, что в этом втором варианте, индивид стал своеобразным заложником своего уже нового состояния; обрекая себя на переиодическое вызывание оного.

Что в итоге — вынуждало работать организм “на износ”.

Но, уже с другой стороны, это была, вероятно, вполне оправданная жертва.

Гл. 18. «Навязывание» образа

Со временем совершенствования различных форм литературно-художественных произведений, читатели поставлены в достаточно жесткие рамки вынужденного принятия навязываемых ему образов (образов жизни посредством образов главных героев).

Причем, манипулятивные механизмы воздействия на психику с помощью книг известны достаточно давно. С помощью чтения у населения можно формировать определенные установки сознания, в результате чего манипуляторы весьма успешо способны добиваться практически любых результатов. А читатели… а читатели вынуждены подстраиваться под то как говорит герой, что он говорит или делает, и т. п. После чего вполне можно предположить, что и читатель уже после будет делать примерно то же самое, что и делает полюбившийся ему герой. Да читателю уже словно ничего и не остается. Ведь любая получаемая нами информация — откладывается в подсознании. И в большинстве случаев — именно она, в последующем, будет диктовать некие условия последующего поведения читателей, являя мотивационную составляющую их.

Это хорошо знали идеологи ком.партии Совет. Союза. Потому и выходила тогда, в большинстве случаев, вполне идеологическая проза, которая с художественной точки зрения в некоторых случаях была весьма спорной, но вот воздействие на массы имела колоссальное. Как раз в контексте формирования особого, — советского, — образа жизни. И уже писатели, ставящие свое «дарование» в угоду правящему режиму — вполне могли рассчитывать на все «земные блага».

Сейчас большинство из них уже никто не помнит. Хотя до сих пор известны те, мастерство которых или сразу пробивало брешь социалистической системы (после чего их уже не печатали), или же они вынуждены были подстраиваться под навязываемые «сверху» стандарты, создавая наряду с великими творениями и чисто номенклатурные вещи, благодаря чему и имели возможность «печататься». Остальные же уезжали из страны, получив вместе со свободой и необходимость, — так великолепно описанную И. Бродским в одном из его эссе, — выживать в условиях капиталистического рынка.

В какой-то мере некоторым писателям достаточно нелегко удержаться от «поучительства». Но стоит только предположить, что многие люди, быть может, и вели себя иначе в каких ситуациях, и говорили бы что-то другое, и совершали (а быть может и вовсе не совершали) какие-либо другие поступки, но если и собирались они сделать нечто подобное, то почти тут же из их бессознательного выплывал тот или иной образ героя (одобренного политбюро), и человек уже совершал нечто, в соответствии с тем что от него ждали. А если не совершал — то в зависимости от характера маргинального поведения, мог быть соответствующим образом наказан.

И быть может остается только «сожалеть» (в контексте темы нашей работы) о подобной силе бессознательного. А иногда кажется, что, быть может, и вовсе лучше не знать ни о чем подобном. Но уже раз знаем, — то следует более внимательно относится ко всему происходящему, да надеяться, что нам будут попадаться «умные» книги, — а писателям — «умные» читатели.

Гл. 19. «Любовные» взаимоотношения. Конфликт и время.

Прежде всего следует учитывать, что какие-либо любовные отношения — суть манипулирования со стороны одного из участников. Причем порой роли меняются. А сами

взаимоотношения между мужчиной и женщиной, вероятно, могут проходить по различным «сценариям». Можем предположить, что для исследования больше интересен конфликт во взаимоотношениях, нежели «идиллия», тем более что такой практически и не существует. (Если мы имеем в виду истинную «правдивость» во взаимоотношениях с обеих сторон, что не только является почти не существующим исключением, но и если все же бывает, или достаточно недолговечно, потому как наверняка когда-нибудь возникнет момент, когда былая «идиллия» — закончится. Если все же брак более-менее стабилен, то уместней скорей всего говорить о некой иной подоплеке такого «союза», которая вероятно и выступает главной цементирующей основой подобного — иллюзорного — брака. Хотя мы были бы и рады — если бы могли ошибаться. И в иных случаях наверняка допустима ошибка).

Однако, сейчас мы рассмотрим все же вопрос конфликта. И тогда уже обратим внимание на тот факт, что со временем заметно спадает эмоциональное напряжение случившегося конфликта. А кажущееся вам манипулирование над вами со стороны супруга (супруги) в данном случае может показаться и вовсе эфемерным. Ну то есть не существующим. Действительно, много ли кто сможет действительно припомнить свое истинное эмоциональное состояние в какой-либо ситуации, произошедшей даже год назад? А десять, двадцать, тридцать лет? Ведь в любом случае, остаток тех ваших «впечатлений» будет достаточно призрачен, вследствие такой инстанции психики как «сопротивление» (проникновению нежелательных фактов в сознание) и «вытеснение» (когда что-либо неприемлемое для психики, заранее вытесняется из нее). И поэтому если нам предстояло бы оценивать ситуацию, произошедшую много лет назад, то наверняка, истинный смысл происходящего будет искажен. Это непреложный факт любых воспоминаний.

