Библиотека » Методология » Тренинги духовно-природной психотерапии

© А. А. Ткаченко

Духовно-природная психотерапия.
Проведение тренингов и полевых исследований

««« К началу

Глава 2. Полевое исследование

Настоящее исследование рассматривается нами как одна из наиболее важных составляющих в разработке психологической технологии духовно-профессионального самоопределения. По крайней мере, именно таким образом оно возникло и было реализовано. Если попытаться его классифицировать с позиций экспериментальной психологии, то это эмпирическое полевое исследование пилотажного характера. Его возникновение и реализация происходили в основном на интуитивном уровне посредством чувственного познания. Рациональная характеристика и научно-теоретическое обоснование начали появляться уже потом. Данная книга как раз преследует именно эту цель — придать гласности эмпирические результаты для их последующего научно-теоретического осмысления и формирования программы дальнейших исследований.

Основная проблема исследования заключалась в недопустимо низком уровне прежде всего профессионального, а также личностного и духовного самоопределения человека в странах бывшего советского пространства, в том числе и Украины. Наверное, нет необходимости подробно характеризовать данную проблему. Вполне очевидно, что нынешнее кризисное неопределенное состояние экономики, социальных отношений, духовности прежде всего связано с отсутствием самоопределения самой личности, как основной движущей, созидающей, разумной силы всего общества. Сейчас мы сполна пожинаем плоды политики и идеологии прошлых лет, формально провозглашавших лозунг «все во имя человека, все на благо человека». Личностные факторы нерешительности в настоящем и боязни будущего, проявление инфантильности, особенно у молодежи, были эмпирически отмечены в процессе практической психологической работы и в дальнейшем подтвердились в исследовании.

Предлагаемая вашему вниманию часть общего исследования по этой проблематике занимала около двух лет. Она проводилась в процессе индивидуальной и групповой психологической работы в виде консультаций и тренингов, основная ориентация которых состояла в профессиональном, личностном и духовном самоопределении с целью выбора дальнейшей трудовой деятельности и направления личностного роста. В общем и индивидуальные консультации и групповые тренинги условно можно идентифицировать как ориентирующие. Всего за это время в рамках исследования было проведено более 400 консультаций и 16 тренингов. Тренинги разделялись на обычные, проводимые с использованием известных психологических техник и методик указанного направления в привычных комфортных комнатных условиях, и выездные, проводимые на лоне природы в условиях естественного природного обитания человека. Назовем их соответственно комнатные и природные. Участниками исследования являлись обычные клиенты, обратившиеся за соответствующей помощью. Среди них основную массу (несколько больше половины) составляли студенты гуманитарных вузов. Остальные были обычные граждане, по тем или иным причинам испытывающие психологические затруднения в профессиональном становлении, трудовой и творческой самореализации. В настоящей работе мы рассмотрим только наиболее интересную с исследовательских позиций групповую психологическую работу в условиях природного обитания человека, которая была идентифицирована как «духовно-природная психотерапия» (ДППТ).

Теперь необходимо определиться в базовых понятиях. ДППТ нами рассматривается не как какой-то метод или психологическая техника (по крайней мере на нынешнем этапе), а лишь как некое явление полевого психологического исследования, выделенное эмпирическим путем. Понятие «тренинг» в данном случае достаточно условно. Оно использовано не столько с точки зрения его исходного понимания, сколько с позиции определенных традиций обозначения групповой психологической работы. В дальнейшем под тренингом будем понимать специально организованную психологическую работу определенной группы людей по совместному решению личных и социальных проблем (в данном случае в своем большинстве связанных с профессиональным, личностным и духовным самоопределением и самореализацией). Следующее понятие — «психологическая работа». Здесь имеется в виду комплексное обозначение психологической помощи, психотерапии, взаимопомощи и др., имеющих достаточно выраженный жизненно-бытийный характер.

Определенное внимание уделим методам исследования и регистрации результатов и материалов. Основным стимульным материалом являлась сама природа и ее составляющие. Как показал опыт, человек в ней может найти любой, приемлемый только ему наиболее эффективный стимульный материал для проекции или интроекции волнующих психических как внутренних, так и внешних содержаний. В имевшихся условиях наиболее приемлемым для регистрации эмпирического материала оказался метод наблюдения и самонаблюдения, результаты которого фиксировались в личных самоотчетах участников. Такие самоотчеты предлагалось составлять каждому из них после окончания тренинга. Отчеты имели свободный, неструктурированный характер. Каждый участник писал все, что считал необходимым. Как затем оказалось, такие отчеты выполняли не только регистрирующую, информационную, но и психотерапевтическую функцию для самих участников. Никакого внешнего давления при написании не оказывалось. В то же время, пожалуй единственным стимулом для этого было правило, согласно которому всем, кто представил достаточно полные и содержательные материалы, разрешалось знакомиться со всеми остальными отчетами. Этому правилу подчинялся и сам ведущий (исследователь). Сперва сроки написания устанавливались в пределах двух недель, но затем оказалось, что высокая эмоциональная психическая нагрузка, имевшая место на тренингах, не позволяла достаточно корректно, полно и адекватно изложить свой психологический материал. Поэтому сроки были увеличены и затем нивелированы в соответствии с желаниями самого участника. В конечном итоге оказалось, что наиболее содержательными, осмысленными и адекватными отчетами являлись написанные спустя год или более после окончания тренинга.

