© А. А. Ткаченко
Духовно-природная психотерапия
(Эсхатологический аспект)
Личностная и профессиональная элитарность
2.4. Второй крымский тренинг («взрослый» этап)
Второй крымский тренинг завершил четвертый «взрослый» этап исследования. Это оказался наиболее сложный по уровню психологической работы, по-настоящему «взрослый» тренинг. Если первые образно можно было сравнить с тихим летним дождиком, то последний на их фоне — это была настоящая гроза с громом и молнией. После его окончания стало понятно, что дальнейшая исследовательская полевая работа просто невозможна ни психологически ни физически. Появилась необходимость в серьезном научно-теоретическом осмыслении накопленного материала, определении психологической сущности происходившего, адекватной идентификации в системе как теоретических знаний, так и практических техник психологической науки.
На этом тренинге допускаемые ошибки и неточности в психологической работе уже просто так не прощались. Ведущему да и некоторым участникам пришлось в полной мере ощутить и почувствовать всю ответственность и важность подобного рода психологической работы. Имели место случаи выхода за предел личных человеческих и профессиональных возможностей. Наверное, поэтому базовый отчет кого-то из участников подобрать не удалось. Ни один из них так и не смог более-менее целостно описать события всего тренинга. Потому в качестве исходного материала будем использовать личные записи самого ведущего (исследователя).
Напомним, что контингент участников исследования к этому времени был почти полностью обновлен. Из «старых» остались только два человека. Это уже известный нам по базовым отчетам С.В. и Н.В., как основная фигура в последней не совсем удавшейся попытке «командной» работы на Карпатском тренинге. В этот раз работа происходила на старом месте, которое было определено еще Первым крымским тренингом. Поэтому не будем вдаваться в подробности описания местности и природных характеристик, остановимся лишь на некоторых особенностях восприятия членами группы. Общий символ тренинга появился уже при подъезде к городку С. Его можно обозначить как «мужское начало». Это было отражено в ряде отчетов. Так, К.С., (женщина, имеющая достаточно взрослого сына, испытывающая некоторые проблемы в личной жизни, с явной склонностью оправдывать все и вся на основе всеобщей благостности), отмечала следующее.
К.С. При въезде в С., увидев название города, ощутила мужчину: спокойного, наблюдательного, доброжелательного, постепенно принимающего в свои объятия, ласкающего все больше и больше. Я обрадовалась такой встрече, по телу пошла волна, сердце застучало.
Заметим, что почти все участницы-женщины были взрослыми, имеющими детей, но не имеющими соответствующей мужской роли в своих, как правило неполных, семьях. Уже данное обстоятельство определяло доминирование «мужского начала» в невротических переживаниях, а также ведущей психологической проблематике. Несколько позже, уже в процессе тренинга, К.С. отмечала любопытные «мужские» ассоциации при виде старинной крепости, мимо которой каждый день проходила группа.
К.С. Каждый день по дороге на работу и обратно обращала внимание на крепость. Она вызывала разные ощущения: то умного мужчины, то много мужчин, когда за их спиной женщины и дети, то порядок и покой.
Другая участница В.А. при виде гор представила себе фрейдовский мужской фаллический символ. На ней в дальнейшем остановимся более подробно. Как видим, различного рода символизм начал проявляться буквально с «порога». Та же В.А. обратила внимание на игру солнечного света в перьях пролетающей вороны. Сначала она показалась ей совсем белой, затем резко почернела. «Я восприняла это как символ развенчания моих заблуждений и иллюзий», — отмечала в отчете В.А. (Это молодая женщина двадцати семи лет, имеет ребенка, достаточно серьезный мистический опыт, полученный в основном на экстрасенсорных курсах и при общении в кругу «верующих» различного рода, а также достаточно серьезные психологические проблемы как личностного, так и семейного характера. Как личность отличается решительностью, но в то же время недостаточной конструктивностью мышления и поведения).
Характерным явлением сразу же после приезда стало то, что как отмечала К.С., «люди отошли на второй план и на первом оказалась природа». Наиболее ярко в психике актуализировался символ «гор». Вот как это отразил В.П. (Молодой человек, студент технического вуза, уже успевший обрести определенную экономическую и социальную независимость, претендующий на карьеру в общественной деятельности).
В.П. Окружающая природа оказала на меня неизгладимое впечатление. Неповторимое сочетание моря и гор просто кружило голову... Мне вдруг сильно захотелось забраться на вершину близлежащей горы... Что-то непонятное просто тащило меня наверх, я забыл про все остальное и почти бежал туда... До вершины я конечно не дошел, но попал на поляну где-то на полпути. Пока я шел, мне в голову лезли рифмы и пробирал мороз по коже, но не от страха, а от восторга и эмоционального подъема. Когда я вышел на поляну и сел, почувствовал себя в совершенно другом мире. Почти весь город был виден как на ладони, и все проблемы казались такими мелочными по сравнению с той красотой и величием, которые ощущались в горах и видневшемся вдалеке море.
Мне почему-то вдруг захотелось обратиться к Богу и поблагодарить его за все, что он для меня сделал, попросить его помочь решить все мои проблемы. Это было тем более странно, что я никогда не считал себя глубоко верующим. Я, как умел, помолился. Мне стало очень хорошо и спокойно на душе. Прийдя домой, я записал стихи, пришедшие в голову, возможно и наивные, но от души.
Сразу же предлагаем вашему вниманию записанное В.П. стихотворение.
В.П. Небо тучами гладит вершины гор
Горы смотрят в глаза мне прямо в упор
Эти горы безмолвно зовут меня ввысь
Только те, кто внизу, кричат мне «Вернись!»
У меня путь один — только вперед
Тот, кому не дано, за мной не пойдет
Эти горы безмолвно зовут меня ввысь
Только те, кто внизу, кричат мне «Вернись!»
А дорога трудна, до верха далеко
Только я точно знаю, что не будет легко
Может здесь я пойму, кто я — царь или раб
Может здесь станет ясно — силен или слаб
Очень хочется вниз, только я рвусь вперед
Знаю точно — меня вверху кто-то ждет
Знаю — там получу я подарок судьбы
Может смысла для счастья, может сил для борьбы
Значит, выбора нет — до вершины дойду
Может там, наконец, сам себя я найду.
По содержанию описанной ситуации и ее проявлении в стихотворении можно заметить определенную личную психологическую проблематику и выражение соответствующих переживаний. В дальнейшем такая форма арттерапии будет проявляться не только в стихах, но и в рисунках у других участников.
Раньше были в основном деревянные фигурки и музыка. Но на этот раз, следуя выводу прошлого Первого крымского тренинга, что море и музыка несовместимы, специально она не предусматривалась, о чем в дальнейшем пришлось сильно пожалеть. Психологический символ «гор» захватил не только В.П., но и еще одну участницу, В.Л., хотя и не в такой степени. (Это была уже вполне зрелая женщина сорока двух лет, но довольно подвижная и привлекательная. Она стремилась на тренинге не столько к работе с невротическим материалом, сколько к саморазвитию и самореализации, как впрочем и В.П. Наверное это их и сблизило). Вот что В.Л. отметила в своем отчете.
В.Л. В тот вечер горы показались мне очень далекими и чужими. Смотреть на них было приятно. Они и зовущие к себе и отталкивающие. Вроде бы и близкие и далекие. Но особенного желания тогда пойти ввысь не было. На душе тишина и гладь. Ничто не предвещало бури.
