© А. В. Федоров

Права ребенка и проблема насилия на российском экране

Федоров Права ребенка и проблема насилия на телеэкранеФедоров А.В. Права ребенка и проблема насилия на российском экране. — Таганрог: Изд-во Кучма, 2004. —  418 c.

ISBN 5-98517-003-9

В монографии проанализированы социологические, правовые, культурологические, психологические, искусствоведческие и педагогические проблемы, связанные с воздействием, влиянием, следствиями контактов несовершеннолетней аудитории с изображением насилия на экране (кинематограф, телевидение, видео, компьютерные/видео игры и т.п.). Представлен широкий спектр мнений журналистов, сотрудников медийных корпораций, авторов произведений  аудиовизуальной культуры и исследователей медиа по теме насилия на экране. Сделан контент-анализ российских фильмов и телепередач, связанных с данной тематикой. Приведены результаты анкетирования учащихся и учителей. Рассмотрены возможные пути противостояния негативному воздействию экранного насилия на несовершеннолетнюю аудиторию (в том числе — медиаобразовательные).

В обширном приложении содержатся: списки книг, брошюр и статей, интернетных сайтов по проблемам прав ребенка, контактов несовершеннолетней аудитории с изображением насилия на экране; полные тексты анкет и результатов опроса учащихся и учителей; программа учебного курса для педагогических вузов «Насилие на экране и реабилитационные возможности медиаобразования».

Для преподавателей вузов, аспирантов, студентов, учителей, для широкой аудитории, интересующейся проблемами прав ребенка на получение гуманной медийной информации и контактов несовершеннолетней аудитории с изображением насилия на экране. Особую ценность данное издание имеет для студентов педагогических и гуманитарных вузов, обучающихся в рамках специализации 03.13.30. («Медиаобразование»), утвержденной и зарегистрированной в 2002 году учебно-методическим управлением по специальностям педагогического образования Министерства образования Российской Федерации.

Fedorov, Alexander. Children’s Rights and Problem of Violence on the Russian Screen. Taganrog: Kuchma Publishing House, 2004, 418 p. 

This book analyzed the problems of children’s rights and violence on the Russian screen: TV/cinema monitoring, effects, perceptions, special tests for students and teachers, age ratings, media education, etc. The monograph includes the list of literature & addresses of websites on the book’s topic.

This publication was supported under a grant funded by the Program of Individual Research of The John and Catherine MacArthur Foundation (grant N 03-77894-000-GSS).

Данное исследование выполнено и опубликовано при поддержке гранта программы индивидуальных исследований Фонда Джона и Кэтрин МакАртуров (грант N 03-77894-000- GSS).

Предварительные подходы к этому исследованию были начаты при поддержке грантов: Института «Открытое общество» (программа «Гражданское общество», грант № МСС809, 1998-1999), программы ECHO (Central European University, Budapest, Senior Visiting Grant, 1998), Российского гуманитарного научного фонда (грант РГНФ № 99-06-00008а, 1999-2000) и Института Кеннана (2003).

Автор благодарит кандидата педагогических наук, члена Ассоциации кинообразования и медиапедагогики России И.В.Челышеву за техническое содействие в организации анкетирования школьников и помощь в математической обработке анкет.

Рецензенты:

В.В.Гура, кандидат педагогических наук, профессор,
Л.В.Усенко, доктор искусствоведения, профессор,
И.В.Челышева, кандидат педагогических наук

© 2004
© Публикуется с любезного разрешения автора

 Оглавление

 Введение

  1.  Российские журналисты, представители телеканалов, авторы произведений аудиовизуальной культуры и исследователи медиа о проблеме насилия на экране
  2.  Российский экран и тема насилия
  3.  Революционно-классовое насилие на российском экране
  4.  Телевидение: права ребенка и передачи на криминальную тему
  5.  Телевизионный кинорепертуар: мониторинг сцен насилия
  6. Школьники и компьютерные игры с «экранным насилием» 
  7.  Несовершеннолетняя аудитория и насилие на экране: предпочтения, воздействия, влияния, следствия контактов
  8.  Отношение школьных учителей к проблеме насилия на экране
  9.  Возможности ограничения и контроля показа насилия на экране
  10. Медиаобразование как один из путей противостояния негативному воздействию экранного насилия на несовершеннолетнюю аудиторию
  11. Приложения