Комплектование тренинговых групп было практически полностью автономным и непроизвольным. Обычно на природный тренинг попадал участник, который прошел в среднем 5-8 индивидуальных консультаций и 2-3 комнатных тренинга. В какой-то момент он изъявлял желание продолжить дальнейшую психологическую работу, используя более эффективные методы, которые предлагались консультантом (исследователем). При этом соблюдался принцип полной добровольности. Необходимую интересующую информацию о предстоящей психологической работе кандидат в тренинговую группу обычно получал от тех, кто уже принимал в них участие, и от самого психолога (исследователя). Окончательно группа собиралась и формировалась уже в момент отъезда. Таким образом, из всех изъявивших желание, окончательное решение на участие принимали 60-70%. Тренинговая группа обычно составляла 8-12 человек.

Природные тренинги проводились как правило на местности с разнообразной живой и неживой природой, неподалеку от культурно и исторически обусловленных мест и сооружений. Всего в рамках исследования было проведено 4 таких тренинга, получивших впоследствии следующие названия: Днепровский, Первый крымский, Карпатский и Второй крымский (в порядке проведения). Они проходили в начале мая и в начале августа. Временной интервал между тренингами составлял от трех до девяти месяцев. Напомним, что в этих промежутках проводились индивидуальные психологические консультации и комнатные тренинги.

Таким образом, довольно четко выделялись соответственно четыре этапа исследования. Причем каждый их них имел характерные психологические особенности и своеобразную эмоциональную окраску, в динамике отражающих как бы «взросление» тренингов и всей психологической работы. Это было заметно по отношению участников к ведущему (исследователю) и взаимоотношениям между собой. Исходя из этого, условно все исследование можно разделить на четыре этапа (по числу природных тренингов) со следующими названиями: «детский», «подростковый», «юношеский» и «взрослый». В итоге получаем следующую картину исследования.

1. Первый, «детский» этап: проведено более 20 индивидуальных психологических консультаций один комнатный тренинг, этап завершился природным Днепровским тренингом.
2. Второй, «подростковый» этап: проведено более 50 индивидуальных психологических консультаций, 4 комнатных тренинга, этап завершился природным Первым крымским тренингом.
3. Третий, «юношеский» этап: проведено более 100 индивидуальных психологических консультаций, один комнатный тренинг, этап завершился природным Карпатским тренингом.
4. Четвертый, «взрослый» этап: проведено более 200 индивидуальных психологических консультаций, 6 комнатных тренингов, завершился этап природным Вторым крымским тренингом.

Далее вкратце рассмотрим психологическое содержание каждого их них.

На первом, «детском» этапе была характерна интуитивная, чувственно-предметная психологическая работа. Это было очень похоже на процесс познания мира ребенком младшего возраста, основанного практически полностью на накоплении личного опыта, влекомого неудержимой любознательностью и желанием все попробовать. Какой-то научно обоснованный рационализм практически отсутствовал, кроме некоторых наиболее общих понятий, основанных на фрагментах глубинной аналитической юнгианской психологии. Характер поведения группы отличался стремлением к зависимости от лидера, кем бы он ни был. Проявлялась детская непосредственность, доверчивость, минимальность самостоятельных рациональных решений, стремление к покровительству.

На втором, «подростковом» этапе, большинство участников, имевших опыт Днепровского тренинга и ознакомившись с основными понятиями юнгианской психологии, были уже несколько подготовлены и практически и теоретически. Поэтому психологическая работа отличалась некоторой осмысленностью и рациональностью. Отдельные наиболее яркие психологические проявления получали достаточно целостные и полные трактовки и объяснения, как правило в отношении собственной психики и поведения. Вместе с тем некоторые участники позволяли себе неконструктивные и даже неадекватные попытки проявления собственного «Я», вплоть до откровенных типично подростковых капризов и даже шантажа всей группы. Но в целом группа понимала важность и психологическую остроту всего происходящего, и явных деструктивных явлений не наблюдалось. Зато имели место отдельные проявления самостоятельности в принятии серьезных решений в отношении собственной психологической работы, ее эффективности и полезности, а также желание их практической реализации в будущей профессиональной деятельности.

Третий, «юношеский» этап, был ознаменован уже достаточно большим практическим опытом предыдущих этапов и теоретической подготовкой участников к достаточно серьезной психологической работе как с собственной личностью, так и с другими. Особенную активность в этом проявляли студенты-психологи, очевидно усматривая в тренинговой работе признаки будущей профессиональной деятельности. Наиболее характерным явлением стало возникновение факторов «женского начала» и «командной» психологической работы. Значительно повысилась энергетическая емкость, нервно-эмоциональная напряженность и последующая психологическая эффективность. Появились явные признаки профессионального, личностного и духовного самоопределения. Это выразилось в попытках собственной психологической работы с другими участниками (в первую очередь со стороны студентов-психологов), в серьезных претензиях на профессиональное совершенствование в уже выбранном виде деятельности. Значительно возросла ответственность за принимаемые решения, имеющие достаточно серьезный глубинный социально-психологический, моральный и духовный смысл.