Как можно догадаться, «буря» была связана именно с горами, что и проявилось в первый же день тренинга. Согласно различных психотерапевтических направлений аналитической и гуманистической психологии, символ «гор» имеет вполне определенные психические содержания и ассоциации. Они больше всего связаны с саморазвитием и самореализацией. Очевидно это продиктовало спонтанное решение В.П. и В.Л. отстать от группы, которая направлялась к морю и, повинуясь своему влечению, устремиться в горы. При этом искренне ничуть не сомневаться, что группа идет туда же. Вот как этот момент отразился в отчете В.Л.
В.Л. И вот снова горы. Только взгляд не со стороны (желания идти или не идти) . Преодолевая все подъемы и спуски, мы с В.П. совершенно неожиданно там оказались. Достойно «переоценив» ведущего в выборе экзотических мест, мы твердо решили, что это непременно будут горы с видом на море. Там присутствуют чистота, девственная природа, абсолютная тишина, шелковая трава. Там можно показаться лучам майского солнца и спрятаться от него. Такие прекрасные уголки и места нам встречались.
Довольно радикальные конструктивные психические проявления в процессе этого похода, когда горы начали заявлять о себе, появились и у В.П., описанные в отчете следующим образом.
В.П. Я вдруг понял, что рядом со мной не мальчишка и не ровесник, а женщина, и я несу за нее ответственность. Здесь я почувствовал себя не просто пацаном, а взрослым человеком, ответственным за жизнь другого человека. До этого у меня не было подобных ситуаций. Я понял, насколько нелегко и серьезно быть лидером. Возвращаясь домой мы чувствовали, что побывали в серьезной ситуации и что это тоже своеобразный тренинг. Еще там я подумал, что с горами шутить нельзя.
Как видим, у В.П. возникло то главное, что кардинально отличает психику взрослого человека — это чувство ответственности. Не менее радикально началась психологическая работа и в группе, расположившейся у моря. Это было особенно заметно в сравнении с началом прошлого Первого крымского тренинга. С первых же минут, как только прозвучало слово «страх», очевидно оказавшееся ключевым в психологической проблематике К.С., она вдруг приняла позу внутриутробного плода в предродовом положении и очень сильно несколько раз прокричала: «Мама!». Как известно, такое довольно характерно для рожениц. Судя по всем внешним признакам, у нее начались глубинные перинатальные психические и соматические процессы, подобно тем, которые мы уже описывали ранее. Вот как сама К.С. отразила этот момент.
К.С. Прозвучало слово «страх». Увидела подходящего мужчину. Идет яркая вспышка, как вспышка прожектора. Свернутый пожарный шланг, не могу дышать, не могу кричать, что-то сжимает. Затем дышу, шланг распрямляется, наполняется воздухом, воздух наполняет легкие. Тела не ощущаю. Затем идет крик. Кричала, кричала и успокоилась. Стало хорошо и спокойно. Начала замерзать и закуталась в одеяло, захотелось спать.
На основании определенного опыта глубинной психологической работы в перинатальной области примерно таким образом символизируются родовые процессы. Именно такое пространственное расположение проявившихся невротических переживаний К.С. подтвердил проведенный несколько позже небольшой известный тест. Когда зашла речь о дальнейшем жизненном пути, К.С. выполнила следующее тестовое задание, в котором на чистом листе бумаги нужно было изобразить линию, на которой обозначить три точки с соответствующими датами: точку рождения, точку сегодняшнего дня и точку ближайшего будущего. Так вот, точку рождения К.С. датировала первым днем тренинга, когда происходили указанные события. На вопрос, почему она так сделала, ответить не смогла. О чистоте эксперимента может говорить тот факт, что в данном случае исходная установка никак не была связана с данными событиями, и поэтому факт «второго рождения» не мог быть специально спровоцирован. Через некоторое время К.С. вдруг резко встала и поднялась на небольшой холм над рабочим местом группы. Повернулась лицом к морю и несколько раз очень сильно прокричала. Крик был явно неестественным. После этого она сказала, что таким образом словно распрямляла свернутый шланг. Подобные явления упоминаются в опыте телесной терапии В.Райха [1,2] при распускании защитного панциря характера в районе второго орального сегмента, включающего горло. Свое состояние в этот момент и восприятие окружающей среды К.С. описала следующим образом.
К.С. Гора, дерево с двумя стволами из одного корня, вокруг море и горы. Чувство большой радости и простора. Ощущение ветра. Как-то по особенному его ощущала. Постоянно слышала, как он шумит, гудит, прижимает к камню, ласкает, всегда какой-то родной.
Наверное, все названные состояния и проявления природы могли ассоциироваться с послеродовым состоянием. Но это мы специально не отрабатывали, что очевидно просто было не нужно самой К.С. Она «окунулась» в довольно характерное состояние, которое наблюдалось на протяжении всего тренинга и выглядело согласно отчету следующим образом.
К.С. Следующий день запомнился состоянием покоя, легкости и пустоты. Нет ни одной мысли, не могу вспомнить слова, нет желания общаться.
В дальнейшем К.С. отождествляла себя то с «морем», то с «горами», во всем проявлялась всеобщая благостность. И, судя по особенностям ее психологической проблематики перед началом тренинга, она имела «океанический» характер, как и у С.В. Но в данном случае отличалась гораздо большей динамичностью.
После первого рабочего дня, ознаменованного стихийным и, как оказалось, довольно символическим разделением группы по устремлению к «горным» и «морским» психическим переживаниям, она как бы замерла перед грядущей, гораздо более значительной духовно-психологической бурей. На следующий день опять расположились у моря. Работа почему-то не шла. «Горная» и «морская» части группы никак не могли найти общий рабочий ритм. Их нужно было каким-то образом объединить. Поэтому на следующий, третий день вся группа, заинтригованная «душещипательными» эмоциональными рассказами В.Л. о своих горных переживаниях, решила пройти по тому же маршруту. Психотерапевтическая эффективность подобных процедур уже была известна и поход действительно оказался довольно полезным, но и только. Ожидаемых впечатлений и переживаний уже не было. Хотя природа и здесь своеобразно отразилась на психическом состоянии участников. Например, в отчете Л.Н. это выглядело так.
Л.Н. Проход по горам был просто походом, хотя понимала, что это проверка на качество. Расслабилась, обалдела от красоты. Не верила глазам. Мне казалось, что тьма будет вечной, что до солнца и света я не доживу. И вот опять все это вижу. Склон был цветущим. Я думала, девчата такие дерзкие, сравнивают себя с морем. А мне хотелось упасть на землю и представить себя цветочком. Поваляться бы так минут пять. Ничего, что маленький. Когда их вон сколько, в какое чудо они превращают склон!
(Л.Н. довольно молодая женщина, возраст больше тридцати лет. Успела побывать замужем около 10 лет, но детей нет. Достаточно выражен инфантилизм, рационализм и практицизм).
Одной из наиболее ярких психологических проблематик «мужского начала» стало выделяться так называемое «формирование мужчины». Наряду с уже упомянутым В.П. в этом отношении проявились (наконец то) некоторые довольно конструктивные психологические содержания и С.В., что было отмечено в отчетах почти всех участниц. Приведем наиболее характерные фрагменты. Начнем с «женской» характеристики со стороны В.Л.
В.Л. С.В. перестал смеяться своим «неповторимым» смехом, стал серьезнее. Он как-бы начал «оперяться», мужать. Это стало очень заметно, может быть даже по незначительным поступкам, моментам, поведению. Это сочетание детства и юности с переходом во взрослую жизнь. Проявления эти не плавные, какие-то рывки, бросающие в прошлое, потом осмысление и снова реальность. Теперь только бы их отшлифовать.
Уточним, что в «неповторимом» смехе С.В., который у него довольно часто проявлялся, постоянно отражалось его психическое состояние. Это были одновременно беззаботность, искренность, доверчивость, детская безответственность и даже иногда какой-то идиотизм. Этим он как бы постоянно «высмеивал» свои невротические содержания. Исчезновение такого очень характерного психологического фактора могло действительно говорить о признаке мужания.