11.1. Анкета «Насилие на экране и несовершеннолетняя аудитория»
11.2. Результаты анкетирования учащихся младшего школьного возраста (7-8 лет)
11.3. Результаты анкетирования учащихся подросткового возраста (12-13 лет)
11.4. Результаты анкетирования учащихся старшего школьного возраста (16-17 лет)
11.5. Обобщенные результаты анкетирования учащихся
11.6. Анкета «Российские учителя и проблема насилия на экране»
11.7. Результаты анкетирования учителей по проблеме насилия на экране
11.8. Анкета «Отношение учителей к медиаобразованию школьников и студентов»
11.9. Отношение учителей к медиаобразованию школьников и студентов (анализ результатов анкетирования)
11.9e. Russian Teachers’ Attitudes to the Problem of Media Education of Pupils and University Students
11.10. Анкета для экспертов «Медиаобразование и медиаграмотность»
11.11. Медиаобразование и медиаграмотность: мнения экспертов (анализ результатов анкетирования)
11.11e. Media Education/Literacy: The Analyze of Experts’ Opinions
11.12. Интегрированное медиаобразование в российской школе: анализ обязательного минимума содержания
11.13. Программа учебного курса для педагогических вузов «Насилие на экране и реабилитационные возможности медиаобразования»
11.14. Интернетные сайты организаций, чья деятельность связана с проблемой влияния «экранного насилия» на несовершеннолетнюю аудиторию

Литература

Коротко об авторе

Введение

Формулировка понятия «насилие на экране» в российской науке принадлежит К.А.Тарасову: оно трактуется исследователем, как аудиовизуальное изображение разновидности «социального взаимодействия, в котором одно действующее лицо (или группа лиц) осуществляет негативное принуждение по отношению к другому действующему лицу (или группе лиц) посредством угрозы или реального применения физической силы, имеющее своим последствием телесные повреждения, моральный и имущественный ущерб» [Тарасов, 2002, с.69].

Сегодня многие ученые мира обеспокоены негативным влиянием сцен экранного насилия на детскую аудиторию. Речь идет и о том, что те или иные средства массовой информации практически нарушают права ребенка, определенные документами ООН, не соблюдают возрастные ограничения при демонстрации (прежде всего по телевидению) сцен насилия на экране. Этой проблеме посвящены многие зарубежные исследования, касающиеся воздействия насилия в экранных медиатекстах на детскую и молодежную аудиторию. К примеру, усилиями четырех американских университетов (Калифорнийский университет, Университет Северной Каролины, Техасский университет, Висконсинский университет) в 1994-1997 годах было осуществлено широкомасштабное исследование, посвященное изучению воздействия телевидения на детскую и молодежную аудиторию [ Federman, 1998]. Ученые-исследователи подробно проанализировали содержания телепередач и фильмов основных каналов США, определили время, когда программы со сценами насилия наиболее часто выходят в эфир, выявили типы отношений детей и подростков к сценам насилия на телевидении, разработали практические рекомендации для руководства медиаагентств и родителей. Аналогичный труд был осуществлен группой норвежских ученых в программе исследований, направленных против аудиовизуального насилия [The Norwegian Government ’s Campaign to Combat Violence in the Visual Media, 1995]. При этом, несмотря на различие в деталях, у большинства ученых по сути нет разногласий по поводу негативного влияния неконтролируемого потока сцен экранного насилия на детскую аудиторию и необходимости создания продуманной государственной политики по отношению к защите прав ребенка в области медиа.