На четвертом, «взрослом» этапе исследования произошла практически полная замена участников. К природному тренингу подошли уже по сути взрослые люди. Несколько еще достаточно молодых людей, попавших в тренинговую группу, также полностью удовлетворяли характеристике взрослых по внешним факторам, как психологически, так и экономически вполне независимых личностей. Отметим, что на протяжении предыдущих этапов состав участников был примерно на половину постоянным. Наиболее активными и «перспективными» считала себя образовавшаяся группа студентов-психологов, возрастом от 19 до 25 лет. Но на одном из промежуточных комнатных тренингов, когда участникам было предложено определиться, показать свои достижения и объективно их оценить, все они добровольно покинули сначала группу, а затем и исследовательский процесс. Скорее всего не выдержали экзамена «на взрослость». Природный тренинг этого этапа проходил под знаком «мужского начала». Он имел наибольший энергетический психологический потенциал, был насыщенным, драматичным и результативным. Именно здесь предельные и даже запредельные психические проявления стали наиболее яркими и несомненными. В итоге он привел в нескольких случаях к довольно радикальным профессиональным, личностным и жизненным изменениям, особенно в духовной сфере. Участники отличались самостоятельностью в принимаемых решениях при психологической работе, высокой ответственностью и даже хладнокровностью в экстремальных ситуациях, способностью и практическим стремлением к проявлению мужских и женских качеств, в частности при обсуждении семейных проблем.

Теперь составим некоторое представление о духовно-природной психотерапии для дальнейшего лучшего понимания эмпирического материала. Более полное и научно обоснованное описание этого явления рассмотрим уже после ознакомления с продуктами исследования. Как мы считаем, основная сущность духовно-природной психотерапии состояла в том, что роль психотерапевта как базового объекта этого процесса, берет на себя как бы сама Природа, функции же ведущего (в данном случае исследователя) сводились в основном сначала к психологической подготовке участника к тому, чтобы как бы «отдаться» (данное понятие используется в близком соответствии с его трактовкой В.Райхом в оргонной психотерапии [1,2]) в руки Природы и затем сопровождать его в качестве присоединившегося посредника. При необходимости он поддерживал требуемый уровень и интенсивность психологической работы, которые определялись реальной ситуацией, особенностями поведения участника, опираясь на его же запросы. Очень важно для ведущего было как можно меньше по собственной инициативе и воле вмешиваться в происходящие естественные природные процессы психики членов группы.

Определим также рабочую структуру природного тренинга. Исходя из опыта, он длился 7 календарных дней, или по крайней мере, его основная психотерапевтическая часть. При всем внешнем впечатлении этого процесса, как хаотичного, бессистемного, эмоционального, в то же время довольно определенно выделялись следующие структурные составляющие.

1. Появление и ощущение феномена Природы. Участники как бы «начинали замечать» красоты, богатство, силу живой и неживой природы. Определенным образом ощущали возможность контакта, проникались большими потенциальными целительскими возможностями.
2. Словесная разговорная психологическая работа с использованием соответствующих общеизвестных психотерапевтических техник. Начиналась интенсивная интроекция личности, осознавание масштабов собственной психологической проблемности и невротичности, проникновение в бессознательный мир.
3. Вхождение в психологический контакт с Природой и словно «слияние» с ней. Это обычно выражалось в спонтанном вырезании деревянных фигурок, включение в психологическую работу окружающих природных символов, особенно на архаическом уровне.
4. Приближение к предельным и даже запредельным областям психики. Актуализация Духовного начала, обычно посредством нуминозных религиозных, как правило христианских, символов, понятий, ритуалов, идей. Появлялось высокодуховное состояние «прикосновения к вере».
5. Кульминация. Непосредственное проявление предельных и запредельных психических состояний, подобных «пиковым переживаниям» (по А. Маслоу [3]) и «духовным кризисам» (по С. Грофу [4]).
6. «Зачистка». Психологическая работа с остаточными невротическими явлениями предельных и запредельных переживаний. Возвращение психики участников к обычной реальности.
7. Непосредственное приобщение актуализированной психики к духовным культурным христианским и другим общечеловеческим ценностям, формирование высокодуховного личностного начала.

Полученный исследовательский материал представляет собой в основном тексты отчетов, а также продукты психологической работы, такие как деревянные фигурки, рисунки, стихи. Все это продемонстрировать не представляется возможным, да и нет необходимости. В то же время важна целостная демонстрация происходящего. Здесь мы нашли следующий, как нам кажется, вполне приемлемый выход. Из числа участников каждого тренинга отбирался один, отчет которого оказывался наиболее типичным, полным и содержательным, затрагивал все основные явления и процессы, происходящие в группе. Это был базовый отчет. К личности отобранного участника также предъявлялись определенные требования, такие как: некоторая компетентность, обусловленная определенным образовательным уровнем; достаточная социальная зрелость; достаточно высокий уровень интеллектуального развития; наличие опыта психологической работы в качестве клиента и др. Кроме этого, для большей объективности и своеобразной проверки излагаемого в базовом отчете материала пособытийно будем приводить и фрагменты отчетов других участников, получив таким образом своеобразную перекрестную экспертизу.

Теперь можно перейти к изложению фактического эмпирического исследовательского материала.