Теперь «мужская» характеристика со стороны В.П.
В.П. Довольно интересные изменения я начал замечать у С.В., особенно после того, как ему уделяла внимание слабая половина нашей группы. Он начал вести себя как-то элегантно, хотя и смешно, пыжился. У него начало появляться самолюбие, чего я до этого не замечал. Он стал агрессивно реагировать на колкости. У него реже проявлялся его уникальный смех. Как сказала К.С., «начал взрослеть на глазах».
Как видим, психический феномен смеха у С.В. отмечали многие. Таким же образом под общим символом «мужского начала» проявилась и «женская» психическая проблематика. Но, в отличие от подобного проявления на предыдущем Карпатском тренинге, она не только получила выраженный сексуально-эротический окрас, но и пошла дальше. Это можно условно назвать созданием психологической целостности за счет слияния «мужского» и «женского» начал, что в обычной бытийной жизни является основанием для появления семьи. Все увидели довольно гармонично сложившуюся пару, которая выглядела вполне привлекательно. Ими были молодой человек и девушка, искренне стремившиеся работать со своими невротическими и бытийными (данное понятие используется в трактовке А.Маслоу [3]) содержаниями этой психологической проблематики. Вот как это описала В.Л. (участница, имеющая полноценную семью).
В.Л. В минуты напряженных событий и ответственной работы мне было приятно наблюдать эту создавшуюся пару. Они были и детьми и взрослыми, и вместе и сами по себе. Глаза молодого человека не упускали из виду образ девушки. Как бы там ни было или как будет, а в тот момент на них приятно было смотреть. Молодой человек был где-то возмужавшим, где-то ответственным, где-то заботливым, всегда разным. Это было незаметно, но радовало глаз.
Как уже опытная и зрелая женщина, В.Л. довольно коротко, но метко, следующим образом отразила и проявления своеобразной психологической «женской силы» у девушки, которые характерны наверное для подобных «целостных» образований.
В.Л. Она, играя в любовь, утверждается как женщина. Привлекая — отбрасывает, отбрасывая — привлекает. Хорошо знает, что сказать в самый подходящий неподходящий момент.
Напомним, что на тренингах подобные проявления часто проходят бессознательно и не всегда контролируемы. Если их непосредственный носитель не смог это осознать, оценить и принять, после тренинга все может бесследно исчезнуть. Наверное, поэтому после тренинга данная «психотерапевтическая» пара конечно же распалась, как отработавшая свои психологические задачи. При этом более конструктивной была девушка. Заметим, что подобные иллюзии любви, когда психотерапевтическая привязанность, часто выражающаяся таким выражением как «меня тянет к …», ошибочно принимается за самое великое в мире чувство, нередко являются наиболее сложным предметом в работе психолога. Это явление довольно полно с практической позиции описано известным юнгианским психотерапевтом Марио Якоби в книге «Встреча с аналитиком» [5] в контексте явления переноса. В нашем случае оба участника этого явления «психотерапевтической любви» были обычными членами группы и в отличии от отношений психотерапевта и клиента имели полное право на развитие взаимоотношений по своему усмотрению. В дальнейшем это сыграло значительную роль как в развитии самого тренинга, так и в его успешном завершении.
Для завершения характеристики первой половины тренинга отметим большую активность участницы Н.В., особенно в отношении других женщин, которая выражалась в уже известном проявлении «психологической работы». Она это делала довольно настойчиво, предлагая всем свои советы как психологическую помощь. Все это было очень заметно и часто обременительно для потенциальных «пациентов». Со стороны такая ситуация напоминала довольно часто встречающиеся взаимоотношения многих «целителей» со своими клиентами. Вот как это отразила В.Л.
В.Л. Н.В. по-прежнему дает советы, указания, просто раздает всем. Только не громко, а как-то стихийно. И это чувствуется всегда и во всем. Только непонятно, нужно ли это окружающим? Может не стоит так переусердствовать. Все похоже на монумент «Страна Советов», даже не лозунг. А где же женщина? Ведь она вся в советах и указаниях. Посмотрев на себя со стороны, многое видишь и понимаешь, на данном этапе корректируешь (я о себе).
Собственная рефлексия и постоянная самооценка является характерной отличительной особенностью бытийности в психологической работе. Сама же Н.В. в отношении себя отмечала следующее.
Н.В. Опять столкнулась в себе с чувством превосходства над окружающими: «Что вы все тут болтаете всякую чепуху!»
Напомним, что Н.В. в своем саморазвитии и самореализации заметно буквально рвалась в «целительство». Хотя на самом деле это было просто удовлетворение своих невротических амбиций.
Вторая половина тренинга, как и в предыдущих случаях, была наполнена психологической проблематикой «дьявольского» характера, но в гораздо более интенсивном и насыщенной виде. Центральной фигурой во всем этом стала участница В.А. Еще до тренинга, в процессе формирования группы она выделялась каким-то заметным, явно невротическим энтузиазмом в отношении психологической работы, стремлении разобраться в достаточно сложных проблемах. В то же время эта активность явно угасала, когда речь зашла об определенных затратах на поездку. Ей даже удалось пройти всю психологическую работу как бы в долг. Этот фактор, назовем его «материальным эквивалентом» психической невротичности клиента, достаточно серьезно, в данном случае дестабилизирующе повлиял на общие результаты тренинга. Подобных оплошностей и явных ошибок было допущено достаточно для того, чтобы их заметить, но к счастью, недостаточно, чтобы сорвать всю работу. Как мы уже отмечали, все это «не прощалось» и ложилось в виде психологических проблем профессионального характера на самого ведущего (исследователя).
Почти сразу же В.А. «заказала» глубинную работу, хотя не имела о ней достаточно полного представления. Проявив определенную настойчивость, она ее получила. Но, в отличие от К.С., у которой такая работа проходила достаточно естественно и спокойно, все, что происходило с В.А., сильно воздействовало на группу и в дальнейшем изменило весь ход тренинговых событий.
Несколько убаюканный плавным протеканием глубинных психических процессов К.С., ведущий достаточно спокойно и уверение пошел на это и с В.А. Шел четвертый день тренинга. Группа уже успела поменять около десяти рабочих мест. Было затронуто ряд серьезных психологических проблем, касающихся не только личностного развития, но и семейных отношений, взаимопонимания женщины и мужчины, абортов, как негативный результат их непонимания и т.д. Кроме похода в горы, группа поближе познакомилась и с морем посредством эротического «купания диан», как затем это назвали сами участники. Короче говоря, все то, что достаточно сильно волновало группы на предыдущих тренингах, сейчас уже являлось как бы «проходящими» явлениями. Тем не менее было бессознательное ощущение, что главные события впереди.
Так вот, на четвертый день, который оказался дождливым, группа была вынуждена расположиться в достаточно закрытом растительностью укромном месте. Там удалось создать определенный микроклимат с помощью костра. В какой-то момент В.А. сообщила, что готова к глубинной работе. Наблюдать за этим процессом остались ведущий и С.В., как врач, уже имеющий определенный опыт подобных наблюдений на предыдущих тренингах. До этого момента на протяжении психологической работы В.А. много говорила о себе, своей семье, особенно дочери. Наиболее актуализировано было переживание, связанное с абортом. Но все это отличалось большой хаотичностью, нерациональностью как в осмыслении, так в эмоциях и чувствах.