Однако зарубежные исследования, изучавшие воздействие насилия на экране на детскую аудиторию, практически не затрагивали российский материал. Между тем, здесь есть своя специфика, определяющаяся иным, во многом отличным от Запада, социокультурным контекстом (низкий уровень жизни основной массы населения, крайне слабый контроль в области проката, продажи, показа медиапродукции, процветающее аудиовизуальное пиратство, несоблюдение системы возрастных рейтингов по отношению к медиа, принятой Министерством культуры РФ в марте 2001 года и т.д.).

Увы, долгое время эта тема была выведена и за рамки исследований российских ученых. Тому были определенные причины.

Во-первых, в советское время существовала строгая цензура, и официально считалось, что негативное воздействие экрана в плане пропаганды насилия возможно только в капиталистическом обществе. Его-то и обвиняли  многочисленные официозные политологи и педагоги тех лет. К примеру, Н.З.Урицкий писал, что «в противоположность советскому киноискусству буржуазные кинофильмы оказывают губительное влияние на детей. Они стремятся путем прославления актов насилия, жестокости, аморальности (…) воспитать детей так, чтобы превратить их в людей без совести, готовых к любым грязным поступкам и в первую очередь к войне. Особенно разлагающее влияние на детей оказывают американские кинофильмы. В этих картинах главным героем является завоеватель, убийца, грабитель. Под влиянием этих картин растет преступность среди детей и подростков, вступающих на путь разбоя и разврата» [Урицкий, 1954, с.33]. А в монографии о западных медиа Г.П.Давидюк и В.С.Бобровский со всей силой идеологической убежденности утверждали, что «первое место среди черт, характеризующих содержание буржуазной массовой культуры, занимает культ насилия в самых разнообразных формах и ситуациях, начиная от простой драки и кончая самым изощренным садизмом» [Давидюк, Бобровский, 1972, с.71].

Во-вторых, возражение властей вызывал только показ насилия, связанного с уголовными преступлениями. Демонстрация «революционного», «пролетарского», военного и т.п. «оправданного» насилия не только не запрещалась, но и поощрялась. К примеру, «более жестокого и натуралистичного кинематографа, чем советский, в 20-е годы в мире, действительно, просто не было — «буржуазная цензура» не пропустила бы на экраны и сотой доли тех зверств, которые живописали отечественные ленты о революции» [Ковалов, 2003, с.11].

Таким образом, каких-либо научных исследований того, как сцены насилия в отечественной аудиовизуальной продукции влияли на аудиторию, в советский период не проводилось.

Резкое изменение социокультурной ситуации на рубеже 90-х прошлого века обнаружило столько «белых пятен» в гуманитарных науках, что проблема прав ребенка по отношению к аудиовизуальной информации поначалу также  выпала из поля зрения российских ученых, оставаясь в основном поводом для поверхностных газетных заметок. Лишь в последние годы стали появляться публикации результатов исследований немногих российских авторов [Тарасов, 1997; 2000; 2002; 2003; Собкин, 2000 и др.], попытавшихся в той или иной степени исследовать феномен воздействия экранного насилия на подрастающее поколение.

Возросшее внимание к проблеме не назовешь случайным, так как в настоящее время в России один из самых высоких в мире уровней преступности. Например, ежегодное количество убийств (на 100 тысяч населения) в России — 20,5 чел. В США эта цифра составляет — 6,3 чел. В Чехии — 2,8. В Польше — 2. По этому показателю наша страна, увы, делит первое место с Колумбией. В 2001 году в России было совершено 33,6 тысяч убийств и покушений на убийство, 55,7 тысяч случаев причинения тяжкого вреда здоровью, 148,8 тысяч грабежей, 44,8 тысяч разбойных нападений [Справка «Известий», 2003, с.7]. При этом подростковая преступность в России приобретает масштабы национального бедствия, и среди прочих важных социальных причин «многие юристы в качестве ее катализатора называют низкопробные боевики» [Тарасов, 1997, с.78].