2.1. Днепровский тренинг («детский» этап)

Днепровский тренинг завершил первый, «детский» этап исследования. В качестве базового был выбран отчет участника О.Д., личность которого можно охарактеризовать следующим образом: студент-психолог; возраст 25 лет; прошел армейскую службу и имеет небольшой стаж работы; увлекается музыкой, литературой, в основном мистического содержания; творческая личность, стремится к самоопределению и самореализации, но испытывает в этом определенные трудности; достаточно выражен эгоцентризм, инфантилизм, эмоционален, экстраверт; прошел несколько индивидуальных психологических консультаций и один комнатный тренинг.

Сразу же по приезде на место природа не произвела на участников особого впечатления. Скорее всего группа рассчитывала на приятный отдых, поскольку опыта работы на природных тренингах ни у кого не было. Эта местность была расположена в зоне отдыха и представляла собой равнину, покрытую смешанным хвойно-лиственным лесом со множеством всевозможных заводей, больших и мелких болот. Рядом протекала река Днепр, которая периодически разливалась после опускания воды через шлюз.

Первый день тренинга можно назвать ознакомительным. Все старались определиться в сущности психологической работы на лоне природы. Были затронуты некоторые наиболее актуальные проблемы, проявившиеся ранее, в процессе индивидуальной и групповой психологической работы. Фактор Природы начинал ощущаться буквально везде. Учитывая, что рабочее место группы было выбрано в лесу на берегу небольшого болота, некоторые участники стали понемногу сливаться с этими символами («леса» и «болота»).

Довольно значительные ощущения психологической работы появились на второй день. Влияние природы усиливалось, она начала постепенно, но довольно уверенно и гармонично, сливаться с психикой участников и событиями, происходящими в группе. Ее влияние было неоднородным. Каждый это воспринимал по-своему и в разной степени интенсивности. Наиболее заметно это отразилось на трех участниках. Первый, уже известный нам О.Д., в перерывах играл и пел под гитару, при этом мелодии и содержание песен почти абсолютно «попадали» в сущность разворачивавшихся событий и психологических процессов. Второй, Ю.Х., молодой человек, студент, успевший пройти армейскую службу, но имеющий определенные затруднения в организации как личной жизни, так и формирования дальнейшего жизненного пути, явно склонный к религиозности, вере и вообще христианству. Третья, О.У., совсем молодая девушка, студентка, особенно сильно начала «погружаться в природу». Говорила не много, затрагивая лишь довольно серьезные морально-этические понятия. У всех трех имела место одна характерная черта, они были склонны к мистическим понятиям и суждениям, некоторые даже имели небольшой соответствующий опыт.

Работа продолжала затрагивать обычные житейские проблемы, но все же каждая из них в конечном итоге фокусировалась на значимых общечеловеческих понятиях, таких как любовь, семья, личностные взаимоотношения, профессиональная деятельность. Стало понятно, что работа должна идти «по крупному». Особое внимание привлекло интересное проявление психических состояний и содержаний О.Д. Кроме того, что он обеспечивал музыкальное и песенное сопровождение, еще и вырезал из дерева фигурки, которые он назвал «игрушками». Вот как это выглядит в его отчете.

О.Д. Я не говорил, я вырезал «игрушки». Сначала возникло ощущение, что надо чем-то занять руки. В детстве я любил вырезать из дерева. Поэтому начал со знакомых вещей. Сначала вырезал «самурайский меч» и подарил его А.В. Примерно в тот момент у меня промелькнула мысль о том, что было бы не плохо по ходу тренинга сделать каждому по деревянной фигурке в качестве сувенира. Поэтому далее я это делал уже сознательно, зная, что вырежу «кинжал» в натуральную величину. Его я подарил С.Д., и как потом оказалось, не случайно.

(Краткая личностная характеристика А.В и С.Д. будет дана в следующем параграфе). Такое поведение О.Д. вскоре обратило на себя внимание как ведущего, так и группы. Особенно после того, когда после каждой очередной спетой песни или вырезанной и подаренной фигурки отмечалась заметная активизация психологической работы «одареного» и актуализация его психических переживаний, их вербализация и осмысление. В личных разговорах между участниками и с ведущим начали формироваться понятия «архетип» и «коллективное бессознательное», очевидно под влиянием прочитанной юнгианской литературы. Появилось ощущение и затем понимание серьезности психологической работы, а также чувство большой ответственности и важности происходящего. Необходимость оперировать архетипическими понятиями и их соответствующим глубинным личностным содержанием, что в юнгианской психотерапии можно сопоставить с появлением мистической сопричастности между психотерапевтом (в данном случае ведущим) и клиентом (в данном случае членами группы), потребовало от первого максимальной собранности и психологической готовности принять самый экзотический характер разворачивающихся событий.