Сначала В.А. как бы «родила себя», что сопровождалось сильным криком. Затем она приняла позу внутриутробного плода. Эти положения были похожи на уже известные нам по Первому крымскому тренингу, в которых находились С.Д. и А.В., когда первая как бы «рождалась», а вторая «рожала». Но скорее всего В.А. до конца «родиться» так и не удалось. Она вдруг буквально «вылетела» наружу. С этого момента ее внешний вид, взгляд, мимика и пантомимика, издаваемые звуки, похожие на шипение и пыхканье (напоминающие драконов из народных сказок), очень напоминали ведьму из тех же сказок и легенд. Вместе с тем так же выразительно отмечались и «праведные» проявления, как, например, желание молиться. Причем все это, как и раньше, было хаотично и полностью перемешано. Отделить, как говориться, «праведное» от «грешного», было очень сложно. К этому времени группа уже собралась и при виде В.А. сразу начала актуализироваться, но в меньшей степени и сугубо индивидуально. Вот как этот момент отразил В.П.
В.П. После того, как все собрались, началось «массовое прорывание» женщин. В чем-то у каждой проявления были схожи. В.А. начала постоянно молиться, стоя на коленях, без остановки в течение более получаса. Затем поднялась. У нее появились жестикуляция и поведение «ведьмы»: фырканье, плевание, одержимый взгляд, словесные нападки на В.Л. Жесты руками напоминали магические пассы.
Особенно в этом начинающемся так называемом «шабаше» (название определила затем группа) кроме В.А. выделялись уже известные К.С., Н.В., а также С.С. (молодая двадцатилетняя девушка, студентка гуманитарного вуза, но уже достаточно экономически самостоятельная, проявляющая большую активность в личностном и профессиональном самоопределении). С.С. ощутила в нижней части живота «скорпиона» и «змею», а на голове «обруч». Затем заговорила о своем мистическом опыте, «путях», на которые собиралась стать по совету своих «друзей» и т. д. К.С., ощутив нарастание волнения в районе груди, вдруг как-то резко «ушла в себя», легла, закрыла глаза и начала рассказ, наполненный сатанинскими образами и тематикой (огонь, грязь, туалеты, ведьмы, экскременты и т.п.). В процессе рассказа ее речь была густо насыщена ругательствами и нецензурными словами, что в обыденной жизни ей было абсолютно не свойственно. Раскрылась совершенно иная, подсознательная составляющая личности. В то время как внешне это была очень благовоспитанная, ласковая, переживающая за всех и вся, благостная женщина. В итоге приходил на ум еще один образ древних легенд — образ Сирены.
Довольно показательно и красноречиво выглядела эмоциональная реакция на такие проявления со стороны В.П.
В.П. Странные чувства возникали у меня, когда «прорвало» В.А., К.С., С.С. Глядя на С.С., у меня было чувство связи с ней и сильное желание быть рядом. Но в то же время понимал, что, кроме нее самой, ей никто помочь не может. Зато к В.А. и К.С. у меня возникло чувство ярости, остервенения и какой-то дикой радости в желании выбить из них все то д...мо, которое они выблевывали из себя. Для меня они выглядели настоящими с…ми.
Как видим, эмоциональное отношение к разным участницам у В.П. очень дифференцированно. Очевидно, это определялось удельным содержанием в их психике «ведьмовства» .(Еще раз отметим, что это обозначение относится лишь к конкретному психическому состоянию и не распространяется на весь соответствующий архетип, также как и «дьяволизм»). Тогда у С.С., скорее всего по причине еще достаточно молодого возраста, эта составляющая психики еще не приобрела угрожающих размеров и вполне могла поддаваться исцелению. Так оно и получилось. Еще на тренинге и вскоре после его окончания она нашла это в духовности посредством Церкви. Вот как это отмечено в ее отчете.
С.С. …была в церкви… Такое впечатление, что стены и иконы знают о горах, о море, обо мне. Состояние головоболезненное. И я поняла смысл заданных мне вопросов ведущим: «Кто я такая?» «Зачем я живу на Земле?» «Что мне нужно?» Меня как будто подменили. В голове стало ясно...
Я стала понимать, что зверя, который живет во мне, можно и нужно приручать. Я поняла, что человеческое стоит выше, чем животное (выделено участником).
Но, пожалуй, самую суть всего происходящего можно найти в стихотворении В.П., написанном в эти дни.
В.П.Воззрясь на суетную даль,
Вокруг кишащую клопами,
Вниз горы изольют печаль
Тоскливо-серыми дождями,
Им не до нас, нам не до них,
У каждого свои заботы
Из нас тот большего достиг,
Кто друг о друге понял что-то
Так будьте горы ближе к нам
И мы ведь к вам стремиться будем
Помогут люди пусть горам
Тогда помогут горы людям.
Учитывая глубинную психическую сущность появления подобного рода «произведений искусств», довольно полно изученную в аналитической психологии, например, в работе К. Юнга и Э. Нойманна «Психоанализ и искусство» [6]), можно представить это стихотворение неким апофеозом всему тренингу.
В этот раз по воле обстоятельств рабочий период тренинга был сокращен с семи до пяти дней. На пятый день планировалась экскурсия в уже известный заповедник Новый Свет. Предполагалось, что начавшийся «шабаш» там будет нейтрализован. Но оказалось, что отмечаемая ранее роль шестого дня, как наиболее напряженного, не изменилась. Хотя предпринятый поход-экскурсия все же в значительной мере если не изменил, то по крайней мере значительно смягчил радикальность событий. Остановимся вкратце на впечатлениях и переживаниях участников по этому поводу. К.С. по обыкновению ощутила вечность, непонятное чувство времени при виде моря и гор. Зато Н.В. испытала целую гамму довольно ярких и конструктивных переживаний, отметив их в отчете следующим образом.
Н.В. В Новый Свет меня тянуло так же сильно, как на Карпатском тренинге в Манявский Скит.
Завод шампанских вин — это дело в жизни. Жилой дом — это внутренний мир. И все это: и дело и личная жизнь рядом — в этом бирюзовом цвете. В заповеднике со мной происходило что-то необыкновенное. Хотелось лежать на этой земле, впитывать ее, слиться с ней.
Нечто подобное происходило и с другими участниками. Эта идиллия была довольно резко прервана появлением лесника (как оказалось, довольно известной личности по некоторым публикациям, освещающим пребывание в этом заповеднике). Были в достаточно грубой форме предъявлены претензии о незаконном нахождении группы в этом месте. Все как-то сразу «приземлились» и вспомнили о реальной жизни. Развитие этой ситуации оказалось весьма прогностичным в отношении дальнейших тренинговых событий. Когда группа вышла за пределы заповедника, агрессия лесника как-то сразу прекратилась и все распрощались с добрыми пожеланиями. Этот момент отметили многие участники. Единственной, на кого Новый Свет не произвел серьезного одухотворяющего воздействия, была В.А.
После экскурсии группа была настроена возвышенно и благостно, однако некоторая тревога все же ощущалась. Основная часть участников была занята завершением своих психических процессов и состояний, актуализированных на тренинге. И в этой обстановке как бы невзначай прозвучало из уст К.С., что сегодня тринадцатое число, полнолуние, а завтра шестой день тренинга. На этот момент следует обратить внимание. По внешнему поведению наиболее близко эту информацию восприняла В.А. Очевидно, она явилась своеобразным «ключом» к соответствующим психическим содержаниям и состояниям, которые обобщенно назовем «мистическими».
Таким образом, становится понятной основная глобальная причина психологической неадекватности, деструктивности и хаоса в сознании. Если бы у В.А. не была изначально в психике заложена мистическая информация и соответствующий опыт, вряд ли это возымело такую реакцию, которая развилась в дальнейшем. Другие же участницы, также имевшие подобного рода информацию и опыт, сумели сохранить более-менее сбалансированное состояние, скорее всего по двум причинам. Во-первых, недостаточное количество мистических содержаний, как, например, у С.О. Во-вторых, достаточно высокий уровень профессиональной привязанности к реальной жизни, то есть как альтернатива — наличие профессионального опыта, например у К.С и Н.В.