Вот почему все большую значимость приобретают вопросы, связанные с механизмами социального, психологического, рекреационного воздействия медиа на детскую аудиторию, ее предохранения от негативного влияния изображения насилия на экране, защиты прав ребенка получать не наносящую ему вред аудиовизуальную информацию.

Между тем, в условиях отсутствия строгого официального контроля за соблюдением правовых рекомендаций негативное воздействие экранных произведений, содержащих сцены насилия, на российскую детскую аудиторию отмечается практически повсеместно. Общий контекст здесь таков: после отмены цензуры в средствах массовой информации, случившейся в России, как известно, на рубеже 90-х годов ХХ века, на кино/теле/видео/компьютерных экранах стали демонстрироваться (практически без соблюдения официально принятых возрастных ограничений) тысячи отечественных и зарубежных произведений, содержащих эпизоды насилия. В этом отношении я полностью согласен с К.А.Тарасовым: «широкая репрезентация образов насилия в экранных искусствах, функционирующих в России, объясняется прежде всего произошедшей коммерциализацией кинотворчества, вхождением кинематографа, ТВ и видео в мировой рынок и связанный с этим глобализацией массовой кинокультуры по голливудским стандартам. В рамках современной киноиндустрии, ориентированной на извлечение максимальной прибыли, живописание насилия является, пожалуй, экономически наиболее выгодным элементом фильма. Создание серьезных и вместе с тем увлекательных картин, затрагивающих важные, волнующие многих вопросы, в творческом отношении задача очень сложная, требующая много сил и времени. Насыщение же фильма драками, перестрелками, погонями и пр. позволяет создателям укладываться в сжатые сроки, компенсировать малую увлекательность сюжета и характеров, слабую игру актеров, отсутствие сколько-нибудь значимой темы и т.д. и привлекать непроизвольное внимание зрителя, неразвитого в художественном и социальном отношении. (…) Увеличение числа фильмов с насилием объясняется также тем, что американские кинопроизводители в значительной степени зависят от зарубежного потребителя и вынуждены находить такие сюжеты, которые могли бы беспрепятственно восприниматься глобальной аудиторией. Одним из таких универсальных ингредиентов являются образы насилия» [Тарасов, 2003, с.123-125].

Конечно, противники эскалации показа сцен насилия на экране теоретически могут опираться на Конвенцию ООН по правамребенка, подписанную Россией, где, в частности, декларируются принципы создания благоприятных условий контакта несовершеннолетней аудитории с медиа. В данной Конвенцииможно выделить три статьи, касающиеся интересующей нас проблемы [The UN Convention on the Rights of the Child. In : Children and Media Violence, 1998, p .20]:

«Статья 3.

1. Во всех действиях в отношении детей, независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка.

2. Государства — участники обязуются обеспечить ребенку такую защиту и заботу, которые необходимы для его благополучия, принимая во внимание права и обязанности его родителей, опекунов или других лиц, несущих за него ответственность по закону, и с этой целью принимают все соответствующие законодательные и административные меры.

3. Государства — участники обеспечивают, чтобы учреждения, службы и органы, ответственные за заботу о детях или их защиту, отвечали нормам, установленным компетентными органами, в частности, в области безопасности и здравоохранения и с точки зрения численности и пригодности их персонала, а также компетентного надзора.

Статья 13.

1. Ребенок имеет право свободно выражать свое мнение; это право включает свободу искать, получать и передавать информацию и идеи любого рода, независимо от границ, в устной, письменной или печатной форме, в форме произведений искусства иди с помощью других средств по выбору ребенка.

2. Осуществление этого права может подвергаться некоторым ограничениям, однако этими ограничениями могут быть только те ограничения, которые предусмотрены законом и которые необходимы:

a) для уважения прав и репутации других лиц;

b) для охраны государственной безопасности или общественного порядка, или здоровья или нравственности населения.