На следующий, третий день тренинга, влияние Природы еще больше усилилось. О.Д. продолжал вырезать фигурки, а участники начали уже более интенсивно интерпретировать их по отношению к своему личностному психическому содержанию. Такая интерпретация выглядела, с одной стороны, достаточно спонтанной и эмоциональной, но с другой, все же вполне осмысленной и логичной, непосредственно связанной с психологическими проблемами и невротическими состояниями. Иногда это приводило к довольно сильным эмоциональным проявлениям в виде слез, характерной мимики и пантомимики. А в отдельных случаях и к более глубинным психофизиологическим, соматическим проявлениям, свидетельствовавшим о приближении к предельным психическим состояниям. Появлялись фантастические видения, желание кричать, рычать, характерное онемение конечностей, идентификация себя с определенными животными (например, пантерой и т.д.) . Так, участница, работавшая с «кинжалом», который ей захотелось разрезать в сопровождении определенной мелодии, звучавшей из магнитофона, затем рассказала, что при этом ощущала и представляла. Сначала она почувствовала тревогу, эмоциональное возбуждение и сами собой потекли слезы. Затем «увидела» картину тропического леса, в котором на нее медленно шла черная злая пантера, внушая все больший страх по мере приближения. Участница понимала, что «спастись» от нее она может только перерезав «кинжал» пополам. Когда она это сделала, черная пантера исчезла и появилась небольшая рыжая пантера, но уже добрая. Суть интерпретации сводилась к следующему. С черной пантерой у участницы ассоциировалась ее агрессия, прежде всего по отношению к ближним, в виде властных проявлений. С рыжей пантерой — сохранение своей психологической личностной силы, но с совершенно иным, противоположным применением. После этого участнице захотелось порычать, что она и сделала, уйдя в лес. Это рычание было очень похоже, по ее словам, на рычание реального зверя.

Подобное явление, связанное со спонтанным рисованием, лепкой, в нашем случае вырезанием фигурок, довольно полно описано и изучено в аналитической и других направлениях психологии и психотерапии. Если говорить о данном конкретном случае, то вырезанные фигурки символизировали глубинное психическое содержание того, кому они вручались. Но здесь может возникнуть целый ряд вопросов. Почему фигурки вырезались не тем человеком, кто с ними затем работал? Каковы психологические особенности акта «дарения» фигурки? Может ли тот, кому фигурка предназначена, отказаться с ней работать и от чего это зависит? Может быть мы на них ответим в дальнейшем изложении материала. И для этого давайте посмотрим, как сам О.Д. характеризует этот процесс в своем отчете. Напомним, что это было написано спустя 10 месяцев, когда многое стало на свои места и появилась адекватная оценка.

О.Д. Сейчас я понимаю, что мои способности вырезать «игрушки» или в нужное время спеть нужную песню не являются фантастическими иди уникальными. Просто в некоторый момент я «выбрасываю на помойку» свои мозги и прислушиваюсь только к чувствам.

Но на тренинге О.Д. этого еще не понимал и принимал свои действия как некое сверхестественное явление или раскрытие уникальных способностей.

О.Д. Тогда я был «видящим правду», вылезшим из дерьма, прошедшим жесткую проверку скептически настроенной группой. Чуть ли не гуру, у которого спрашивают его мнение почти по любому поводу.

Из всего происходящего было понятно по крайней мере то, что О.Д. является очень хорошим субъектом для активизации психотерапевтического процесса посредством использования активизирующих возможностей музыки и деревянных фигурок. Кроме этого, он оказался также отличным «экраном» или «зеркалом» для проекции и отражения психического невротического материала участников. Поэтому, несмотря на претензии О.Д. на собственное руководство группой, ведущий этому не препятствовал.

Далее фигурки начали появляться одна за одной и группа вошла в полноценный рабочий ритм, если это можно так назвать. При интерпретации отмечалась одна интересная и важная деталь. Психологическая работа осуществлялась индивидуально каждым участником, практически без подключения остальных. Очевидно, фигурки имели личностное индивидуальное психотерапевтическое назначение. Если и помогали затрагивать бессознательные сферы, то только личностные, не распространяясь на коллективное бессознательное. В дальнейшем на последующих тренингах роль фигурок в масштабности активизации бессознательного явно возросла. А пока О.Д. вырезал очередную «игрушку», с которой очевидно и начались наиболее драматические события в группе. Это была фигурка «зайца-идола».

О.Д. Захотелось сделать что-то вроде индейского тотема. Тот кусок дерева, с которым я начал работать, был с косым изломом на конце. Сначала хотел полностью его срезать, но потом выяснилось, что структура древесины не очень пострадала и на этом месте можно сделать что-то вроде короны. В конце концов получились заячьи уши, но более фундаментальные, чем у обычного зайца. Это был не обычный заяц. Это был «заяц-идол».

Как видим, будто бы сама природа подсказывает, что нужно делать. Заметим, что О.Д., как личность, по психологическому типу является «чувственником», и это идеально подходило для выполнения функций слежения за Природой и ее психотерапевтическими воздействиями.

«Заяц-идол» был предложен Ю.Х. Он не сразу взял его в руки и начал работать. Довольно долго и нерешительно вертел, рассматривал со всех сторон, как бы примеряясь, откуда к нему подступиться. Очевидно был довольно сильно разочарован слишком большой разницей между неказистым «зайцем-идолом», как очевидным реальным символом его невротического психического содержания и сформированным ранее фантастическим образом своего «Я». А этот образ претендовал ни много ни мало а чуть ли не на миссионерство и духовную психотерапию в будущей профессиональной деятельности.