В.А. заметно забеспокоилась, чувствовалось нарастание внутреннего волнения. Поскольку у ведущего уже был определенный опыт наблюдения и поведения в подобных случаях (Днепровский тренинг), особой тревоги не было. Но ближе к полуночи, когда большинство участников уже спали, начали разворачиваться одновременно интересные, непонятные и довольно тревожные события. Как затем выяснилось, они протекали в двух различных по содержанию, но все же одинаковых по сути, направлениях. Первое явное было связано с В.А., второе скрытое было связано с уже известной образовавшейся на тренинге парой молодых людей. Оба можно условно объединить в общий психологический символ «ведьмовства».
Сначала остановимся на первом направлении. В.А. начала принимать довольно характерные позы, стала выразительной мимика и пантомимика. Это сопровождалось повторяющимся шипением, пыхканьем, похожим на изрыгание огня из пасти «дракона» (сказочного образа). Каким-то образом стали реально проявляться и другие «герои» соответствующей тематики. Было заметно, что все это происходит непроизвольно и сама В.А. не в состоянии что-либо сделать, чтобы контролировать себя. Кроме ведущего, ситуацию наблюдала еще и участница В.Л. Когда стало ясно, что психические и соматические процессы все больше выходят из-под контроля самой В.А., ведущий попытался «привязать» ее к реальности, «приземлив» на разговоры о наиболее значимой тематике, касающейся ребенка и семьи. В.А. решила это сделать письменно в виде своеобразного «заявления». Это возымело определенное стабилизирующее воздействие, особенно когда письменная регистрация мыслительного процесса начала затрагивать духовные понятия, такие как «церковь» и все с ней связанное. Его содержание отражало погружение В.А. в инфантильное психическое состояние. Процесс написания сопровождался постоянными «детскими» вопросами к ведущему, неконтролируемыми фразами и т.д. Когда речь зашла о духовных понятиях и церкви, В.А. захотела молиться, встала на колени и начала этот процесс. Прошло некоторое время, и ситуация показалась стабильной. В этот момент окончательное балансирующее воздействие могла оказать православная музыка, которой к сожалению не было. Свое восприятие ситуации и переживания В.А. достаточно подробно описала в отчете. К сожалению, эти записи достаточно хаотичны и неконструктивны, но все же приведем отдельные наиболее характерные и адекватные фрагменты.
В.А. И началась, как я могу это назвать, фантасмагория?.. У меня возникает страх за здоровье и жизнь дочери… Ведущий предлагает написать «заявление». Я лихорадочно пишу.
Нужно cказать, что В.А. очень старалась удержаться в более-менее адекватном состоянии. В этом выделялись, как показывало наблюдение, три основных «опоры»: 1)воспоминания о дочери; 2)духовные понятия, разговор о церкви и наконец молитва; 3)сам ведущий как личность. Но в какой-то момент в процессе молитвы ведущий отвлекся, что привело к дальнейшей дестабилизации протекания психических процессов. Они резко сориентировались во внутрь, крайне актуализировав невротические переживания мистического характера. Вот как этот момент отметила В.А.
В.А. Ведущий уходит, затем я улавливаю какие-то изменения. Возникло желание идти в церковь.
Напомним, что была уже довольно глубокая ночь. Ведущему вcе же удалось в последний момент остановить В.А. После некоторых попыток ее вернуть, она продолжила молиться, интенсивно креститься, глядя в небо. Эта процедура стабилизировалась и продолжалась подряд более трех часов до самого утра. В отчете это отражено следующим образом.
В.А. Я знала, что нужно молиться молча. Сначала шло от сердца, затем как «гимнастика», крестилась. Затем, не помню как именно, это действие перешло в «шабаш», вернее подготовку к нему.
Теперь обратимся ко второму направлению развития «ведьмовства». Оно имело совсем иной характер и было скрытным. В общем его можно назвать сексуально-эротическим или даже оргазмическим (это понятие употребляется в соответствии с психическим фактором оргазма в психотерапии В.Райха [7]). Поскольку в данном случае присутствовала, как уже отмечалось, психологическая «целостность», то поэтому и психотерапевтический эффект оказался гораздо более положительным и ощутимым. Напомним, что участница-женщина этой ситуации по своему психологическому состоянию была похожа на В.А., но в меньшей степени выраженности. А естественное наличие рядом второй, мужской половины (молодого человека) во многом определило достаточно спокойное, природное развитие психотерапевтического процесса. Хотя энергетическая насыщенность его была примерно такая же, как и в первом случае, с той лишь разницей, что здесь доминировали положительные эмоции. Вот как это описал молодой человек.
Я никогда раньше не испытывал таких ощущений... это было как ураган. А еще у меня было такое ощущение, будто это бушующее море, которое мы видели все эти дни. Я вложил в эту ночь все чувства, которые накопились у меня за долгое время, чувства, которые некому было отдать и которыми я так хотел поделиться. В тот миг для меня в мире больше ничего не существовало...
К утру эти два направления сошлись в один общий уже известный нам высокоактуализированный невротический процесс, который был назван «шабашем». В данном случае он приобрел некоторые психотичеcкие черты. Давайте проследим, как это произошло, обратившись к отчетам участников. K этому моменту В.А. уже достаточно глубоко ушла в себя и погрузилась в личные невротические переживания, затрагивающие соответствующий архетип «Ведьмы». Это можно было констатировать по следующим признакам: характерное выражение лица, пугающий взгляд; пантомимика и издаваемые звуки; в процессе «гимнастики» тело неестественно было прогнуто назад так, что от головы до земли оставалось около половины роста в достаточно устойчивом положении. А c точки зрения психиатрии имели место многие признаки oстрого психоза. Имевшемуся в группе врачу было предложено помочь В.А. «прийти в себя», но все попытки оказались неудачными. Очевидно это было по той простой причине, что сам врач, как личность, также был актуализирован в собственных невротических переживаниях подобного рода. И здесь стало ясно, что невротик невротика исцелить не в состоянии. Поэтому в последствии акцент был сделан на участников с просто сбалансированной и адекватной психикой. Вот как эту ситуацию описала Н.В.
Н.В. Утром я увидела ту опасность, которая тревожила меня. Разбудил крик врача: «В.А.! В.А! В.А!» Это был крик напуганного на смерть зверя. Но страх не за В.А. ,а за себя... Тогда подумалось, что врач в группе должен быть «отработан» полностью.
А вот что отметил в своем отчете В.П.
В.П. Я услышал чужой леденящий голос, зовущий: «В.А! В.А.!» Мне стало жутко... Я увидел В.А. и ужаснулся. Во мне тогда что-то переключилось. Это выглядело как фильм ужасов. В.А. производила жуткое впечатление. Затем я обратил внимание на врача, который на мой взгляд был страшно напуган и не знал что делать, и на ведущего, держащего В.А., у которого было «каменное» лицо. Я не мог понять, что происходило, поскольку выглядело это нереально.
Нечто подобное почувствовали и остальные участники, которых увиденное повергло в шоковое состояние. Но это продлилось недолго. Довольно быстро группа, поняв, что тренинг еще не закончен, непроизвольно начала ориентироваться в принятии личных ответственных решений, которые можно условно разделить на «мужские» и «женские». Пример «мужского» решения отмечен в отчете В.П.