Статья 17.

Государства-участники признают важную роль средств массовой информации и обеспечивают, чтобы ребенок имел доступ к информации и материалам из различных национальных и международных источников, особенно к таким информации и материалам, которые направлены на содействие социальному, духовному и моральному благополучию, а также здоровому физическому и психическому развитию ребенка. С этой целью государства-участники:
а) поощряют средства массовой информации к распространению информации и материалов, полезных для ребенка в социальном и культурном отношениях и в духе статьи 29;

b) поощряют международное сотрудничество в области подготовки, обмена и распространения такой информации и материалов из различных культурных, национальных и международных источников;

с) поощряют выпуск и распространение детской литературы;

d) поощряют средства массовой информации к уделению особого внимания языковым потребностям ребенка, принадлежащего к какой-либо группе меньшинств или коренному населению;

е) поощряют разработку надлежащих принципов защиты ребенка от информации и материалов, наносящих вред его благополучию, учитывая положения статей 13 и 18».

Однако в отличие от многих западных государств, где действует государственный контроль за медийным изображением насилия, и существуют программы защиты детей от экранной агрессии, соблюдения прав ребенка на получение гуманной, не наносящей психического вреда информации, в России, к сожалению, многие положения Конвенции ООН по правам ребенка до сих пор остаются благими пожеланиями.

Не лучше дело обстоит и с соблюдением некоторых положений российских законов. Например, в Законе РФ «Об основных гарантиях прав ребенка» сказано: «Органы государственной власти Российской Федерации принимают меры по защите ребенка от информации, пропаганды и агитации, наносящих вред его здоровью, нравственному и духовному развитию (…) а также от распространения печатной продукции, аудио- и видео продукции, пропагандирующей насилие и жестокость» [Закон РФ «Об основных гарантиях прав ребенка. Статья 14. Защита ребенка от информации, пропаганды и агитации, наносящих вред его здоровью, нравственному и духовному развитию]. Однако, как верно отмечает один из ведущих медиа-социологов нашей страны А.В.Шариков, «законодательных актов, где были бы четко прописаны санкции, накладываемые на тех, кто насыщает эфир насилием, Россия не имеет, так же, как не имеет и специального органа, который контролировал бы данную позицию. И поэтому закон «Об основных гарантиях прав ребенка» носит чисто декларативный характер» [Шариков, 2000, с.4].

Несмотря на подписанную еще в 1999 году основными российскими телеканалами так называемую «Хартию телевещателей», телевизионный репертуар, на наш взгляд, по-прежнему, лишен эффективного корпоративного контроля по части демонстрации сцен насилия. Более того, поддерживая коммерческие интересы крупнейших телекорпораций, Государственная Дума России в ноябре 2003 года отклонила проект поправок к действующему Закону «О средствах массовой информации», которые предусматривали введение ограничений на показ сцен насилия на экране (предполагалось, что подобные сцены будут демонстрироваться по телевидению только в позднее время суток — после десяти часов вечера).

Вот почему так важно:

- произвести мониторинг нарушений российским экраном прав ребенка на получение гуманной аудиовизуальной информации: анализ типологии изображения насилия — убийств, драк, жертв преступлений в экранных произведениях информационного и художественного направления, контент-анализ (на предмет изображения насилия) содержания фильмов и телепередач, демонстрирующихся в утренние, дневные и ранние вечерние часы, доступные для просмотра детской аудитории;

- выяснить степень популярности у российской детской аудитории экранных произведений, содержащих сцены насилия;

- выявить и проанализировать факторы, привлекающие и отталкивающие российских детей в сценах насилия на экране (развлекательная, рекреативная, компенсаторная, информационная функции, динамика, темп действия, основные типы и черты экранных персонажей и т.д.); на базе этого составить примерную типологию отношения детской аудитории к экранному насилию;

- выяснить и проанализировать мнения несовершеннолетней аудитории относительно причин проявления насилия и агрессии в обществе, влияния показа сцен насилия в произведениях экранных искусств на увеличение преступности, запрета показа насилия на экране и т.п.