Кроме того, следует заметить, что существуют особые т. н. биологический периоды, когда через определенный период времени (обычно это пять лет) вы практически полностью изменяетесь, становитесь другими; чаще всего — мудреете.

Другими словами, со временем мы как будто переходим на следующий этап развития. Цикличность, как мы заметили, составляет пять лет. Через это время, человек как бы «другими глазами» смотрит на все раннее происходящее с ним. И что самое главное, — он совсем иначе оценивает и свое отношение к происходящему.

И уже здесь мы могли бы предположить, что наверняка и если бы вы вспомнили конфликт пяти — а то и десятилетней давности, — то наверняка бы признались себе в ином отношении к «былому развитию событий». Вероятно это так.

Но, как мы уже заметили, зачастую прошлое (когда-либо случившееся с нами), мы на самом деле должным образом вспомнить и не можем. (По уже упоминаемым раннее причинам). А значит уместно говорить о некой эфемерности происходящего.

Судите сами. Поставьте себя на место себя же — но как будто вы рассматриваете произошедший конфликт, случившийся когда-либо в прошлом. Наверняка вы и не вспомните то эмоциональное состояние, когда вам доводилось испытывать тогда. И что уже наверняка, сейчас вы бы наверняка заметили, что «тогда» — поступили бы «несколько» (а то и «совсем») иначе. И это факт. Непреложный факт, который следует только признать. И если раньше это был «конфликт» (казалось вам что конфликт), то, что останется от этого «конфликта» сейчас? Вопрос. Хотя скорей всего — и совсем ничего не останется. Как говорится, этот т. н. конфликт — «самоликвидируется». Вот так вот. И что уже наверняка — тот самый недавний (а тем более «давнишний») конфликт — уже не будет представлять для вас того накала, как это было когда-то.

И тогда уже мы могли бы заметить, что, по всей видимости, именно в этом ключе нам и следовало бы рассматривать все когда-то происходящее с нами. Так же как и то, что происходит с нами сейчас. И это важно. Необычайно важно. Важно добиться того, чтобы какая-либо нынешнее конфликтная ситуация — утратила для вас то значение, которое вы уделяете этому сейчас. А для этого — просто взгляните на происходящее — «другими глазами». С позиции времени. Которое если еще и не прошло — то, как бы «прошла» (должна пройти) в нашем воображении; в нашем сознании.

Т. е. другими словами, мы должны добиться того, чтобы любая нынешняя конфликтная ситуация, утратила для нас степень напряженности. А за этим — уже и следует разрешение конфликта. А значит и сама «проблема» — уже не будет казаться оной.

Гл. 20. Невротизм — внутри каждого из нас

На первый взгляд кажущаяся странность заглавия, способна, по всей видимости, вызвать немало кривотолков среди противников столь претенциозного суждения. Поэтому на всякий случай мы заверим читателя, что несомненно уверены в том, что существует определенный процент людей, которые как бы выпадают из различного рода статистик. На них не распространяются какие-либо догмы или шаблоны поведения. Хотя это и достаточно небольшой процент индивидов. Все остальные вполне могут смириться с тем, что являются тайными или явными невротиками (об откровенно больных людях, имеющих то или иное психическое заболевание, мы сейчас не говорим). И уже тогда, попробуем на страницах нашего эссе разобрать вопрос, почему же практически в каждом из нас есть та или иная степень невротизма. Почему, иные люди стараются намеренно игнорировать наличие его в себе, а кто-то словно бы и наоборот, пытается явно высветить. Нисколько не считая сей факт пороком.

Да это пороком и не является. Причем в некоторых случаях с этим остается только смириться. А иногда можно и побороться изжить (или хотя бы заглушить) подобную зависимость.

Речь идет и действительно о зависимости. И в какой-то мере о слабости. Причем данный вид слабости словно бы сам заинтересован в том, чтобы не перерасти в противоположное качество. И тогда мы можем говорить, что подобный невротик тщательно, как ему кажется, пытается завуалировать свою невротическую зависимость. Не скрыть. Нет. Скорей всего он даже не осознает, что так то уж необходимо что-то скрывать. Просто оказывается так, что такой индивид как бы ставит остальных перед фактом. Фактом признания его таким. Пытаясь завуалировать свой невротизм какой-нибудь формой индивидуальности (выдавая его за данную форму). И словно бы прося — принимать его таким как он есть. Нисколько не пытаясь измениться.

Может, стоит говорить о том, что измениться невозможно?