В.П. Первый раз в жизни я увидел нечто подобное, а подобные ощущения я испытывал разве что в детских снах и от книг с такими явлениями. Тогда я понял одно: я должен сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ведущему справиться с этим ужасом. Первый раз я увидел мужчину, находящегося на грани. Я по-настоящему ощутил груз, лежащий на его плечах, и опасался, что этот груз может раздавить не только ведущего, но и всех остальных. От этого зависело состояние всей группы, находящейся в исступлении. Я понял, что от меня зависит многое в этой ситуации. Вот здесь я ощутил ту грань, когда назад отойти нет возможности. Тогда во мне появилось то самое чувство злорадной радости, вызова жизни, ярости и силы, а также ясного рассудка. У меня не было при всем желании возможности растеряться, испугаться или переложить на кого-то ответственность. Я чувствовал, что способен на все, что от меня потребуется, чтобы удержать ситуацию под контролем, хотя до конца не верил в происходящее. Вcе было как сон.
Теперь давайте проследим пример «женского» решения по отчету Н.В.
Н.В. Говорили, что В.А. в бессознательном состоянии. Но когда я ее увидела и наши взгляды встретились, — сколько в них было ненависти — моя тревога переросла в беспокойство. Я не знала, чем помочь, но решение пришло неожиданно и четко, нужно идти в церковь.
Как видим, сложившаяся критическая ситуация в группе не разрушила и не деморализовала ее членов, а наоборот, заставила отдельных участников принимать наиболее трезвые и конструктивные решения. Даже сейчас, когда все события давно улеглись и сбалансировались, трудно предположить более рациональный и оптимальный выход. Наверное, такое поведение части группы в значительной мере вселило уверенность и в самого ведущего, когда было предложено передать В.А. соответствующим медицинским службам, тем более, она сама почему-то к этому стремилась. Но было решено оставить В.А. в группе до полного завершения работы с транспортировкой к месту жительства. Помимо всего прочего, где-то в глубине сознания создавалось довольно ясное представление о том, что все происходящее при кажущемся внешнем драматизме, все же является не более, чем психотерапевтическим процессом, только очень психологически напряженным, что для предельных и запредельных состояний вполне естественно. Некоторые намеки на это можно найти и в вышеизложенных материалах отчетов В.П. и Н.В., в поведении других участников, в представлении ведущего и, что пожалуй самое важное, в отчете самой В.А.
Во-первых, об этом свидетельствовали хотя и сумбурные, но все же достаточно осмысленные и подробныe записи о происходящем, которые во многом помогли рационально проанализировать внутреннюю и внешнюю составляющие этих процессов, особенно при их сопоставлении. Во-вторых, состояние В.А. довольно адекватно соответствовало известному в трансперсональной психологии понятию «духовный кризис» [4]. Таким состояниям присущи психотические проявления, в том числе и «слышание» так называемых «голосов», природа и психологическая сущность которых изучена психологами [8]. Так вот, именно «голоса» своим смыслом подтверждали психотерапевтическую сущность происходящего (если конечно это можно считать серьезным аргументом). Сначала по поводу происходящего она услышала: «Это шутка!» Затем, через некоторое время, таким же мужским голосом: «Это тренинг». Судя по записям, это в значительной мере стабилизировало ее психическое состояние и способствовало возвращению к адекватному восприятию действительности. Таким образом, ситуация приобретала достаточно конструктивный и даже научно объясняемый вид. Но это стало понятно сейчас, а тогда все выглядело довольно драматично.
Появление в группе «безумного» человека привело к тому, что дальнейшие события действительно начали приобретать фантасмагорический характер. В это время очень хорошо ощущался и понимался психологический предел, за которым могут начаться необратимые последствия. Именно тогда ведущему было необходимо мыслить, оценивать ситуацию и принимать решения абсолютно критично, объективно и ответственно, чтобы не дать возможности распространиться тренинговым психическим процессам на социальное окружение за пределами группы. Но что интересно, хотя группа в это время и находилась в условиях достаточна густо населенного города в состоянии переезда, окружающие на «обезумевшую» В.А. особо не реагировали, за редкими исключениями.
Как уже отмечалось, в сложившейся ситуации довольно характерно и естественно распределились желания и стремления участников. Если мужская часть группы сконцентрировалась на непосредственной физической локализации и нейтрализации деструктивных психических и поведенческих проявлений В.А., то женская часть старалась сделать по сути то же, но уже на духовном уровне, устремившись образно говоря в «Храм». Некоторые в буквальном смысле посетили местную церковь. У С.С. эту роль, по всей видимости, символизировал «белый шарф», который был неожиданно куплен и наверное ассоциировался с принятым в православии правилом, согласно которому женщина могла входить в Божий Храм только с покрытой головой. Вот как это отражено в ее отчете.
С.С. И тот «белый шарф», как смирительная рубашка, ошейник, клетка (выделено участником). Когда я покрыла ним голову, ощутила себя в безопасности, защищенной, спокойной.
Теперь, когда мы получили достаточно полное представление о внешних психических проявлениях В.А. в глазах окружающих, следует выяснить, каким же представляла внешний мир она сама. Вот какими она увидела членов группы примерно в тот же момент, что и они.
В.А. Я все соображала. Просто те, кто меня окружал, держал, были какими-то странными... Люди были как зомби. Это мое предположение.
Если бы ведущий подал идею совершить что-либо абсурдное, даже жестокое, возможно кто-нибудь не думая согласился.
Достаточно логичным комментарием к вышеизложенному может служить следующее замечание В.П. по поводу поведения в это время В.А.
В.П. В.А. напоминала членов «Белого братства»: фанатичный (безумный) взгляд, взывание к людям, картины конца света и т.д.
Из этого можно сформировать определенное представление о психологических механизмах воздействия руководителей некоторых религиозных сект на своих членов. Наверное, опять же все базируется на исходной мистической информированности и опыте, которые при наличии умелых манипуляций начинают актуализироваться, перерастают в довольно радикальные проявления «духовного кризиса», и человек в итоге становится полностью бессильным перед самим собой и своей пораженной «эмоциональной чумой» психикой. (Понятие «эмоциональная чума» или иногда «душевная чума» употребляется в соответствии с трактовкой В.Райха [1, 2]). В этот момент действительно находящийся рядом человек с более сбалансированной и контролируемой психикой (каковым может быть и духовник-священник, и опытный психолог, и жаждущий удовлетворения личных властных амбиций руководитель секты) может производить различные манипуляционные воздействия. Тем более, что, судя по опыту наблюдения подобных ситуаций, попавший в нее человек доверяет скорее своему больному воображению, нежели здравому смыслу. И в этом мы сейчас попытаемся убедиться, рассмотрев дальнейшие записи в отчете В.А.
В.А. Я хотела вырваться, убежать в церковь или еще куда-нибудь подальше. Когда у кого-то возникла идея вызвать бригаду скорой помощи и отправить меня в психбольницу, я очень этого захотела, «уколоться и забыться». Ведущий эту идею отверг.
Дальнейшие предположения В.А. заключались в садистических процедурах по отношению к ней, которые должны были закончиться чуть ли не сожжением на костре. Далее она описывает другие угрожающие ей предполагаемые состояния и события, но уже внутреннего психического характера.
В.А. Мне почему-то нельзя было разговаривать, смотреть в глаза ведущему или в зеркало. Мне казалось, что эта «дурная сила» или завладеет мной или просто разорвет. Неужели все было нормально? Я ведь действительно не была в беспамятстве.
Скорее всего, боязнь смотреть в глаза ведущему или в зеркало была связана с боязнью достаточно известной в психотерапии процедуры осознания своей невротической проекции или переноса. В данном случае, наверное, имеется в виду зеркальный перенос. (Понятие «зеркального» переноса рассматривается в трактовке М.Якоби [5, с.60]). Осознание невротических и даже психотических переживании у В.А. сопоставлялось c внутренним «взрывом». Так что сформировавшиеся в психике В.А. защитные механизмы в виде указанных «табу» довольно эффективно затормозили психотерапевтический процесс и тем самым не позволили выйти за пределы возможностей участницы. Это вполне согласуется c определением ДППТ. Но со временем, когда напряженность значительно уменьшилась, в основном за счет довольно любопытного «внутреннего диалога», «табу» начали ослабевать. Вот что по этому поводу пишет в отчете В.А.