Такого рода участников мы в дальнейшем начали называть «верующими». Их нахождение в группе оказалось довольно типичным, и это всегда приводило к интенсивной стимуляции психологической работы. Если впоследствии активизирующую роль О.Д. удалось заменить использованием качественных магнитофонных записей, а их выбор вполне эффективно смог осуществлять сам ведущий, то роль «верующего» мог выполнять только сам верующий.

Итак, Ю.Х., разрываемый противоречиями, сразу же попытался избавиться от фигурки и сжечь ее, но это не получилось. И в конце концов «заяц» заработал. Все услышали содержание так волнующих Ю.Х. переживаний. Оно явно противоречило ранее представляемой о себе картине. В конечном итоге Ю.Х. все-таки физически уничтожил фигурку, но отнюдь не психологическую проблему. Наоборот, она еще больше актуализировалась и в итоге привела к предельному, а затем и запредельному состоянию психики не только самого Ю.Х., но и многих участников. Но об этом несколько позже.

Последующие два дня О.Д. продолжал петь и вырезать. Появились фигурки «жезла», «чаши» и «лодки». «Жезл» О.Д. вручил уже известной О.У., «чашу» — участнице, которая практически с ней не работала, а «лодку» — ведущему. Процедура работы с фигуркой по сути повторялась каждым, кто ее получал, и была примерно следующей. 1)Предложение фигурки конкретному человеку. Чаще всего тот уже ожидал этого момента и был психологически готов получить «подарок». 2) В зависимости от окраски возникших эмоций и чувств, быстрое или медленное ее принятие или непринятие. 3) Интерпретация. Если интерпретация оказалась достаточно полной и всесторонней, то избавление от фигурки без особого сожаления. Если интерпретация была недостаточной, то желание сохранить фигурку подольше. В данной ситуации все фигурки были уничтожены.

В процедуре психологической работы с фигуркой следует отметить интересный момент. Фигурки стимулировали работу не только с негативными, но и с позитивными психическими содержаниями, например, когда ведущему была вручена «лодка». Что она предназначалась именно ему, он понял за несколько минут до этого. Но сначала проследим чувства О.Д. перед этим.

О.Д. «Лодка» была не такая, как все остальные «игрушки». Ее было приятно держать в руках, она символизировала собой не проблему, а надежду. Я очень надеюсь на то, что она выросла.

Когда ведущий взял «лодку» в руки, из него буквально вынесло все ближайшие перспективы и проекты по практической психологической работе, связанной с самоопределением. Скорее всего это касалось собственной самореализации. О том, что «лодка» действительно «выросла», можно судить хотя бы по факту написания этой книги.

В этот период тренинга произошло довольно сильное укрупнение обрабатываемых психических содержаний. Резко возросла роль символов и метафор. Максимально актуализировались и начали буквально идентифицироваться с личностями такие общеприродные и общечеловеческие архетипичесние понятия, как «Бог» и «Дьявол», «Богородица» и «Ведьма», «Лес», «Река», «Болото» и др. О.Д. по этому поводу писал в своем отчете.

О.Д. Во время тренинга понятия Бога и Дьявола не были отвлеченными абстракциями. Это были реальные силы, которые сражались как вокруг группы, так и внутри отдельных личностей.

Шестой день оказался наиболее насыщенным и напряженным. Предельные и запредельные психические состояния и явления начали приобретать общий характер. В большинстве последующих тренингов ДППТ почему-то именно этот, шестой день, оказывался наиболее драматичным. То ли это следствие предыдущего «разогревания», то ли срабатывают какие-то мистические символы. Пока этот вопрос остается открытым, как впрочем и многие другие, связанные с духовно-природной психотерапией. Совсем недавно казавшаяся невинной и увлекательной психологическая работа, напоминавшая интересную игру с фигурками и музыкой, начала все больше актуализироваться, драматизироваться, и в конечном итоге сформировался общий Страх. Основными его стимуляторами были по прежнему О.Д., Ю.Х., и О.У. Что касается О.У., то она в психических фантазиях Ю.Х. была воплощением ведьмовства. Как это выглядело на самом деле, увидим несколько позже.

В складывающейся психологической атмосфере все события и предметы вокруг начали приобретать какой-то определенный смысл и значение, что производило на участников сильное влияние. Так, с О.Д. произошла внешне довольно обычная ситуация, вне тренинга, наверное, не вызвавшая у него никакой особенной реакции. Но в тех условиях она его очень сильно напугала. Не будем приводить содержание этого события, поскольку оно, по сути, действительно ничего интересного не представляло. Гораздо более важной была реакция на него, которая выглядела следующим образом.

О.Д. Ночью мне спалось не важно, проснулся в самом плохом расположении духа. А потом все пошло кувырком. Испугавшись сам, я нагнал страха на остальных. Получается, что я работал также как и до этого, но со знаком «минус».

Скорее всего, основной причиной страха у О.Д. являлся его прошлый мистический опыт. Он вдруг обнаружил некоторые «негативные приметы», которые в дальнейшем стали появляться все больше. В подобные, но еще более яркие и интенсивные мистические переживания, погрузился и Ю.Х. Они в основном проектировались и переносились на О.У. в виде продолжавшихся обвинений в ведьмовстве. Наиболее драматические события начались после того, когда О.Д. спел песню М. Боярского «Дрессировщик». Очевидно, она явилась для Ю.Х. тем «ключом», которым открывалась дверь в его бессознательную перинатальную область психики. Эти события наблюдали только три человека, ведущий, О.Д. и сам Ю.Х.. Вот как это выглядит в описании О.Д.