- проанализировать и сравнить существующие правовые подходы (в России и в других странах) относительно защиты прав ребенка в аудиовизуальной сфере, в том числе — в системе возрастных рейтингов, ограничений экранного времени для показа сцен насилия и т.д.;

- разработать примерные возрастные рейтинги по отношению к показу аудиовизуальной продукции, четкую повременную регламентацию телевизионной демонстрации сцен насилия;

- разработать примерные правовые рекомендации для общественности (родителей, педагогов и др.) и государственных структур относительно соблюдения прав ребенка на получение гуманной, не содержащей насилия аудиовизуальной информации.

В основе нашей методологии — идеи защиты и уважения прав ребенка, содержащиеся в  конвенциях и официальных документах ООН и ЮНЕСКО, в Российской Конституции и законах, в трудах ведущих теоретиков и практиков в области правовой культуры по отношению к аудиовизуальным масс-медиа.

Примечания

  • Federman, J. (Ed.) (1998). National Television Violence Study, Volume 2. Santa Barbara : University of California, Center for Communication and Social Policy, 1997, 53 p.
  • The Norwegian Government’s Campaign to Combat Violence in the Visual Media (1995). Oslo, 24 p.
  • The UN Convention on the Rights of the Child (1991). In: Carlsson, U. and Feilitzen, C. von (Eds.) (1998). Children and Media Violence. Goteborg: The UNESCO International Clearinghouse on Children and Violence on the  Screen, p.20.
  • Давидюк Г.П., Бобровский В.С. Проблемы «массовой культуры» и «массовых коммуникаций». Минск: Наука и техника, 1972. — С.71.
  • Закон РФ «Об основных гарантиях прав ребенка». Статья 14. Защита ребенка от информации, пропаганды и агитации, наносящих вред его здоровью, нравственному и духовному развитию.
  • Ковалов О. Реплика в дискуссии «Весь мир насилья мы разрушим»//Искусство кино. — 2003. — № 7. — С.11-15.
  • Собкин В.С., Хлебникова М.В., Грачева А.М. Насилие и эротика на российском экране: опыт контент-анализа телевизионных трансляций//Образование и информационная культура. Социологические аспекты. Труды по социологии образования. Том V. Выпуск VII/Ред. В.С.Собкин. — М.: Изд-во Центра социологии Российской Академии образования, 2000. — С.138-161.
  • Справка «Известий»//Известия. — 2003. — № 57. — С.7.
  • Тарасов К.А. «Агрессивная кинодиета» ТВ и студенчество//Высшее образование в России. — 2002. — № 3. — С.66-76.
  • Тарасов К.А. Глобализованное кино как школа насилия//Кино в мире и мир кино/Отв. ред. Л.Будяк. — М.: Материк, 2003. — С.116-133.
  • Тарасов К.А. Кинематограф насилия и его воздействие//Жабский М.И., Тарасов К.А., Фохт-Бабушкин Ю.У. Кино в современном обществе: Функции — воздействие — востребованность. — М.: Изд-во Министерства культуры РФ, НИИ киноискусства, 2000. — С. 256-351.
  • Тарасов К.А. Насилие в кино: притяжение и отталкивание//Испытание конкуренцией/Ред. М.И.Жабский. — М.: Изд-во НИИ киноискусства, 1997. — С.74-97.
  • Урицкий Н.З. Кино во внеклассной работе. М.: Гос. учебно-педагогическое изд-во Министерства просвещения РСФСР, 1954. — С.33.
  • Шариков А.В. Если сомневаешься, исключи: Дети и насилие на экране//Культура. — 2000. — № 46. — С.4.

 К началу