В.А. Явно присутствует диалог. Но сейчас не могу точно сказать, с кем же я беседовала, вернее, от кого мне приходили мысли. Хотя тогда в большой степени представила, что с Господом Богом. Я должна выполнить особую роль. Я должна перебороть свой страх, не испугаться, когда упадем вниз в пропасть. Но я знала, что этого сделать не могу. Я испугаюсь. Еще как-то смутно понимала, что чтобы жить — нужно жить искренне... Я поняла: «Всякое дыхание да славит Господа!»
Когда наконец попытки ведущего наладить вербальный контакт с В.А увенчались успехом, первые же слова, которые она произнесла, касались ее дочери, то есть именно тех понятий, которые были последними перед входом в психотическое состояние. С этого момента внутренний диалог В.А. начал прорываться наружу в виде отдельных слов и коротких фраз. По своему содержанию, интенсивности и тембру голоса они довольно близко напоминали известные техники нейро-лингвистического программирования, о которых В.А не имела никакого понятия. Этот факт был уточнен в процессе последующей индивидуальной психотерапии. Поэтому ведущему стоило довольно больших усилий нейтрализовать такие попытки психологического воздействия на других участников, особенно С.В. Это выглядело как фанатические зазывания, такие как «Посмотрите на небо!», «Мы едем в тартарары». В какие-то моменты C.В. даже начинал этому поддаваться. Несмотря на внешнюю беспорядочность поведения и интеллектуальный хаос, у В.А. при внимательном наблюдении можно было довольно отчетливо заметить те же два принципиальных проявления, символизирующие праведность в символе Богородицы и греховность в символе Ведьмы. В дальнейшем эти два архетипических символа с соответствующими психическими содержаниями обозначились окончательно. В отчете «греховные» психические содержания затрагивали в основном различные экстрасенсорные курсы с их руководителями и другими «учителями», где В.А. черпала, как оказалось, главным образом мистические, психически деструктивные знания и опыт. Вот как это выглядит.
В.А. То, что выплеснулось у меня и возможно начало всплывать у некоторых участников, можно назвать сатанизмом. Когда у меня вырывались звуки, крики — это М. или скорее ее воздействие на меня. Извергается как ведьма, закатившая вверх глаза и немного завывая. Р. — ассоциировался с огнедышащим драконом.
М. и Р. — условные обозначения руководителей соответствующих целительных (экстрасенсорных) школ. Конечно, наряду с этим В.А. выразила также определенные опасения и по поводу праведности настоящего тренинга и личности ведущего, не является ли это тоже чем-то подобным.
И только сейчас, спустя полтора года после окончания тренинга и достаточно серьезной психотерапевтической работы, отраженной более, чем на трехстах страницах рукописного изложения невротических переживаний и нескольких десятках страниц бытийного психологического материала, стало возможным говорить о некоторых положительных результатах.
Как достаточно точно отметила в своем отчете С.С.: «Стать на «путь» гораздо легче, чем затем с него сойти». Под «путем» она подразумевала как раз то, что проявлялось в виде «сатанизма» у В.А.
Другая, «праведная», психическая составляющая у В.А. проявлялась в основном в церкви или во время молитвы. Вот как это отражено в отчете.
В.А. Когда я зашла в церковь, то поняла, что я как бы символ Богородицы… Во время службы, когда пел хор, прямо в сердце отзывались голоса. Тогда, возможно под впечатлением пережитых стрессовых ситуаций, мне даже не стоило прикладывать усилий, чтобы молиться. Мое устремление к Богу было настолько сильным. Меня потянуло к иконе Святого Николая. Я стала на колени, посмотрела вверх. И тут из меня начало выходить это «что-то», но не со звуковыми эффектами, а как будто выталкивался воздух с шипением.
Если вспомнить, похожее явление происходило и с О.С. на Карпатском тренинге, но не в церкви, а на лоне природы.
Подобная поляризация психических состояний и содержаний была отмечена и другими участницами. Например, у Н.В. это выглядело следующим образом.
Н.В. Увидела в себе очень четко два состояния. Одно, когда чувствую себя самкой, готовой во что бы то ни стало завоевать самца. Тогда радуют любые промахи других самок, становлюсь диким зверем, в котором даже намека нет на Человека. И второе состояние, когда чувствую себя женщиной, от которой зависит окружающий мир и самочувствие близких людей. Это Белая Женщина. Когда накатывается первое, испытываю дискомфорт и страх, во втором — умиротворение и спокойствие.
Напомним, что состояние Белой Женщины у Н.В. появилось еще на Kарпатском тренинге, что очевидно оказало определенное стабилизирующее влияние. Выделение и идентификация этих состояний в психотерапевтическом процессе имела очень важное значение в достижении самодостаточности. До тех пор, пока клиент этого не может сделать, ему очень трудно обойтись без психолога или другой подобной фигуры. Личностный духовно-психологический хаос, особенно если он достигает «эмоциональной чумы» [1,2,7], неизбежно стимулирует и формирует психическую, экономическую и другие формы зависимости человека от других людей, социальных групп или просто обстоятельств. В.А. довольно долго и упорно пыталась это делать уже после окончания тренинга, шаг за шагом преодолевая дефицитность своей личности. И только сейчас, спустя почти два года, когда эти два состояния стали хотя бы соизмеримыми, начали появляться заметные признаки бытийности и самодостаточности ее личности. (Понятия «дефицитность» и «бытийность» личности рассматриваются в трактовке А.Маслоу [3]). Это выразилось в профессиональном стремлении к публицистике (В.А. имела базовое высшее филологическое образование). Было подготовлено несколько публикаций для одного из популярных республиканских еженедельников. Некоторые из них даже увидели свет, были напечатаны. И одним из таких материалов мы бы хотели завершить этот раздел. Он имеет прямое отношение к тренингу и может даже является его наиболее ярким, по крайней мере на данный момент, результатом для В.А. Данный материал можно одновременно рассматривать и как психотерапевтический и как публицистический. Он имеет форму своеобразной исповеди человека, пережившего «духовный кризис». Будем считать его как своеобразное обращение к людям, переживающим подобные психические состояния.
В.А. Духовный кризис
Потребность в познании мира проявляется у человека с раннего детства. Нормальное состояние, когда перед ребенком встают вопросы довольно философского характера. Он пытается наскрести ранее полученные знания и опыт, чтобы найти логическим путем и на основании интуиции верный ответ.
Часто личная форма духовного развития приобретает форму жесткую и динамичную, необычную для рационального мышления — становится духовным кризисом. Это обычно наблюдается в подростковом возрасте. Психика подростка вынуждена выдерживать многочисленные стрессовые нагрузки.
Гораздо более острую форму духовного кризиса я пережила уже в более взрослом возрасте, ближе к тридцати. Только сейчас я могу трезво оценить то, что со мной происходило. В таком состоянии происходящие c тобой события очень необычны. Скорость их протекания может быть значительно увеличена по сравнению с плавным течением обыденной жизни. Человеку трудно сохранить ориентацию в повседневности, контролировать свою деятельность. На житейском сленге это называют: «крыша поехала». Человек просто ошарашен.
Возможно резкое обострение восприятия мира, обнажается душа. Как правило, наша психика не подготовлена к этому скачку.