О.Д. После окончания песни Ю.Х. выдавил сквозь зубы: «Давят черти, давят». Повалившись на живот начал громко кричать и плакать. Ю.Х. пошел по «траку времени» до родов, затем к беременности, а потом еще дальше. Он добрался до своей прабабки. Многое из того, что «видел» Ю.Х., «видел» и я. До конца жизни не забуду его почти нечеловеческий крик: »Не дави його бабка, не дави!!» (укр.) и посиневшее лицо младенца, нежное мясо которого в виде котлет продавалось во время голодомора. И если еще найдется скептик, который станет утверждать, что Бог не наказывает детей за грехи отцов до четвертого поколения, или же что Бога вообще нет, то я хочу пожелать ему только одного — побывать в такой же переделке.

Здесь явно подтверждается факт приближения и вхождения О.Д. и Ю.Х. в предельную психическую зону, определяемую перинатальной областью, а также факт достижения запредельных областей психики, лежащих далеко за рамками личности переживающего. Отметим также употребление О.Д. некоторых специфических понятий известной науки о душевном здоровье, дианетики. Как известно, она основана на психологической работе в перинатальной области, но к сожалению, пока не выдерживает критики ни со стороны ученых ни со стороны практиков. Но это также может говорить об определенной осознанности наблюдателя в отношении наблюдаемого явления. Проверить достоверность того, что «видели» О.Д. и Ю.Х., наверное, пока нет возможности. Зато то, что было сказано и услышано, является вполне реальным фактом. Все это время ведущий был рядом с Ю.Х. и находился в состоянии «присоединившегося». Ю.Х. по указанию ведущего проговаривал все, что он чувствовал, видел, слышал. Сначала после ощущения провала в темноту он рассказал о собственных родах, затем о некоторых травматических событиях в период беременности матери, несколько раз опять возвращаясь в роды. Не будем описывать подробно содержание этих рассказов, но отметим, что впоследствии их удалось сопоставить с рассказом матери Ю.Х. о тех же событиях. Практически все совпало. Что же касается запредельных состояний Ю.Х., то это отдельный большой разговор и здесь пока невозможно привести достаточно объективные доказательства. Нам остается просто изложить дальнейший ход событий.

Продолжим описание поведения Ю.Х. После того, как он затих, некоторое время лежал неподвижно, затем резко встал и пошел в сторону леса. Ведущий шел рядом с ним и так сопровождал до самого конца, фиксируя поведение и обеспечивая физическую безопасность. Ю.Х. старался выбирать наиболее сложный маршрут, идти через кустарники и овраги, иногда повторяя про себя: «Так мне и надо». По всей видимости он что-то искал, перемещался без всякого предварительного осознания маршрута, иногда останавливался, чтобы «услышать», куда идти дальше. В какой-то момент его фигура и походка стали напоминать первобытного человека, затем человекоподобную обезьяну, потом он стал на четвереньки подобно зверю, после чего лег на живот и пополз как пресмыкающееся, наконец остановился, лежа на полусгнившем бревне. Подобрал несколько кусочков дерева, встал, внимательно на них посмотрел и выбросил. Посмотрел вокруг, как бы оценивая местность, сказал, что это «не то», и сделал большую петлю по лесу, снова что-то разыскивая. Таким образом, весь путь составил около полукилометра. После всего этого выражение лица Ю.Х. приняло довольно характерный вид. Оно напоминало уже известного «зайца-идола», а для некоторый из участников вообще показалось «дьявольским».

Довольно сложно прокомментировать такое поведение Ю.Х., особенно его регресс в «каменный век». Но предмет поисков в определенной степени впоследствии удалось прояснить исходя из информации, полученной от одного из наблюдателей, О.Д. Из его рассказа, построенного на основании своих видений, основные продукты последствий негативного поведения родственников Ю.Х. были зарыты в землю на месте, которое в некоторой степени напоминало то, к которому в конечном итоге пришел Ю.Х. при путешествии по лесу в сопровождении ведущего. Очевидно, Ю.Х. искал «корень» своей психологической проблемы, который у него ассоциировался именно с тем, что он «увидел», а О.Д., находясь в состоянии мистической сопричастности, «увидел» то же самое. Содержание и детали этого видения О.Д. и Ю.Х. затем обсуждали и уточняли. Это в конечном итоге показало, что «видели» они одно и то же. Некоторое время спустя, уже после тренинга, мы пытались исследовать это явление «совместного видения» на индивидуальных консультациях. Оно в основном подтверждалось. На групповых тренингах таким образом удавалось уточнять содержание образов, возникавших в процессе психологической глубинной работы.

Все, что происходило дальше, сильно напоминало мистический роман или фильм. Но тем не менее дистанцировавшись от психиатрических и психологических догм в отношении понятий нормы и патологии, опираясь только на здравый смысл, эмпирический опыт и основные понятия аналитической глубинной психологии, трансперсональной психологии и оргонной психотерапии, все это приобретает достаточно объяснимый и законченный логичный вид. Психологически окунувшись в «дьяволизм» и испытывая предельные пиковые переживания и страх, Ю.Х. попытался скорее всего спроектировать и перенести все это на остальных участников, особенно на О.У. Об этом говорят многие свидетельства самих участников. Вот как это отметил О.Д.