Нет. Так говорить нельзя. Ибо измениться, возможно абсолютно в любом возрасте. Причем, как и везде, важно желание индивида. Желание истинное,  — а не дань моде или улучшения отношения с близкими. Нет. В том то и заключается вопрос, что, говоря о подобном невротизме, большей частью следует иметь в виду скрытный, латентный невротизм. Невротизм, который в отличие от обычной формы невроза, практически не влияет на конформность с окружающими. Да и вообще, быть может, и не оказывает какого-то существенного влияния на жизнь. В том плане, что окружающие наверняка и не способны будут распознать в таком человеке невротика. Хотя, по сути, это самый настоящий невротик и есть. Просто он умело заменяет свой гнев — на проявление скрытной агрессии к окружающим в виде, например, выполнения какой-либо механической (и в большинстве случаев не нужной, ну или не так важной на тот момент) работы, как-то: уборка квартиры и проч. То есть мы не говорим о том, что убирать квартиру не нужно. Скорее, — что вполне возможно было бы выполнить подобную работу и в другой момент. Но, почувствовав съедающее такого индивида изнутри напряжение, он старается найти выход своим эмоциям в выполнении работы. И это лучше, конечно же, чем подобный выход произойдет в виде агрессии на члена семьи или близкого (постороннего) человека.

Невротизм внутри каждого из нас. Попробуем позволить себе повторить название. Однако, почему же становится возможным подобное утверждение? Не есть ли это ошибка? Нет. Ошибки здесь никакой нет, если рассматривать невротизм отдельной личности не как симптоматику заболевания, а лишь как некую общепринятую норму. То, с чем просто необходимо смириться. И что уж точно, чему невозможно противостоять.

Или возможно? Ведь, по сути, как лечится невроз (скорее он не лечится, а заглушается, или смещается на что-то другое), так и невротичности вполне обычного человека можно снизить, а то и совсем избавиться от нее. Причем становится возможно это различными способами и методами. Один из которых  — самоизлечение посредством осознавания индивидом того, что происходит с ним; и в результате этого, выработка определенных норм поведения, могущих разрушить привычную схему существования невроза, вырваться из загнанных рамок, и тем самым добиться избавления от страдания. Избавления от невроза.

Еще одним способом является так называемая сублимация, то есть переключение невроза внутри личности с собственных переживаний  — на какое-либо занятие творческого характера. Искусство, живопись, литература… В иных случаях это может быть копание огорода, мытье машины, и проч. чисто механическая работа, которая помогает элементарно переключиться индивиду на новый объект. В результате чего можно быть уверенным, что на какое-то время симптоматика исчезнет. Потом же начнется все по новой. Независимо чем вы занимаетесь, невротическая зависимость вновь опутывает вас, и все как бы начинается по новой. Вы бессознательно ищете новый объект. На какое-то время переключаете на него ваш невроз. А потом все возвращается на круги своя. Причем, по всей видимости, уже можно было бы говорить, что избавиться от невроза и вовсе невозможно (мы сейчас не рассматриваем медикаментозное лечение), если бы… если бы не учитывали силу разума. Силу интеллекта. При должном развитии разум индивида действительно оказывается способен переломить ситуацию. Правда в этом случае почти следует смириться с тем, что такой индивид с этих самих пор должен находиться в неком анамнезе, сомнамбулизме, нереальности. Другими словами, вполне искусственно, нарочно, такой индивид должен как бы не совсем отдавать отчет реальности. Не воспринимать ее всерьез. Не подвергать излишней критичности то, что происходит с ним или вокруг него.

И здесь не идет речь о развитии какой-либо психопатологии, при которой в некой нереальности индивид пребывает все время. В нашем случае — индивид намеренно пускается на подобный обман. Обманом, подобное, впрочем не считая. Зачем, —если речь идет о способе выживания.

И тогда уже, подытоживая вышесказанное, мы можем сказать, что в определенной мере с невротизмом внутри каждого из нас можно бороться. Но мы должны знать, какую за это несем плату. И каждый должен делать для себя выбор сам. Реагировать на реальность, нервничать, переживать, отыгрываясь своими психотическими состояниями на окружающих (напоминая социопатов или психопатов), или же искусственно абстрагироваться от окружающих проблем. Тем более зачастую выходит так, что решения большинства проблем от нас и не зависит. Да и разрешается часто все само, и в иных случаях еще лучше, чем вы бы того желали. Хотя и не всегда это так. И совсем не значит, что нужно со всем смириться. Нет. Необходимо просто отдавать отчет реальности, и может быть искусственно, периодически, играть в свою игру. Ну, или надевать маску. Кому как больше нравится.

««« Назад  К началу  Вперед »»»

© Сергей Зелинский, 2005 г.
© Публикуется с любезного разрешения автора