Существует четкая грань между душевной болезнью и духовным кризисом. Мне лично в этом помогла разобраться книга Станислава и Кристины Гроф «Неистовый поиск себя». Помогла выбраться из дебрей, не причислить себя потенциально в разряд пациентов психбольницы.
Взрыв в своем духовном развитии и связанный c этим хаос я пережила почти год назад. До сих пор, перечитывая заново Грофа, нахожу моменты, которые не заметила или не предала значения. Это было огромной помощью.
Одна моя родственница попыталась навязать мне лечение в психбольнице, предложила так сказать «подлечиться». Мне же нужно било просто понять, почему, зачем, отчего это происходит именно со мной и именно в такой форме? Оказывается, такие случаи не единичны, но реакция на них окружающих может быть негативной — не попытаться понять и помочь человеку, переживающему острую форму своего САМОРАСКРЫТИЯ (а не патологии), а избавиться от «проблем», сдав на «лечение».
Были моменты, когда чисто внешне меня можно было принять за безумную. Но я четко улавливала грань, я просто была в измененном состоянии психики, вызванном стрессовой ситуацией, отчаянием. Но, как говорится, «это две большие разницы». Я слышала голоса, мне откуда-то как бы «передавалась» информация. Я наблюдала необычность ситуации. Обострилось (резко и круто) интуитивное восприятие мира. Синхронистичность я познала на практике. (Понятие «синхронистичности» очевидно употребляется участницей в соответствии с трактовкой К.Г.Юнга [9], авт.). Это как бы случайные совпадения, повторение и дублирование ситуаций. Все это было настолько информативно и насыщенно, что часто не успевала перерабатывать, обдумывать, анализировать. Просто констатировала как факт, понимание приходило позже. Примеры приводить не хочу, возможно, это сугубо личная информация. Возможно позже можно будет и открыть завесу, что бывает и такое…
Меня захватывало чувство вины за свои жизненные ошибки. Я была очень ранима, возникало желание попросить прощения у тех, кто меня обижал, совершал по отношению ко мне неблаговидные поступки. Чувство покаяния и прощения обид было очень сильным, емким, созидающим, несмотря на казалось бы разрушительную форму.
Начала глубже ощущать связующие нити в межличностном общении. Довольно четко проявились методы и способы манипулирования психикой, сознанием людей, отношениями друг к другу и в первую очередь ко мне. Я «нырнула» вглубь своей психики, своей души. Ну а дальше — дело за главным — теперь необходимо очистить свое сознание и подсознание, отделить «зерна от плевел».
Возможно отличие безумия от состояния духовного кризиса, — где человек чувствует себя уютно — «там» или «здесь». У меня было желание понять, осознать, объяснить свое «безумие». То есть это как бы путешествие «туда», но сохраняя внутренний контроль над собой. Здесь «обратный билет» — желание трезво взглянуть на пережитое. Критерий, по которому можно определить, болен человек или нет — это фиксация в памяти и сознании для дальнейших попыток объяснить себе нерациональное рациональным языком. Это своеобразное незапланированное духовное путешествие, когда возрастает внутренний хаос, а затем наступает как бы перелом. У меня это простимулировала стрессовая ситуация. Важная деталь. В результате подобных переживаний не остается никаких атеистических сомнений. Переживания такого типа встречаются в литературе разных религиозных течений.
Сейчас я уже знаю, что духовный кризис может принимать форму неординарных состояний сознания, может вызывать интенсивные эмоции, видения, другие изменения восприятия действительности, прозрения.
Психика в поисках адекватности человеческой личности в отношении самой себя может двигаться от духовного самораскрытия к духовному кризису. Процесс духовного пробуждения может быть плавным, комфортным, внешне незаметным. Но может принимать и более резкие, драматические формы. Психика подвергается натиску переживаний. Способности контролировать и перерабатывать информацию становится явно недостаточно, меняется отношение к реальности. На поверхность сознания выходит много психического материала с различных уровней бессознательного.
Было так, что меня подавило чувство страха, терялся самоконтроль, ощущалось собственное безумие, страх смерти, катастрофы, возникало чувство вины и своей греховности. Чуть ли не физически ощущала тошноту и отвращение, если чувствовала фальшь. Обнажалась душа!?
Как в моем частном случае, так наверное и вообще во время переживания духовного кризиса скорость изменения внутреннего состояния велика, переходы могут быть резкими, откровенно пугающими. Это вызывает страх ожидания — что еще будет дальше?
Были моменты, когда переживания состояний неуравновешенности психики могли чередоваться с моментами умиротворенности, целостности, единения с мирозданием, со всем Божьим Творением. Затем может возникать чувство жестокого отторжения, покинутости и одиночества. Возможно, подобные переживания создают фундамент, на котором поиск смысла жизни формирует веру в Творца, Всевышнего.
Во время переживания духовного кризиса у меня были значительные проблемы взаимодействия с повседневной жизнью. Но те, кто находился рядом со мной, помогали мне уже тем, что не пытались подавлять этот процесс, позволяли ему протекать естественно, не замутняя бестолковой суетой.
Еще хотелось бы сказать о позывах желания приглушить «все это». Речь идет о попытках утолить свою духовную жажду алкоголем или наркотиками. Сейчас я живу ощущением, что самая насыщенная и пугающая фаза духовного кризиса прошла. Ко мне вернулось долгожданное чувство юмора, чувство реальности. Очень хотелось бы, чтобы моя исповедь могла помочь тем, у кого есть подобные проблемы и им трудно в себе разобраться.
Я вспоминаю, когда довольно настойчиво стремилась чуть ли не любой разговор переводить на проблемы глобального характера. Мои собеседники (близкие мне люди) терпели это, чувствуя мою оторванность от реальной земной жизни. Но сейчас я способна щедро дарить то ощущение любви, которое аккумулировалось во мне в процессе всех моих переживаний и раздумий.
Также чувствую, что был проделан большой объем работы. Хочется сконцентрироваться на том, что поможет в реальной жизни, не зачеркивая, а используя полученный опыт. Главное, наверное, взять из пережитого духовного кризиса наиболее ценное — мудрость.
На этом были завершены глубинные эмпирические психологические исследования в составе группы, поскольку дальнейшая работа оказалась и психологически и физически просто невозможна и даже опасна. Дальнейшее исследование приобрело научно-теоретический характер и было направлено на осознание и адекватную трактовку полученных эмпирических материалов. Практическая психологическая работа с участниками исследования продолжалась только индивидуально по личному запросу.
Литература:
- Райх В. Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков. — М.: Республика,. 1999. — 461с.
- Райх В. Анализ личности. — М.: КСП+, Санк-Петербург: Ювента, 1999. — 332с.
- Маслоу А. Психология бытия. — М.: Рефл-бук, Киев: Ваклер, 1997. — 304с.
- Гроф С. За пределами мозга: Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии. — М.: Институт Трансперсональной Психологии, 2000. — 497с.
- Якоби М. Встреча с аналитиком. Феномен переноса и человеческие отношения. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 1996. — 177с.
- Юнг К., Нойманн Э. Психоанализ и искусство. — REFL-book, Ваклер, 1996. — 301с.
- Райх В. Функция оргазма. Основные сексуально-экономические проблемы биологической энергии. — Санк-Петербург — Москва: Университетская книга, АСТ, 1997. — 303с.
- Ромм М., Эшер С. Признание голосов. — Киев: изд. Сфера, 1998. — 282с.
- Юнг К.Г. Синхронистичность. — Рефл-бук, Ваклер, 1997. — 313с.
««« Назад Оглавление Вперед »»»
© Ткаченко А.А. Духовно-природная психотерапия. (Эсхатологический аспект). Личностная и профессиональная элитарность. — Кировоград, 2001.© Публикуется с любезного разрешения автора