О.Д. Ю.Х. добавлял в «огонь» то «масла» то «керосина». Если прямых обвинений в адрес О.У. еще не было, то косвенные уже звучали. Окончилось это грубым манипулированием, связанным с «жезлом».

Уточним, что в данном случае «грубым манипулированием» О.Д., очевидно, называет всяческие попытки как Ю.Х., так и самого О.Д. вмешаться в нормальный процесс психологической интерпретации фигурки, навязав свои варианты и мысли. Но справедливость все же восторжествовала, как это обычно случалось в ДППТ. И Ю.Х. и О.Д. в дальнейшем сполна поплатились за такую манипуляцию. Организованная вышеупомянутыми участниками процедура, очень походившая на «судилище над ведьмой», привела к интенсивному распространению «пиковых переживаний» мистического характера на многих остальных участников и закончилась общим сожжением на костре всех вырезанных и подаренных ранее фигурок. Ведущему, наблюдавшему за всем этим со стороны, было очень жаль бросать свою «лодку» в огонь. Но, опасаясь, что это может вызвать подозрение и недоверие уже к нему самому, как гаранту устойчивости, контролированности и безопасности происходящего, пришлось это сделать. Особенное оживление и дополнительную порцию страха вызвало внезапное появление возле места, где находилась в это время группа, пожилой женщины, собирающей грибы. Подозрительным оказалось то, что она была в темных очках, а день уже клонился к вечеру, и было достаточно темно. Кроме того, ее маршрут, как стало затем ясно, имел кое для кого, прежде всего Ю.Х. и О.Д., определенный мистический смысл. В обычных условиях на все это никто из участников не обратил бы никакого внимания. Но в том психологическом состоянии все воспринималось крайне драматично. Особенно разволновался Ю.Х.

Вечером начались наиболее драматичные события. Ю.Х. вдруг собрал всю группу в одной комнате, очевидно с целью проведения процедуры «очищения от грехов», которая его самого, судя по поведению и эмоциональным проявлениям, больше всего волновала. Для одного это оказалось не под силу. Вот как все это описал О.Д.

О.Д. В комнате, куда меня привел Ю.Х., уже была вся группа, кроме О.У. Дальнейшее я помню как в тумане, хотя и находился в полном сознании. Меня начала бить дрожь, сначала мелкая, затем крупная. После этого начало подбрасывать на кровати, вернее над кроватью, где-то на полметра. Из меня буквально вырывалось хрюканье, рычание, сатанинский смех. Все это было похоже на процесс изгнания дьявола. Когда я попытался это остановить, ничего не получилось. Именно тогда я обнаружил, что крестик, висевший на мне уже сутки, был перевернут. Когда я его сорвал и зажал в руке, стало легче.

Со стороны происходившее действо напоминало групповой церковный молебен, которым руководил Ю.Х. В этот момент он уже был похож на священника. «Молебен» проходил под магнитофонную запись церковных песнопений, которые были каким-то образом предусмотрены тем же Ю.Х. Создавалось впечатление, что все, кто начинал молиться, делали это как бы не по своей воле, повинуясь достаточно сильному чувству страха, подобно тому, как это только что описал О.Д. И только лишь молитва уменьшала это чувство и приводила человека в спокойное состояние. Эта процедура продолжалась около двух часов, после чего участники по одному постепенно прекращали молиться и сразу же ложились спать. О.Д. также предался этому, успокоился и последовал за остальными. Сам же Ю.Х. молился до утра, пока не взошло яркое солнце. Таким образом, «шабаш ведьм» постепенно перерос в «церковный молебен» и все это закончилось приятным чистым восхитительным рассветом.

Оставался еще один рабочий день. Но после таких бурных событий необходимо было приводить группу в обычное сбалансированное комфортное психологическое состояние. До этого момента группа все время работала на одном месте и появилось ощущение, что оно уже отработано и его необходимо сменить. Так впоследствии была реализована идея постоянной смены рабочих мест, благо дело, ДППТ это вполне позволяла и возможностей было предостаточно. Но в конце, для завершения всех затронутых психологических проблем, группу необходимо было провести по воем этим местам, сделав своего рода «зачистку» или балансировку актуализированных психических состояний. В этот раз работа была закончена уже на берегу Днепра. Согласитесь, по сравнению с «болотом» это может символизировать явный прогресс. Тем более, что к тому моменту река как раз разлилась, выглядела полноводной и величавой.

Изображения всех фигурок, вырезанных на Днепровском тренинге, воспроизведенные их автором О.Д., представлены на рисунке 4.

Рис.4 Изображение фигурок, вырезанных на Днепровском тренинге (зарисованы автором фигурок)
1 — «кинжал»; 2 — «чаша»; 3 — «жезл»; 4 — «заяц-идол».

««« Назад  Оглавление  Вперед »»»

© Ткаченко А.А. Духовно-природная психотерапия. (Эсхатологический аспект). Личностная и профессиональная элитарность. — Кировоград, 2001.
© Публикуется с любезного разрешения автора